Спецназ обиды не прощает - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Костюченко cтр.№ 31

Он и сам заметил логическую уязвимость этой фразы. Из нее следовало, что они тоже должны свалиться где-нибудь поблизости. Но они не свалились. Спотыкаться спотыкались, это было. Но чтобы свалиться? Они шагали по шпалам, перелезали через забор, на четвереньках пробирались под трубопроводами и вышли, наконец, на асфальт. Ветер шумел в голых кронах деревьев. Цепочка фонарей освещала пустую улицу.

— Постой, надо привести себя в порядок, — сказал Вадим. — Мы уже в черте города. Здесь очень важно выглядеть прилично.

— Ну и как я выгляжу? — спросил Ковальский, пригладив усы.

Вадим отлепил от его плаща шматок рубероида, отряхнул песок, носовым платком стер со спины известковое пятно. Потом попросил осмотреть себя. И тут же пожалел об этом, подвергнувшись энергичным шлепкам и потряхиваниям.

— Хорош, — заключил Сергеич, поставив его на асфальт. — Просто король паркета.

Если не считать домов с темными окнами и закрытых магазинов, город начинался с павильончика, над которым горела неоновая вывеска «KAFE». Внутри было светло и тепло, по крайней мере, здесь не было пронизывающего ветра.

За одним из столиков сидели трое ночных прожигателей жизни, они пили чай и курили одну сигарету по очереди. Нежная мелодия лилась из радиолы — гитара, кларнет, восточные барабаны…

Сергеич устроился на шатком стуле, а Вадим подошел к стойке. Прожигатели жизни даже не повернулись в его сторону. Им было хорошо. Из-за стойки поднялся старик в когда-то белой куртке чайханщика.

Панин немного понимал по-азербайджански, но говорить стеснялся. Тем более сейчас, когда ему совсем необязательно было показывать свои познания, а потом объяснять их происхождение.

— Добрый вечер, — сказал он и услышал, что прожигатели жизни заскрипели своими стульями. — Вода есть?

— Есть.

— Бадамлы?

— Нарзан.

— Жаль, — сказал Вадим. — Две бутылочки нарзана. Русские деньги берете?

— Пятьдесят рублей.

— Спасибо.

— Садись, — сказал чайханщик. — Сейчас будет вода.

Он подсел к Сергеичу. За соседним столиком послышались приглушенные голоса.

— Я воду заказал, — отчитался Вадим.

— Про Махсума не спрашивал?

— Рано еще. Надо контакт установить с населением.

— По-моему, население уже не способно контактировать, — сказал Ковальский.

Чайханщик принес две бутылки кисловодского нарзана, хрустальную пепельницу, стаканы тонкого стекла и тарелку с зеленью и мелко нарезанной сухой брынзой.

Вадим разлил воду по стаканам, и за соседним столиком кто-то засмеялся, а кто-то разочарованно промычал. Он оглянулся.

Один из прожигателей, смеясь, щелкнул по носу другого. А третий, краснолицый толстяк в плюшевой кепке, сказал:

— Они спорили, да. Что вы будете водку пить.

— На сегодня хватит, — сказал Панин.

— Россия-матушка? — спросил толстяк.

— Она самая.

Прожигатели заговорили между собой. Глядя через стеклянную стену, Вадим увидел, что по улице катит полицейский «жигуль». Он толкнул ногой Сергеича под столом и тихо спросил:

— Как насчет сопротивления властям?

— Это смотря какие власти.

— Власти тут специфические. С ними надо повежливее. Здесь вообще очень ценят вежливость, — сказал Вадим. — И знакомства. Может, еще кто-то меня помнит. Это может пригодиться.

— Или наоборот, — заметил Ковальский.

— Но ты все-таки не горячись, если что.

Машина медленно проехала мимо чайханы, и прожигатели заговорили громче. Один из них сказал:

— Я извиняюсь, братишки. Вы откуда «бадамлы» знаете?

— А что такого? — Вадим повернулся к нему, дружелюбно улыбаясь. — Хорошая минеральная вода. Раньше продавалась у нас в аптеках. Лучше всяких нарзанов и «ессентуков».

— Конечно, лучше, — сказал толстяк. — Бадамлы это супер. Первый место в мире.

Панин увидел, что чайханщик смотрит на него из-за стойки и незаметно манит пальцем. Он встал и подошел к нему, доставая деньги.

— Хорошая музыка. Турецкая, да? Можно у вас разменять рубли на местные?

Чайханщик кивнул и повернул ручку радиолы, прибавляя звук. Пересчитывая десятки Вадима, он проговорил, не шевеля губами: «Долго не сиди. Они под планом. [14] К кому приехали?» «В командировку», — ответил Вадим, разглядывая портреты на манатах. «Тут ищут кого-то. Сегодня спрашивали. Им надо два русских. Осторожно ходи».

— Спасибо, — сказал Вадим. — А сюда не заходил наш товарищ? Пошел за водой и пропал. Такой высокий, в кожаной куртке.

— Давно?

— С полчаса назад.

— Не заходил.

— Он не русский, — сказал Панин. — Чеченец.

— Все равно не заходил. Никто не заходил.

— Ну, пойдем дальше искать.

— Э, зачем пойдем, зачем искать? Сам придет, куда он денется? — сказали за столиком. — Вы уже хорошие, не надо никуда ходить. Мы тоже хорошие, сидим, никуда не идем уже. Расскажи лучше, как там Питер? Как мосты, еще разводят? Я видел, как разводят. Это супер.

— Питер стоит, еще держится, — сказал Сергеич.

— Никуда не ходи, расскажи, как сейчас русские живут без нашей нефти. Зачем нас бросили, все уехали? Кто вам что-нибудь плохое делал? — все более обиженным тоном говорил худой прожигатель жизни.

— Не слушай его, — сказал толстяк в плюшевой кепке. — Все его друзья алкаши уехали, он скучает. Друзья, да.

— Без друзей нельзя, — сказал Ковальский. — С друзьями надо встречаться, хотя бы раз в десять лет, но надо.

— Мне хорошо, — сказал толстяк. — Мои друзья в Москве. Везу туда гвоздики, всегда меня встречают. Я им говорю, приезжайте. Нет, боятся. Война, говорят. Э. Где война? Какая война? Слушай, когда все поправится?

— Когда-нибудь поправится. Обязательно поправится.

— Почему так говоришь? — спросил худой.

— Потому что Волга впадает в Каспийское море.

Входная дверь распахнулась, и ветер зашевелил бахрому вокруг входа, зазвенел висячими стекляшками светильников. На пороге стояли два милиционера. Вадим знал, что теперь их называют полицией, но это были почти те же самые милиционеры, с которыми он когда-то обходил места погромов и убийств. Не в меру упитанные и не так давно брившиеся в последний раз. В глазах их застыл мучительный вопрос — ну почему они должны шататься по ночам, когда все их естество тянется к мягкой подушке?

Один из них поздоровался и вошел в чайхану, второй остался на пороге, со скучающим видом разглядывая настенный календарь турецких авиалиний.