Настанет день - читать онлайн книгу. Автор: Деннис Лихэйн cтр.№ 44

После Дентона на сцену выступили копы, переболевшие гриппом. Они называли себя счастливчиками: в отличие от других они уцелели. Из двадцати поднявшихся на сцену двенадцать уже вернулись к несению службы. Но восемь уже никогда не вернутся. Дэнни опустил глаза, когда к трибуне подошел Стив. Всего два месяца назад Стив распевал в квартете, а теперь двух слов не мог связать. Он то и дело заикался. Он просил не забывать его и других. Просил помнить, что они — братья и друзья.

Вместе с девятнадцатью остальными выжившими он покинул сцену под громкие аплодисменты.

Одни толпились возле электрических кофейников, другие передавали по кругу фляжку. Дэнни скоро понял, на какие главные группы делятся завсегдатаи клуба. Тут были Говоруны — громогласные, как Ропер из 7-го участка, так и сыпавший цифрами, а потом ввязавшийся в какую-то терминологическую дискуссию на повышенных тонах. Тут были Большевики и Социалисты, например Куган из 13-го участка или Шоу, служивший при штаб-квартире управления и занимавшийся исполнением выданных ею ордеров; эти являли собой копию радикалов и иже с ними, чьи работы Дэнни штудировал в последнее время: в арсенале — сплошь модная риторика, что ни фраза — то бессмысленный лозунг. Тут были Эмоционалы, такие как Хэннити из 11-го участка, чьи глаза всегда увлажнялись, когда он слышал слова «братство» или «справедливость». Таким образом, по большей части все они были, как выражался старый отец Туи, учитель английского в школе у Дэнни, «трепаться умелы, да не делать дело».

Но были тут и такие, как Дон Слэттерли, детектив из отдела краж, или Кевин Макрей, рядовой коп из 6-го участка, или Эммет Стрэк, ветеран с двадцатипятилетним стажем из 3-го, говорили они очень мало, но за всем наблюдали и всё видели. Они двигались в толпе, роняя слова предостережения, или лаконично призывая к сдержанности, или вселяя проблески надежды, но главным образом они слушали и оценивали. Когда они отходили, оставшиеся смотрели им в спину, точно собаки вслед ушедшему хозяину. Вот на этих-то личностей и немногих им подобных, решил Дэнни, полицейскому начальству как раз и следует обратить внимание, если оно хочет предотвратить забастовку.

Когда он очутился возле кофейников, к нему вдруг подошел Марк Дентон и протянул руку:

— Сын Томми Коглина, так?

— Дэнни. — Они обменялись рукопожатиями.

— Вы были на Салютейшн во время взрыва?

Дэнни кивнул.

— Но это территория портовой полиции, — заметил Дентон, размешивая сахар.

— Просто не повезло, — объяснил Дэнни. — Взял вора у доков и как раз сдавал его на Салютейшн, а тут…

— В нашем управлении, Коглин, вас неплохо знают. Говорят, что капитан Томми не в состоянии контролировать только одно — собственного сына. Благодаря этому вы пользуетесь определенной популярностью. Возможно, нам пригодятся такие парни, как вы.

— Спасибо. Я об этом подумаю.

Дентон обшарил глазами комнату. Наклонился к нему поближе:

— Только думайте побыстрее, ладно?

Тессе нравилось отдыхать на крыльце дома, когда ее отец разъезжал, продавая свои «сильвертоны Б-12». Она курила маленькие черные сигаретки, и иногда по вечерам Дэнни сидел там вместе с ней. Было в Тессе что-то такое, что вселяло в него беспокойство. Собственные руки и ноги при ней казались ему нескладными, он словно забывал, как их правильно располагать. Они говорили о погоде, о еде, но никогда не упоминали ни о гриппе, ни о ее младенце, ни о том дне, когда Дэнни принес ее в Хеймаркетскую больницу неотложной помощи.

Вскоре они переместились с крыльца на крышу. Теперь туда уже никто не поднимался.

Он узнал, что Тессе двадцать лет. Что выросла она в сицилийской деревне под названием Альтофонте. Когда ей было шестнадцать, один могущественный человек по имени Примо Альевери увидел, как она проезжает на велосипеде мимо кафе, где он сидел со своими подручными. Он навел справки, затем устроил встречу с ее отцом. Федерико работал в их деревне учителем музыки. Его уважали за знание трех языков, только поговаривали, что он малость pazzo , [41] ибо чересчур поздно женился. Мать Тессы скончалась, когда той было десять, и отец растил дочь один, не имея ни родственников, ни денег. Так что сговор совершили быстро.

Тесса отправилась с отцом в Коллесано, на побережье Тирренского моря; прибыли они туда на другой день после ее семнадцатого дня рождения. Федерико нанял людей, чтобы охранять приданое Тессы, состоявшее по большей части из драгоценностей и монет, доставшихся ей по материнской линии. Но в первую же ночь, которую они провели в гостевом домике поместья Примо Альевери, охранников перерезали, а приданое украли. Примо Альевери почувствовал себя оскорбленным. Он прочесал всю деревню в поисках разбойников. Уже в сумерках, за изысканным ужином в парадной гостиной, он заверил гостей, что он и его люди уже вплотную подобрались к подозреваемым. Приданое вернут, и свадьба, как и намечалось, состоится в ближайшие выходные.

Когда Федерико впал в блаженную дрему, люди Примо отвели его в гостевой домик, а сам Примо изнасиловал Тессу прямо на столе и еще раз на полу у камина. Затем он отослал ее вслед за отцом, она пыталась разбудить Федерико, но тот спал мертвым сном. Она легла на пол у кровати, вся в крови, и незаметно уснула.

Утром их разбудил гвалт во внутреннем дворе, перекрываемый криками Примо. Они вышли из гостевого домика; перед ними возвышался Примо с двумя своими людьми, за спиной у них висели ружья. Лошади Тессы и Федерико вместе с фургоном уже ждали у двери. Примо воззрился на гостей:

— Мой большой друг из вашей деревни написал мне, что твоя дочь — не девица. Она puttana и не годится в невесты для человека моего положения. Убирайся с глаз моих, коротышка.

В эти мгновения и в несколько последующих Федерико еще протирал глаза со сна. Казалось, он в полнейшем замешательстве.

Потом он увидел кровь, пропитавшую красивое белое платье дочери, пока та спала. Тесса так и не поняла, откуда он взял кнут, но он хлестнул им по глазам одного из прислужников Примо и напугал лошадей. Второй прислужник нагнулся к своему раненому товарищу, но тут лошадь Тессы, рыжая кобыла, вырвалась из упряжи, лягнула его в грудь и убежала. А Тесса как завороженная смотрела на отца, милого, мягкого, слегка pazzo, на отца, который ударами кнута сшиб Примо Альевери на землю и хлестал его до тех пор, пока по двору не полетели клочья кожи. С помощью одного из охранников (и его ружья) Федерико получил ее приданое обратно. Сундучок стоял на самом видном месте в хозяйской спальне. Поймав сбежавшую лошадь, они с отцом еще до темноты покинули деревню. Два дня спустя, истратив половину приданого на взятки, они добрались до Чефалу , [42] сели на корабль и приплыли в Америку.

Рассказ был сбивчивым — не из-за того, что Тесса еще не освоила язык, а потому, что старалась быть точной.