Телохранитель - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Скрипник cтр.№ 43

Джемоледдин цыкнул на него, потом сделал громогласное внушение на пушту, видимо, предложив заткнуться, и тот через силу умолк, продолжая сверлить меня своим глазом с бельмом, будто что-то мог им видеть.

Наговорившись вволю, остаток пути — примерно минут сорок — проделали молча. Устав от закончившейся ничем дискуссии, я отрешенно смотрел в окно. Постоянный подъем в высокогорье давил на уши изнутри, мешал сосредоточиться. И вот наконец снаружи замелькали мазанки. Это и была горная база Джелалуддина Хаккани. «Уазик» остановился у самого лучшего в селении дома, где жил старейшина клана. Впрочем, по европейским меркам, эта была такая же развалюха, только заметно больше остальных и местами недавно выбеленная. Тренируя притупленную изнурительной тряской по ухабам горной дороги наблюдательность, без которой любой разведчик — не разведчик, я, выйдя из машины, первым делом отметил свежую известку на стеклах.

Сопровождающие циклопические существа, прежде чем провести в дом, сначала обшарили меня с ног до головы тремя глазами на двоих, затем эту же процедуру проделали руками, забрав табельное оружие. Рацию, мой безотказный, прошедший со мной огонь и воду «Зов-4М», чудо советского технического шпионажа, полностью скопированное с «Моторолы», оставили. Так, как уже говорилось выше, предусматривалось особыми согласованными условиями, предварявшими намеченные переговоры.

Этот Джелалуддин Хаккани, с которым мне сейчас предстояло встретиться, был очень странным полевым командиром, если не сказать больше. Собственно, таких в этой войне было немало, но он был какой-то особенно циничный. Летом, когда здешним партизанам было комфортно воевать, они противостояли центральному правительству и подразделениям ограниченного контингента советских войск, то есть были истыми моджахедами и нашими врагами. Зимой же, с наступлением в горах тридцатиградусных морозов, воины Аллаха, оседая в своих труднодоступных лагерях, предпочитали заключать перемирие. Не знаю, как военнослужащие регулярной афганской армии или милиционеры царандоя, а наши ребята сражались с «огоньком» — пусть эта война и была для них чужой — в любое время года, при любой погоде, с любыми суточными температурными перепадами. Вот и поступали так духи, абы чего не вышло. Мало того, тот же Хаккани иногда во время зимовки помогал нам, вылезал из своей высокогорной берлоги и совершал набеги на своих же единоверцев из отрядов «непримиримых» в обмен на оружие, продовольствие, керосин. Причем мы знали, что с первыми теплыми деньками это оружие будет повернуто против нас, но шли на такого рода сделки, поскольку вариантов в поисках союзников, пусть даже временных, на третий год войны это стало предельно ясно для нашего командования, у нас кот наплакал. Впрочем, латентного изменника из клана месхудов не трогали и свои. Он не нарушал кодекса кровной мести, соплеменников не трогал, действовал только против тех, кто сам его неоднократно продавал все за те же блага. О фигурах, подобных Хаккани, принято было говорить в противоборствующих лагерях, коим он периодически крепко «насаливал», что такой вождь никогда не предает, он всегда предвидит.

И вот по весенней распутице опять, по устоявшейся традиции, Джелалуддин ударил нам в спину. Правда, совсем не больно. Тут же без сколь-нибудь значимых потерь был отбит и заперт в своих горах. Не прошло и двух недель, как он опять запросил перемирия. Что-то слишком скоро. Наверное, снова кончились патроны, сразу подумали в разведцентре, и оказались правы. Хаккани попросил нашего представителя прибыть в его горную резиденцию для переговоров о беспрепятственном проводе через Хайберский перевал, который находится в ста километрах севернее места проведения переговоров в афганской провинции Нанганхар, каравана с оружием. Нет, этим духам все-таки наглости не занимать.

Мы встречались впервые. Мне этот человек, которого я прежде живьем не видел, показался симпатичным и даже благообразным. Не то что эта уголовная рожа — «непримиримый» Хекматияр, на коем уже негде ставить бандитского клейма. Хаккани изображал из себя гостеприимного хозяина, хотя я сразу про себя отметил, что это у него получается несколько натужно. Прежде чем приступить к разговору, на достархан установили огромное блюдо с зажаренными на открытом огне крупными кусками говядины.

Подавая на стол именно такое угощение, старейшина как бы подчеркивал свою социальную значимость в своем небольшом горном сообществе. Ведь Вазиристан — типичная страна баранов, где выращивают овец рунных и мясных пород. Поэтому каждый, даже самый безнадежный бедняк, имеет здесь свое небольшое поголовье. И вот на фоне этого бараньего изобилия и проходит эта ярмарка тщеславия. Мол, посмотри, как я богат и знатен, как бы говорил мне Джелалуддин, и кормлю тебя парным телячьим мясом, а не мускусным бараном, которого тебе, согласно законам местного аскетического гостеприимства, подадут в любой дехканской лачуге. Хаккани говорил спокойно, даже, можно сказать, вкрадчиво, но в его глазах, играющих бесовскими огнями, легко прочитывалось, что он хочет обвести тебя вокруг пальца. Да и насчет молодого теленка он врал. Ведь я-то знаю, определяю даже не по вкусу, а по виду (моя жена отменно готовит говядину), что передо мной на золоченом блюде лежат бренные останки старой стельной коровы, умершей к тому же, видимо, своей смертью, судя по всему, от чрезмерного передоя.

Об этом я думал, краем уха улавливая необходимые детали разговора, интонации говорящего и переводчика, которые свидетельствовали бы о внезапной перемене в его настроении. Но ничего тревожного не распознал. Гостеприимный хозяин за трапезой предпочел говорить ни о чем.

Но вот обед закончился. Я, ссылаясь на ограниченность времени, предложил сразу же перейти непосредственно к теме переговоров. Хаккани начал юлить. Нотки сомнения в его голосе очень точно передал Джемоледдин, причем делал это артистично. «Какой великий актер, — подумал я, глядя на толмача, — сначала подался в инженеры-гидротехники, а затем и в моджахеды».

Это были очень странные переговоры, даже для известного своим «даром предвидения» Джелалуддина. Он явно что-то недоговаривал. А вскоре и вовсе сказал, что им надо еще посовещаться. В мое отсутствие. А то вдруг я только прикидываюсь не знающим язык пушту. Поэтому мне было предложено пройти и подождать в одной из дворовых построек, где мне разрешалось выйти на связь со своим командованием, понятное дело, в присутствии соглядатая-переводчика.

Мой безотказный «зов» дальнего радиуса действия имел прекрасный декодер, любое мое сообщение в режиме «крипто» на приеме расшифровывалось максимум за полчаса, но сейчас я обязан был его отключить и говорить в эфир открытым текстом.

Ясно, что в такой ситуации мне приходилось быть дипломатичным и со своим начальством, докладывать ему о ситуации на переговорах в общих словах, чтобы не перехватили посторонние уши. Да и, сказать по правде, сообщать мне было особо не о чем.

Прошло не менее часа, после чего меня вернули к «достархану переговоров», однако разговор вновь не получался. Хаккани просил разрешить транспортировку через Хайбер большой партии оружия, настаивая на беспрепятственной проводке нескольких караванов, гарантируя, что ни один снаряд, ни одна пуля, перевозимая в рамках данного соглашения, не будут направлены против солдат или объектов шурави и центрального правительства. Объяснил, что большего он пока сказать не может. На что я ему ответил, что и мне в таком случае тоже пока нечего передать на свою сторону. Слишком уж мизерны гарантии, которые дает «предвидец» с таким веским «честным словом».