Рейдовый батальон - читать онлайн книгу. Автор: Николай Прокудин cтр.№ 43

— Пулеметам — огонь по всем дырам: непонятно, откуда он, собака, бьет. Автоматчику, снайперу — всем огонь! Огонь! — зло орал Грошиков.

Бешеный огонь заставил «духа» или «духов» заткнуться и затихнуть.

— Разведка, что у вас? — запросил по связи Сергей.

— Засада! — ответил Галеев по связи.

— Это я вижу! Как дела, какие потери?

— Шестеро ранено, один убит. Прижали нас на тропе. Головы не поднять. Видите: две щели в камнях?

— Видим.

— Вот оттуда «дух» и бьет. Он стоит, обложен камнями — достать тяжело. Прикройте нас пулеметным огнем, сейчас взводный по верхнему козырьку подползет, тогда прекратите стрельбу. Турецкий бросит гранату сверху, только так можно «духа» достать. Не зацепите Петра.

Мы принялись стрелять, не жалея патронов. Пулеметы били по расщелинам очень точно, но, несмотря на наш бешеный огонь, афганец продолжал «огрызаться». Я посмотрел в бинокль: взводный подползал по каменному козырьку все ближе и ближе.

— Прекратить стрельбу! — заорал Серега.

Петя подполз совсем близко и бросил в пещерку одну за другой две гранаты. Бах! бах!!! Солдаты подбежали к пещере и снизу за ноги потянули стрелка. Вытащить никак не получалось. Наконец выдернули и давай его пинать. До нас доносились мат и дикие вопли солдат и этого мятежника.

Удивительно, он, несмотря на множество ранений, он был еще жив. Два разведчика, матерясь, распороли афганцу живот ножами и бросили тело в ущелье. Эхо донесло что-то гортанное нечленораздельное.

Взяв санинструктора и пехоту, мы отправились вниз, сверху нас прикрывали пулеметы. Один взводный и шесть солдат были серьезно ранены. Перевязали их наспех и потащили наверх на площадку. Пещера, где засел мятежник, оказалась складом, а он его охранником — смертником. Из склада вынесли более сотни реактивных снарядов и множество выстрелов к гранатометам, патроны, мины. Все это добро перед отходом саперы подорвали. Когда мы уже вернулись на горный хребет, в небе появились вертушки. Прилетевший вертолет забрал погибшего и раненых. Разведчики заняли нижнюю площадку, а мы обнялись на прощание с Турецким и Галеевым, ушли обратно к себе. Весь вечер, пока не заснул, перед глазами стояли израненные тела разведчиков и окровавленный афганец, звереющие солдаты, кромсавшие тело столько бед принесшего врага.

Утром роту с площадки сняли вертолеты. Вот и вся война, возвращаемся в полк. Броня ждет команды начать движение, выстроившись в ротные колонны. Полк стоял вдоль речушки, протекающей в зарослях кустарника. Я подошел к пологому берегу помыть руки. Разулся и, блаженствуя, подержал ноги в мутной грязной воде. Грязной, но прохладной. Приятно. Огляделся вокруг: на том берегу — и справа, и слева — стояли афганцы и поили скот, женщины полоскали белье, мылись. На нашем берегу солдаты умывались, стирали носки, портянки. И то, что сверху по течению воду пили овцы, нисколько не смущало женщин, невозмутимо стирающих белье.

Я вернулся к машинам, офицеры и прапорщики роты стояли тесным кружком и о чем-то оживленно беседовали, громко смеялись.

— Над чем ржем, отцы-командиры? — предчувствуя подвох, и опасаясь, что это надо мной.

— Смеемся над тем, как ты саблю трофейную сломал, — ответил взводный Эдик.

— Вот смеху-то было бы, если бы тупой Бронежилет меня там завалил…

— Это точно! Тебе нужно держаться подальше не только от Грошикова, но теперь и от Бронежелета, — улыбнулся Острогин.

— Насколько подальше? На дальность прямого выстрела из автомата или на пушечный выстрел?

— Ну, что-то близкое к пушечному выстрелу. Главное, чтоб он по ошибке вертушки не навел. Ха-ха, — засмеялся Голубев, — Длинному еще полгода служить, так что все это время ты в зоне повышенного риска.

— Это точно! Он в меня стреляет чаще, чем «духи»!

— Эй, солдат, — окликнул Эдуард проходившего мимо бойца. — Свекольникова — водички принеси. Бегом!

Довольно неприятный тип этот Эдик. Грубый и хамоватый с солдатами, наглый и надменный с офицерами. Ярко выраженный карьерист, по трупам пойдет. Здоровый, как буйвол, с широким торсом и мощными руками. «Супермен» хренов.

Солдатик очень быстро вернулся с полной фляжкой и протянул ее командиру взвода. Грымов сделал три больших глотка и сморщился. Передал фляжку Острогину. Серега взял ее и только собрался было глотнуть, но я его придержал.

— Витька! А ты откуда воду принес? Не из речки случайно? — заорал на него я.

— Из речки, — глупо улыбнулся солдат.

— Н-да, там ты видел, какая вода течет?

Острогин с фляжкой в руке, вытаращив глаза, молча и тупо смотрел на молодого бойца.

— Видел, — ответил чумазый Свекольников.

— Ну, какая она? — спросил Сергей угрожающе.

— Грязная…

— А какого же черта ты ее набрал и командирам пить даешь? Эдик, в речке той и ноги моют бойцы, и носки стирают, а местные скотину поят и белье стирают. Сплошной гепатит с холерой вперемешку.

Надменный Эдик мгновенно стал белый, как мел.

— Убью! Убью, гад такой! Задушу…

Солдата как ветром сдуло, от греха подальше, словно его и не было.

— Итак, Эдик, выбирай: малярия, гепатит или холера, — засмеялся техник предлагая варианты заболеваний.

Острогин, все еще державший фляжку в руках, зашвырнул ее в кусты.

— Серега, не разбрасывайся ротным имуществом, — крикнул весело Грошиков, — болеть ведь не тебе же, Эдику!

* * *

Болеть, действительно, пришлось не Острогину, а Эдику, выпившему ту мутную воду. Болеть долго и серьезно. Гепатит оказался очень «жестким», в тяжелой форме. Витькина ли фляга воды свалила его, или в горах зараза какая прилипла — неизвестно, но только на пару месяцев взводного мы лишились. И без того с офицерами в роте был постоянный некомплект, а тут опять потеря. Не офицерский коллектив, а настоящий проходной двор! Такая нелепость…

Больше всего страдал Свекольников: боялся возвращения лейтенанта. Он переживал и мучался от того, что выступил в роли «отравителя», и от страха расплаты, которая может наступить после выписки из госпиталя офицера.

Мы же отнеслись ко всему философски. А, может, Грымову повезло. А то вдруг завалили бы его «духи» за эти месяцы? Мишенью-то Эдик был уж очень большой и приметной.

С каждой минутой я все больше и больше ненавидел идущего впереди меня сержанта. Парень был из тех, на ком «природа отдыхала». Маленького роста, рыжеватый, с веснушками, которых хватило бы на пятерых, с торчащими ушами, да еще и кривоногий. Вещмешок отвис и при ходьбе стучал ему по заду, а сапоги были явно на пару размеров велики, и поэтому он шлепал ими, запинался, спотыкался. Мы с этим олухом все больше отставали от уходящей роты. Рота спешила и почти бежала, все быстрее и быстрее вниз с хребта в район, где стоит наша техника. Автомат у бойца висел на одном плече, на другом он нес ствол от пулемета «Утес». Силуэты солдат начинали таять в раскаленном мареве воздуха. Разрыв между нами и ротой постепенно увеличивался. Два часа я его подгонял пинками и матами, но это помогало все меньше, скоро нас нагонят «духи», и тогда нам крышка, как только они выйдут на прицельную дальность, так здесь мы оба и ляжем. Умирать сегодня не хотелось. А когда хотелось? Да, никогда!