Венецианский эликсир - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Ловрик cтр.№ 30

Попрощаться с Томом пришли сотни людей. Они оставили лавки, магазины, трактиры, чердаки и землянки Перис-гардена, Беар-гарденз и Роуз-эллей, чтобы увидеть его и оросить слезами. Валентин кивает каждому знакомому лицу. Его слезы так похожи на слезы всех этих людей с мягкими сердцами — воров, шарлатанов, шлюх и других жителей Бенксайда.

Даже беглые каторжники, живущие в пабе «Якорь», решили подвергнуть свои жизни риску и прийти. В честь Тома они миновали Бенк-энд, свернули на Клинк-стрит и нестройными рядами поднялись по Стоуни-стрит к складу, все окна которого были завешены фиолетовым сукном.

Одна группа людей выходит, ее место занимает другая. Двойные двери в конце фиолетовой комнаты распахиваются, чтобы впустить скорбящих. Мимосину Дольчеццу вталкивают в помещение вместе с толпой. Учтивый джентльмен, по профессии взломщик, схватив ее за локоть, расчищает путь к гробу, не догадываясь, что это последнее, что ей нужно. На ее лице отражаются смятение и беспомощность.

Глядя на нее сверху вниз, Валентин говорит себе, что ему не жалко ее. Ее угораздило прийти совсем не вовремя. Это не его вина, и какое ему дело до того, что она никогда прежде не видела труп? Ринется ли он ей на помощь, если она потеряет сознание?

Едва ли.

Ей пойдет на пользу увидеть настоящую трагедию, а не те любимые ею картинные драмы, сотканные из ревности и истерик, сдобренные мелкими прихотями, кульминацией которых стала ее интрижка с лордом Стинтлеем. Однако Валентин внимательно следит за взломщиком на тот случай, если его внимание перейдет границы дозволенного. Он напоминает себе, что не желает, чтобы насилие осквернило день памяти Тома.

Я хочу, чтобы Тома похоронили с честью.

Толпа придвинула Мимосину еще ближе к гробу. Валентин видит, что она побледнела сильнее, чем прежде. Ее глаза расширились. Окружающие ее люди аккуратно берут руку Тома, чтобы поцеловать, на губах остаются следы белого порошка. Мужчины похлопывают гроб ладонями, а женщины осыпают мертвеца лепестками роз и аккуратно сложенными записочками. Только Мимосина, уставившись на лицо Тома, замерла в шоке. Ее белое лицо блестит от пота.

Нет, это, должно быть, слезы.

Печально, что она сопереживает утрате незнакомого ей человека. Она, должно быть, поняла, кто это и кем он был для меня.

Возможно, она оплакивает самого Валентина, как свидетель суровой действительности его утраты, сопереживающий его чувствам.

В отличие от плачущей актрисы, он не мог себя заставить посмотреть на труп товарища или прикоснуться к нему. Он относился к нему как к ценной вещице, принадлежавшей Тому, которую надобно почитать и оберегать. Когда прибыло тело и Валентин отправился встречать гроб, он безуспешно пытался не выискивать на нем следы разложения. Мертвец испускал запах экстрактов Диззома, потому Валентин просто кивнул, подтвердив, что этот ящик с мясом и есть Том. Он не проронил ни слезинки.

А посмотрите сейчас.

Хотя этот мужчина для нее ничего не значит, Мимосина проявляет больше эмоций, чем Валентин за последние недели. Она заметно дрожит.

Она поднимает взгляд и видит Валентина. Их глаза встречаются. Он читает в них ужасную боль. Глаза актрисы увлажняются слезами. Теперь он в этом уверен. Милая дама скорбит по этому незнакомцу, потому что он когда-то был близким другом Валентина Грейтрейкса.

Неожиданно слышится громкий крик. Какая-то женщина визжит и тычет пальцем в сторону трупа. Ее крик подхватывают другие. Валентин слышит все это наверху, у себя в кабинете, словно сквозь вату. Он опускает голову, чтобы посмотреть, чем вызвано оживление.

На груди Тома, затянутой в белую сорочку, быстро разрастается кроваво-красное пятно. Это происходит с такой скоростью, будто бы сердце Тома все еще бьется, выталкивая малиновую жидкость наружу. Валентин поворачивается, чтобы позвать Диззома, но тот уже спешит вниз по лестнице в зал. Его люди проталкиваются через толпу, пихая людей с чрезмерной силой, вызванной их собственным страхом. Мужчины и женщины плачут. И тут в зале раздается голос:

— Убийца, должно быть, здесь!

Кто-то запер двери, и теперь толпа напирает на стены, задыхаясь и потея. Все смотрят друг на друга с подозрением.

До этого момента Валентин всегда отвергал всякие суеверия о том, что труп убиенного будет кровоточить, если его убийца приблизится к нему. Это казалось ему слишком гротескным, слишком фантастичным, достойным разве что театральных подмостков. Такому явлению должно быть логическое объяснение, потому он хочет наказать Диззома, который где-то чего-то недосмотрел, да еще в такой день.

Он смотрит на помощника, который суетливо промакивает кровь собственным платком, вопросительно оглядывая лицо Тома, словно покойник может открыть зашитые губы и пояснить причину сего происшествия. Плечи Диззома трясутся. Его слезы капают на окровавленную сорочку Тома.

Валентин глядит на перекошенные лица собравшихся людей, пытаясь заметить хоть на одном следы вины. Да, он видит трех рыдающих венецианцев, своих деловых партнеров, но это их старые друзья, с которыми он знаком много лет. Он знает даже их детей. Они любили Тома, как брата, и не могли разыграть горе. Валентин хорошо знает, что венецианцы — самый суеверный народец на земле. Они бы ни за что не пришли сюда, если бы на их руках была кровь Тома. Нет, никто из этих людей не мог убить Тома, ни у кого из них не было мотива. Взгляд Валентина блуждает по комнате, выискивая незнакомцев.

Он забыл о Мимосине Дольчецце, но замечает ее, приютившуюся в уголке, и ему тут же становится ее жалко. Она одна, в чужом городе, женщина, тонко чувствующая мир, и тут ее заставили смотреть, как труп незнакомца явил миру кровавое чудо. Теперь она заперта в комнате с сотней мстительных незнакомцев, которые недобро поглядывают на ее одежду и черты, которые выдают в ней иностранку. Тома убил иностранец. Они в этом не сомневаются. Что она здесь делает, если не злорадствует? Валентин чувствует, как его сердце сжимается от страха. Что, если они накинутся на эту бедную невинную женщину? Люди, пришедшие почтить память Тома, все одного круга. Насилие, как-никак, является необходимым инструментом в их руках. Если они решат, что она как-то связана с убийством Тома, он не сможет ничего сделать, чтобы спасти ее. Валентин видит в их глазах жажду убийства. Несколько человек начинают осторожно пододвигаться к ней. Один вырвал шест из карниза.

Потом он замечает что-то еще. У нее за спиной стоит мужчина, которого он никогда в жизни не видел. Взгляды всех людей направлены не на Мимосину, а на него. Он итальянец с весьма темной кожей, похожий на мавра, но утонченной наружности. Его губы и нос почти не выделяются на лице, словно бы стесанные долотом.

С таким лицом совесть ему не нужна. Он готов на любое преступление, завершенное творение Создателя, кем бы он ни был. У такого человека нет своей воли, это делает его чрезвычайно эффективным в самом темном деле.

Этот человек стоит очень близко к актрисе, он почти дышит ей в затылок. Он почти не смотрит на покойника. Когда его взгляд останавливается на гробе, на его лице читается удивление. Он глядит только на женщину.