$амки - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Анохин cтр.№ 43

Так не будет, решил Мишка. Его не забьют под лавку, как забили отца и мать. Он будет жить по-другому. Так, как считает правильным. Надо только больше думать, лучше понимать, быть поспокойнее и пожестче, чтобы четко и в самый дюндель ответить ударом на удар.

Цех выполнил спецзаказ – партию фигурных бокалов. «Чтоб им опиться, Топтыгиным», – сказал отец.

Какими-то своими путями об этом узнал Дедуня. Две коробки Мишка вынес через вахту в смену матери. Не только он сам, но и родители в этот день впервые увидели, как выглядят сторублевки. «Не знаю, кто из них пить будет, – смеялся отец, – одно хорошо – не Топтыгины!»

Еще через день «передовик» пригласил отца в гости, показать свою квартиру номер тринадцать. Но не пустил дальше прихожей, сказав, что написал заявление и отнесет не в дирекцию, а прямо в РОВД, если не… До Дедуни дошло раньше, чем до милиции. Вечером на проходной Перстня встретил Гаврила. Шел ноябрь 1976 года.

* * *

…В советской мусарне семидесятых-восьмидесятых слова «висяк» и «глухарь» звучали куда реже, чем в российской ментовке девяностых-двухтысячных. Однако ноябрьское убийство так и не было раскрыто. Подозрения, павшие на рецидивиста Дмитрия Скворцова по кличке Дедуня и его предполагаемого сообщника Алексея Гаврилова, не подтвердились доказательной базой. Михаил Волков вообще остался вне поля зрения угрозыска – Дедуня ценил твердые кадры и позаботился об этом. Год спустя, когда Перстня провожали в армию, он даже почтил сабантуй своим посещением, хотя, вообще-то, не уважал ни официальные праздники, ни тем более мероприятия, связанные с государственными повинностями.

– Вернешься – прямо с поезда ко мне, – негромко сказал Дедуня, прощаясь.

– О чем разговор, Дедуня! – искренне отвечал Перстень.

Оба были трезвыми. Одни в гудевшей общаге.

Но больше они не встретились. Крепкого парня и способного технаря определили в авиацию Сухопутных войск. Почему-то в раскладах Министерства обороны СССР этот «подвид» вооруженных сил традиционно оказывался в загоне – хотя миролюбивая внешняя политика КПСС день ото дня повышала военно-политическую значимость вертолетчиков. Мирный Афганистан еще не превратился в Афган, но в Африке неустанная борьба за мир уже не оставляла камня на камне, выжигая пустыни, саванны и джунгли. Вертолет Михаила Волкова доставлял боеприпасы советского производства кубинским интернационалистам, подпиравшим марксистское правительство Народной Республики Ангола.

Вскоре после того, как Мишке исполнилось двадцать, ленинская политика мира вонзилась в Афганистан. В двадцать два старший лейтенант Волков командовал на Саланге спецротой – эти подразделения спешно воссоздавались через четверть века после хрущевского расформирования (наивный Никита Кукурузный посчитал, что после подавления бандеровцев и «лесных братьев» Советскому Союзу ЧОНы не нужны). После пятилетнего перерыва он снова стрелял в людей. И, в отличие от квартиры тринадцать, слабо понимал, зачем.

Думать было особо и некогда. Перстень успокоился тем, что обретает знания и умения, которые еще очень пригодятся. Приходится воевать за Топтыгиных, хреново, конечно, но ладно, хер с ними. Пусть попробуют мешать ему, когда он вернется. Сегодня он живет красиво. Завтра будет жить правильно.

В двадцать пять лет капитан ВДВ Волков уволился в запас по ранению. Гудок родной «стеклухи» манил, прямо сказать, не сильно. Советы однополчан крутились вокруг службы Топтыгиным на более спокойных местах.

Перстень выслушивал, улыбался, благодарил и старался в голове не держать. Но Дедуню, как выяснилось, похоронили аккурат в тот день, когда его часть прибыла на Саланг.

А кругом раскинулась целина жизни. Что ему и требовалось.

Перстень знал, что многое может. Уже знал – что, но пока не видел – как. И не чувствовал себя лишним человеком. Он был абсолютно уверен: каждый первый вокруг чувствует и мыслит в унисон с ним. И так же ждет дня и часа.

Жизнь провинциального городка вертелась вокруг двух заводов. Третьим градообразующим предприятием был НИИТМИ, по идее занимавшийся технологиями металлургии и металлообработки. Реальная отдача института от пятилетки к пятилетке устойчиво стремилась к нулю. Промышленно-транспортный отдел горкома давно примирился с этим и кандидатуру замдиректора по хозчасти утвердил автоматически. Тем более что биография кандидата впечатляла – сначала молодой рабочий, потом доблестный воин-интернационалист. Жаль, не успел вступить в партию, но не все же сразу.

Инновации не то чтобы пошли косяком, но несколько рацпредложений в области дизайна металлоизделий оживили процесс освоения и экономического апробирования новых технологий. Эта деятельность пересекалась с производством, ремонтом и сбытом. Спрос, как водится, сразу пошел двумя каналами: сверху – на заорганизованную просветку, внизу – в живую тень. Тем временем замдиректора Волков окончил аспирантуру и по праву ученого практика стал куратором экспериментальных мастерских НИИ.

Он умел командовать. Разрозненная спекуха с фарцлом быстро превратилась в спецроту. Объемы продаж пошли вверх вместе с заработками, поэтому замашки десантуры принимались без возражений. Восьмидесятые перевалили за половину. Главные Топтыгины валились на лафеты костяшками домино. Тем временем тень жила своей жизнью. В городке все увереннее осваивались теневики «новой формации», делавшие упор на цеха. Налетевшие после смерти Дедуни кавказские воры, специализировавшиеся на старозаветных грабежах и вымогательствах, вдруг стали обламываться под ударами новых парней, резко поднявшихся с весны восемьдесят пятого на безумии «сухого закона». Парни шли к Волкову, Волков отдавал бланки договоров на работу в семи кооперативах, учрежденных при НИИ. Машина набирала обороты, работая как движок военного вертолета.

Он не просто знал, не просто видел – он ощущал физически, как рычаг и штурвал, динамику правильной жизни. Людям вокруг него становилось только лучше, это он знал точно. Волков был спокоен за настоящее и будущее – он знал, что сумеет и это, и гораздо большее. Но уже не в провинции: местный УБХСС очень красиво и доходчиво расписал все нестыковки в бухгалтерской документации НИИ.

Времени прикрыться уже не было. Надо было срываться. Куда? Конечно, в Москву. Первопрестольная поразила широтой открывающихся возможностей. По сравнению с родным городишком это был Чикаго или Нью-Йорк.

* * *

Ностальгия по спокойным временам застоя создала легенду, что русская организованная преступность возникла после развала Советского Союза. Но это не так – она существовала все семьдесят пять лет коммунизма и была его неотъемлемой и необходимой частью. Она развернулась при Ленине, выжила при Сталине, продержалась при Хрущеве, а при Брежневе расцвела, поскольку выдыхающаяся плановая экономика не жила без «черного рынка». В уголовном мире прочно утвердились цеховики, умевшие «расшивать узкие места» дефицита куда лучше министров, начальников главков и красных директоров, не говоря о партийных понукалах-секретарях. Для расширения своего бизнеса, для успеха в конкуренции им пришлось объединяться в сообщества. Шальные деньги цехов начинали выхлестывать из тени.