Историк - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Костова cтр.№ 12

— Флоренция прекрасна, особенно в межсезонье, — говорил он как-то утром, выезжая со мной из Милана к югу. — Я хотел бы показать ее тебе. Но сперва надо побольше узнать о ее истории и лучше изучить живопись — иначе половина удовольствия пропадет. А вот сельская Тоскана — это да. Радует глаз и успокаивает — сама увидишь.

Я кивнула, поудобней устраиваясь на пассажирском сиденье арендованного «фиата». Отец заразил меня своей любовью к свободе, и мне нравилось смотреть, как он распускает галстук и расстегивает воротничок, направляясь к новым местам. «Фиат» тихонько гудел, катясь по гладкой северной автостраде.

— Так или иначе, я уже много лет кормлю Массимо и Джулию обещаниями заехать к ним. Они бы не простили мне, если бы мы проехали мимо, не заглянув в гости.

Он откинулся назад и заложил ногу на ногу.

— Они довольно странные люди — пожалуй, можно назвать их оригиналами, — но очень добрые. Ты не против?

— Я же сказала, что согласна, — напомнила я. Обычно мне больше нравилось быть с отцом вдвоем, чем общаться с незнакомыми, при которых неизменно просыпалась моя врожденная застенчивость, однако ему явно хотелось повидать старых друзей. Впрочем, мягкое движение «фиата» нагоняло на меня сон, я устала от поездки по железной дороге. Этим утром меня постигло событие, задержка которого вечно беспокоила моего доктора и в предвидении которого миссис Клэй напихала мне полный чемодан ватных прокладок. Впервые обнаружив его последствия в вагонном туалете, я чуть не расплакалась от неожиданности: пятно на перемычке «благоразумных» теплых трусиков походило на отпечаток большого пальца убийцы. Отцу я ничего не сказала. За окном машины речные долины и деревушки на холмах превратились в смутную панораму, а потом расплылись и исчезли.

Так и не проснувшись как следует, я съела завтрак в городке, состоявшем из кафе и темных баров, у дверей которых сворачивались и разворачивались клубки уличных котов. Зато в сумерках, когда два десятка крепостей на высоких холмах столпились над нами, словно на тесной фреске, я ожила. Несущиеся по ветру вечерние облака прорвались на горизонте полоской заката — над морем, сказал отец, над Гибралтаром и другими местами, в которых мы когда-нибудь побываем. Городок над нами пристроился на отвесной скале, его улочки круто карабкались вверх, а переулки поднимались узкими каменными ступенями. Отец сворачивал то вправо, то влево; раз мы проехали мимо траттории, и луч света из приоткрытой двери упал на холодную мостовую. Наконец мы плавно перевалили вершину холма.

— Где-то здесь, если не ошибаюсь.

Отец свернул в узенький переулок, вдоль которого стражей выстроились темные кипарисы.

— Вилла Монтефоллиноко в Монтепердуто. Монтепердуто — это город, помнишь?

Я помнила. За завтраком мы рассматривали карту, и отец водил пальцем вокруг кофейной чашки:

— Вот Сиена. Смотри от нее. Тут мы уже в Тоскане, и сразу попадаем в Умбрию. Вот Монтепульчано, знаменитый старинный город, а на следующем холме — наш Монтепердуто.

Названия застревали у меня в голове, однако «монте» означало гору, и мы были среди гор, будто внутри витрины с раскрашенными горами, как в магазинах игрушек в Альпах, через которые я уже дважды проезжала.

В непроглядной тьме вилла показалась мне маленькой: длинный приземистый крестьянский дом, сложенный из дикого камня, с красной крышей, занавешенной ветвями кипарисов и смоковниц, и въездом, отмеченным парой покосившихся каменных столбов. В окнах первого этажа горел свет, и я вдруг почувствовала, как проголодалась и измучилась от своего подросткового недомогания, которое придется скрывать от хозяев. Отец достал из багажника наши вещи, и я поплелась следом за ним.

— Даже колокольчик все тот же, — с удовольствием отметил он, дернув за короткий шнурок над дверью и приглаживая в темноте прическу.

На звонок ответил не человек — ураган! Хозяин обнимал отца, хлопал по спине, звонко расцеловал в обе щеки и слишком низко склонился, чтобы пожать мне руку. Ладонь у него оказалась необъятно широкой и горячей, и он обнял меня за плечи, чтобы ввести в дом. В полутемной, заставленной старинной мебелью передней он взревел, как бык:

— Джулия! Джулия, скорей! Смотри, какие гости! Сюда! — Его английский был шумным, уверенным и пылким.

Вошла, улыбаясь, высокая женщина. Она сразу понравилась мне тем, что начала с улыбки и не стала сгибаться, чтобы со мной поздороваться. Рука у нее была такой же теплой, как у мужа, и она тоже поцеловала отца в обе щеки, покачивая головой в такт плавному течению итальянской речи.

— А тебе, — обратилась она ко мне по-английски, — мы дадим отдельную комнату, хорошую, ладно?

— Ладно, — радостно согласилась я, утешаясь мыслью, что комната окажется в надежной близости от отцовской и из нее видна будет долина, по склону которой мы так долго карабкались к городку.

Покончив с ужином, накрытым в вымощенной камнем столовой, взрослые откинулись назад и вздохнули.

— Джулия, — объявил мой отец, — ты с каждым годом стряпаешь все искуснее. Величайшая повариха Италии.

— Чепуха, Паоло. — Ее английский дышал Оксфордом и Кембриджем. — Ты вечно болтаешь глупости.

— Может, тут виновато Кьянти? Дайте-ка посмотреть на бутылку.

— Давай еще налью, — вмешался Массимо. — А ты чему учишься, прекрасная дочь?

— Мы в школе всякие предметы проходим, — натянуто ответила я.

— Кажется, ей нравится история, — вставил отец, — и любоваться видами она умеет.

— История? — Массимо снова наполнил стакан Джулии, а потом и свой вином цвета граната или темной крови. — Прямо как мы с тобой, Паоло. Мы дали твоему отцу это имя, — пояснил он мне между прочим, — потому что я не выношу этих ваших скучных английских имен. Извини, но просто не выношу. Паоло, друг мой, помнишь, я чуть не рухнул замертво, когда ты сказал, что променял жизнь ученого на всяческие «говорильни» по всему свету. Стало быть, говорить ему нравится больше, чем читать, сказал я себе. В твоем отце мир потерял великого ученого, вот что я тебе скажу.

Он налил мне полстакана вина, не спросив отца, и долил в него воды из кувшина. Я решила, что он не так уж плох.

— Теперь ты болтаешь глупости, — сдержанно сказал отец. — Вот путешествовать я люблю.

— Ах, — Массимо покачал головой. — А ведь ты, синьор профессор, когда-то собирался стать величайшим из всех. И в самом деле, начал ты великолепно.

— Мир и демократия нам сейчас нужнее ответов на никому не интересные мелкие вопросы, — с улыбкой возразил отец.

Джулия зажгла старинную лампу на маленьком столике и выключила электричество. Потом она перенесла лампу на большой стол и принялась нарезать торт, на который я давно уже незаметно поглядывала. Под ножом глазурь на нем блестела обсидианом.

— В истории не бывает «мелких» вопросов. — Массимо подмигнул мне. — Кроме того, сам великий Росси называл тебя лучшим своим учеником. А мало кому из нас удавалось ему угодить.