Басаргин правеж - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 61

Новый соловецкий игумен Паисий поначалу шабаши и колдовские обряды Филиппа отрицал, но когда архимандрит Феодосий пригрозил отправить его за ложь в Андронников монастырь, томиться в заточении, а за покаяние, наоборот, посулив прощение и чин епископа, – признался во всем, показав даже, где прежний настоятель диавола призывал, где бесам поклонялся, где с голыми ведьмами на шабаше содомским грехом занимался.

Каким образом можно совершить содомский грех с бабой, пусть и продавшей душу нечистому, архиереи не поняли – даже Басаргу о сем спросили. Однако же, по размышлении, решили оставить показания как есть. Раз содомский грех был – должен отвечать.

За два месяца отчет о следствии наконец-то был составлен полностью – и Басарга по своей обязанности прибыл за ним на специально нанятом ушкуе. Иерархи желали доставить в Москву, на суд, всех девятерых монахов, давших показания, и самого игумена Паисия. К опричнику на струг столько народа поместиться никак не могло.

День, когда холмогорский ушкуй встал у соловецкого рыбного причала, выдался ветреным и дождливым. Может быть, поэтому игумена Паисия никто из его братии или трудников провожать не пришел. Темными тенями скользнули с берега на причал монахи, поднялись по сходням на борт и словно провалились в приоткрытую крышку трюма.

Мест в каютах на всех не хватало, и потому для пассажиров корабельщики поставили в трюме столы, сколотили скамьи и повесили гамаки. Комиссия Церковного собора задержалась на добрый час, а когда пришла, Басарга стал свидетелем нежданного безумства…

Семеро священников – двое архиереев, игумен и помощники, спустившись на причал, повернулись, отвешивая прощальные поклоны в сторону Преображенского собора. И тут вдруг один из святых отцов громко выдохнул:

– Красота какая! Вот оно, величие веры и подвижничества христианского… Что же мы делаем, братья мои? Гордыню свою тешим, за успехи ближнему своему мстим! За что караем? За чудо Господнее! За то, что из пустыни обитель могучая и богатая выросла! Сами сего сотворить неспособны, иным же мстим! Лжем, душою кривим, к лжесвидетельству склоняем, напраслину возводим. И все отчего?! Месть и гордыня! В аду нам всем гореть! В аду, в аду! Слуги мы диавола, отцу лжи всем синклитом поклонились!

К несчастному тут же кинулись остальные священники, принялись его утешать и уговаривать. Спустя несколько мгновений бунтарь обмяк, и остальные внесли его на ушкуй, упредив стоящего у сходен Басаргу:

– Епископ Пафнутий сомлел. Надо бы в постель его скорее. И воды… Жарко ныне, вот и сомлел.

– На корме каюта, – указал боярин Леонтьев. – Постели нет, но сундуки тюфяком закрыты и застелены.

Священники, с мокрых ряс которых текли струи воды, неуклюже двинулись в указанную сторону, а Басарга всмотрелся в сторону собора, столь странно пошутившего с архиереем. Однако ничего особенного ни в шпиле, ни в куполах по сторонам не заметил. Даже крест повернулся к нему боком и казался обычным золоченым шестом.

– Отваливай, – приказал корабельщикам подьячий.

Поморцы втащили влажные сходни на борт, скинули причальные концы с быков, оттолкнулись, и высокое двухмачтовое судно вскоре растворилось в серых косых струях, оставшись наедине с морем.

Басарга сошел с ушкуя в Кеми. Дальше комиссия святого Собора отправилась сама. Подьячий же намеревался вернуться к Архангельскому монастырю, собрать документы и отчеты. Он тоже закончил свою работу – но вернуться хотел по Двине, завернув к себе в поместье. Времени до распутицы хватало. Можно, наконец, хоть пару недель провести в своей усадьбе, выпить с друзьями, узнать об их успехах, похвастаться своими. Может, и им в столице что-то понадобится. Тогда еще и попутчики в дорогу найдутся…

* * *

Государь принял подьячего милостиво, за труды похвалил, отписку же смотреть не стал, отложив вместе с прочими бумагами на сундук под окном, встал перед ним, положил ладонь на слюду, словно проверяя – намокнет или нет?

– Поливает, – тихо сказал он. – Все дождь и дождь, словно оплакивает небо кого-то. Ты как добрался, Басарга? На дорогах, поди, распутица.

– Грязь – не распутица, государь, – весело ответил подьячий. – Лошади в ней не тонут. Даже и удобно. Смерды на дороги носа не кажут, посему свободно везде. Скакать куда быстрее получается.

– Значит, дороги размокшей не боишься? – оглянулся на него Иоанн. – То хорошо. В Москву поезжай. Неладное там что-то творится. Андрюшка Басманов кипу ябед всяких на митрополита приволок, читать уговаривал. Я повелел сжечь. Не наше дело сварами епископскими заниматься. Ныне, доносят, Собор собирается, и опять по поводу кляуз сих… Нешто Андрюшка им все отдал? Епископ Пафнутий встречи просил. Я полагал, опять за монастырь корить станет, увещевать прежний порядок в опричные земли вернуть. Он сказывает, супротив Филиппа заговор иерархи православные составили и скинуть хотят. Завидуют, гордыней страдают, за обиду мстят, что из худородства его в первосвятители вознес…

Царь надолго замолчал, оглаживая слюду ладонью. Опять покачал головой:

– Плачет…

– Так что прикажешь, государь?

– Ничего приказать не могу! – повернулся к Басарге Леонтьеву Иоанн. – Нет у меня такой власти – святому Собору приказывать. На кресте святом поклялся в дела Церкви православной не вмешиваться! Однако же ты, подьячий приказа Монастырского, на том Соборе и суде затеянном по долгу службы пребывать должен! Езжай. Сиди, внимай, следи. Разбирайся. Мне обо всем в точности отписывай. Коли нужда какая возникнет, сообщай немедля. Тебе, как себе, верю! Не подведи. Жду вестей. Ступай.

За дверьми передней комнаты Басаргу тут же перехватил Андрей Басманов, ухватил под локоть:

– Ну что там, друже? Как?

– Даже и не знаю. Словно в печали Иоанн. Нешто случилось что?

– Опять у царицы дитя во младенчестве преставилось, – пояснил опричник. – О Филиппе что-нибудь сказывал?

– Ты зачем ему отписку комиссии приносил? – остановился Басарга. – Сколько раз говорил: не будет Иоанн против игумена соловецкого ничего делать. Раньше не карал, а ныне тем паче не тронет.

– У епископа суздальского рассудок, не иначе, помутился, – виновато пожал плечами Басманов. – Не желает то самое обвинение подписывать, каковое сам же и составлял! О чуде небесном сказывает, что в пустыни соловецкой случилось. Казанского архиепископа Германа уже уговорил с Филиппом смириться, поклониться как первосвятителю. Ныне другим кланяется. Ссылается, что чудо лицезрел. Вот я и попытался… Иначе как на суд без подписи?

– То не наша забота. О сем пусть архиепископ Пимен заботится.

– Архимандрит подписал…

– Государь сказал, что клятвы целовальной не нарушит и вмешиваться в дела церковные не станет. Чем суд закончится, отсюда следить будет. А я ему о том сообщать… – Басарга похлопал ладонью по груди опричника: – Считай, этой опасности для нас нет. Все, я поскакал!

* * *