Мохнатый бог - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Кречмар cтр.№ 85

Подобный рассказ мне пришлось слышать самому от двух зоологов, изучавших экологию водоплавающих птиц в среднем течении Анадыря.

Существуют на северо-востоке Сибири посреди тундры или леса удивительные озёрные котловины. В Якутии их называют шелковистым тёплым словом «алас». Возникают эти аласы в природе следующим путём.

В первую очередь, для рождения аласа нужно существование озера, и лучше — большого озера, чуть приподнятого своей чашей над бассейном той реки, близ которой оно находится. Нужно это для того, чтобы весенним паводком это озеро не соединялось с поймой реки — тогда уровень его остаётся почти неизменным, потому что избыток талой воды стекает с возвышения в большую реку и не затапливает берега. Берега такого озера становятся настоящим раем-пристанищем водоплавающих и околоводных птиц — уток, гусей, куликов, поганок, гагар. Но если полая вода при каких-то обстоятельствах проточит глубокую канавку-сток, то это озеро спустится само собой и на его месте образуется луговая котловина с несколькими лужами-озерцами — алас. Алас постепенно зарастает высокими луговыми травами, вслед за ним на дно бывшего озера, сплошь пропитанное питательными отложениями, приходят кустарники — сперва ольха, а затем высокая древовидная ива. Эти аласы являются настоящими оазисами посреди унылой буро-серой тундры — птицы, звери и цветы заселяют их в большом количестве.

Вот в одной из подобных оазисов-чаш орнитологи вели многолетнее наблюдение за семьёй старого лебедя-кликуна.

Лебедь-кликун поселился на островке посреди остатков спущенного озера и был настолько недоверчив, что покидал гнездо, лишь только исследователи появлялись на самом краю горизонта. Гнездо его напоминало небольшую копну болотного сена величиной с письменный стол. Лебедь сооружал его заново каждый год в мае на травянистых проталинах, сгребая бурую растительную ветошь чёрными перепончатыми лапами.

Орнитологи уже давно не тревожили лебедей попусту, ими были сконструированы приборы, которые без помощи человека наблюдали за жизнью птиц. В гнездо подкладывалось искусственное яйцо с проводом, в которое были вмонтированы температурные датчики, а сам прибор, поставленный в двухстах метрах от него, фотографировал гнездо с птицей каждую минуту.

До этого гнезда с прибором как раз и добрался большой бурый медведь. Лебединое гнездо по своему обычаю он разорил, а прибор, руководствуясь теми же соображениями, — поломал. Резиновую лодку, на которой обычно добирались до гнезда, расположенного на островке, зверь распустил в клочья. Словом, поступил с птицей и казённым имуществом, как писал великий сатирик Салтыков-Щедрин, «сообразно уму и наклонностям».

Нетрудно догадаться, что на экспедиционном совете решено было вредного зверя истребить.

Для облегчения сей задачи был изготовлен небольшой радиопередатчик. На месте прежнего разбоя охотники выложили приваду, причём постарались сделать это так, чтобы кусок протухшей оленьей туши находился на открытом месте, на большом удалении — метрах в двухстах — от всяческих кустов. Передатчик же прикрепили к приваде так, что, если последняя будет стронута с места, то в эфир полетит прерывистый сигнал.

Когда сигнал раздался, двое стрелков — мой отец и его аспирант А. И. Артюхов — на лодке направились к приваде.

Медведь — а это был большой старый самец — ещё не успел утащить мясо в кусты и находился на открытом месте, что, с одной стороны, позволило сразу обнаружить его, а с другой — мешало подойти поближе для более верного выстрела.

Отец, используя уже упоминавшийся на страницах книги тройник, выстрелил в зверя с двухсот метров и попал ему в середину туловища. Пробитый пулей калибра 7,9 и весом 15 граммов, зверь в первый момент рухнул, но затем вскочил и длинными прыжками кинулся в сторону стрелка, издавая глухой угрожающий рык на каждом вдохе. Следующая пуля пробила его на бегу насквозь, более того, вынесла с другого бока в образовавшуюся рану кусок лёгкого величиной с ладонь. Медведь кувырнулся через голову, но тут же вскочил и продолжил свою атаку — как показалось стрелкам, его энергия нисколько не уменьшилась.

Между зверем и людьми лежало небольшое озеро, диаметром около семидесяти метров, — стрелки стояли на противоположном его берегу, когда медведь добежал до берега, кинулся в воду и поплыл к ним.

Когда зверь находился в воде, отец выстрелил в третий раз, но мишень сильно уменьшилась, и он, целя в голову зверя, промахнулся. Тяжело раненный хищник выбрался на берег в пятнадцати метрах от охотников, но потерял ориентировку и был вынужден подняться на задние лапы, чтобы осмотреться. Тут же его пробила четвёртая, решающая пуля.

После вскрытия оказалось, что две предыдущие пули пробили лёгкие и печень, прошли рядом с сердцем и нанесли зверю тяжелейшие смертельные раны. Тем не менее медведь с этими ранами нашёл в себе силы пробежать и проплыть почти двести метров, и кто знает, что бы случилось, если бы его не остановила последняя пуля!

Не всегда раненые медведи умирают. Довольно часто они выживают даже после самых серьёзных ранений.

Очень наглядный случай произошёл с моим знакомым, который охотился с карабином «Медведь» под патрон 9,3x53. Был осенний вечер в горах на Охотском побережье. Охотник разглядывал серый каменный склон, заросший редкими кустами кедрового стланика. Вполсклона он обнаружил медведя средних размеров (ширина следа его передней лапы была 16,5 см, т. е. весил он около 200 кг). Медведь медленно ходил от одного куста к другому и лениво объедал шишки. Через десять минут наблюдений стрелок решил, что он прикинул основное направление движения зверя, и пошёл по горе с таким расчётом, чтобы медведь сам вышел на него. В какой-то момент он обнаружил, что зверь спустился в каменистое русло ручья и находится в восьмидесяти метрах от него.

Охотник тщательно прицелился в медленно идущего зверя и выстрелил ему по лопаткам.

Медведя перевернуло на спину, и он забился на камнях в агонии. Так, по крайней мере, показалось охотнику в этот момент, и он не стал добивать его вторым выстрелом. Через три секунды бьющийся медведь свалился в щель между камнями, и человек потерял его из виду.

Осенью на Охотском побережье сумерки наступают очень быстро, поэтому охотник не стал спускаться в русло ручья, а поспешил в лагерь. Там он сообщил напарнику, что он убил медведя и завтра надо будет идти за шкурой. Он ни на секунду не сомневался, что обнаружит медведя в радиусе десяти метров от того места, где он видел его в последний раз.

Когда они с напарником подошли к этому месту, то обнаружили на плоском валуне в углублении лужу засохшей крови, несколько кусков рёбер, вывалившихся из раны, и… всё!

Однако по валуннику вниз уходила кровяная, хорошо видимая дорожка.

Охотники двинулись по этому следу, который становился всё менее и менее отчётливым. Кровь, которая сперва буквально лилась ручьём, затем начала капать отдельными каплями, а потом и прекратила течь вообще. Среди северных охотников существует мнение, что рана у медведя осенью постепенно заплывает жиром.