Земля войны - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 120

Это было на третий день. Они сделали привал и расседлали лошадей, и так как рядом был склон с сошедшим снегом, они пустили лошадей пощипать траву. Где-то через полчаса Кирилл забежал за горку отлить, и тут он увидел, что несколько лошадей щиплют траву совсем рядом, а перед ними играет большая серая собака.

Сначала Кирилл решил, что это волк, но потом он подумал, что это собака, потому что она вела себя довольно дружелюбно: каталась по сухой траве и виляла хвостом, а потом она легла на брюхо и так поползла к лошадям. Лошади тоже никак на нее не реагировали, а Кирилл полагал, что лошади боятся волков. Одна из лошадей, красивая, лоснящаяся трехлетка, нерешительно переступила ногами и пошла к собаке, а собака снова стала кататься по траве, и лошадь подошла еще ближе.

А потом собака с невероятной скоростью взлетела в воздух.

Сухо щелкнул выстрел, и собака грохнулась на мокрую траву, в полуметре от копыт, кобылка отчаянно заржала и бросилась прочь. Кирилл оглянулся и увидел Джамалудина. То т стоял с «макаровым» в руке, и его лицо было красным от гнева.

– Ты чего не стрелял? – сказал Джамалудин, – это ж волк.

– А почему же лошадь его не боялась? – возмутился Кирилл.

– А потому что дура, – ответил Джамалудин, – она сидит на ферме с собаками, а волков она никогда не видела. Вот когда трехлетки идут в горы, это самое паршивое, что они принимают волков за собак.

– И легко ему задрать лошадь? – удивленно спросил Кирилл. Лошадь казалась очень большой, а волк, растекшийся по земле, был намного меньше.

– Эге! – ответил горец, – проще простого. У него же пасть не как у собаки, у него же пасть раскрывается на сто градусов. Подлетит под брюхо, рванет кишки – и все.

И Джамалудин подошел к волку и сунул ствол ему в рот, чтобы продемонстрировать, как у волка раскрывается пасть.

Кирилл сидел в актовом зале, затерявшемся в горах на высоте две тысячи метров, и смотрел, как Джамалудин обнимается с гостями, – в точности как тот волк катался на спине перед кобылами, подбираясь все ближе и ближе. «Вы что, не видите, что это не собака? Что это волк? Что у него пасть распахивается на сто градусов?» – хотелось закричать Кириллу, но он, конечно, ничего такого не закричал. Потому что если Джамалудин был волком, а делегация – глупыми кобылками, которые выросли на ферме и не могли отличить кавказского волка от кавказской овчарки, то кем же тогда был он, Кирилл?

* * *

Между тем в актовом зале выпили второй тост, и третий, и потом Федор Комиссаров поднялся и сказал, что следующий тост должен говорить Джамалудин.

Джамалудин взял в руки бокал и встал. Он казался не очень высоким и даже скорее хрупким, в черных брюках и черном, чуть мешковатом свитере, скрывавшем засунутый в карман брюк пистолет, но от всей его фигуры исходила та спокойная уверенность в себе, которая когда-то так поразила Кирилла девять лет назад, в роскошно обставленном кабинете на двадцать седьмом этаже.

– Я хочу рассказать вам один случай, который был в Абхазии, – негромко сказал Джамалудин своим удивительно отчетливым, почти лишенным акцента голосом, и почему-то полупьяные уже гости замолчали и начали его слушать. – Та м рядом с нашим блиндажом был сарай с поросятами. Не знаю, чьи они были, потому что их хозяева убежали, но это были очень смешные поросята. Они каждое утро бегали в камыши есть, а вечером сами возвращались в сарайчик. Когда мы оборудовали блиндаж, наш окоп перекрыл им путь, и я приказал сделать для них досочку. Утром мы клали доску, и они бежали туда, а вечером мы ее снова клали, чтобы они могли вернуться обратно. Если бы это были барашки, мы бы их, конечно, съели, но у меня в отряде не ели свинину, и я подумал: пусть бегают.

Джамалудин замолчал.

– Так про поросят, – вежливо улыбаясь, сказал Комиссаров.

– Да, – сказал Джамалудин, – вот так они бегали туда-сюда, а потом мы попытались прорваться к морю. Мы дошли до моря, но нас там перестреляли, и мы вернулись обратно. На следующий день мы все-таки заняли грузинские окопы, и когда мы их заняли, я снова увидел этих поросят. Они бегали по пляжу и жрали трупы наших товарищей.

Джамалудин помолчал и сказал:

– Из этого я сделал вывод, что никогда не надо помогать свиньям.

Аргунов, у стены, нахмурился. Почти вся охрана была в городе, с вице-премьером. В старой крепости на десять пензенских омоновцев и четырех сотрудников ФСО приходились пятнадцать людей Джамалудина. Аргунов не планировал такое соотношение.

– Я рад, – сказал Джамалудин, – что ты упомянул роддом. Вы тогда сказали, что все террористы мертвы, но все знают, что это не так. Пятнадцать тварей ушли из роддома, и я поклялся убить их той смертью, которую они заслуживают. Я рад, что ты назвал меня старым знакомым. Сегодня день знакомств. И я привел к тебе еще одного знакомого.

Дверь зала распахнулась.

В ее проеме стоял Асхаб Хасанов.

* * *

Асхаб был очень бледен и по-прежнему бос. На нем был грубый синий свитер, и боец в камуфляже держал его за скованные впереди руки.

Аргунов пружинисто шагнул к запасному выходу. Но там уже стоял Хаген. Ствол в его руках почти уперся Аргунову в грудь.

– Не делай глупостей, – сказал Хаген, – и мы обойдемся без трупов.

Он заставил Аргунова встать на колени спиной к нему, и другой боец вытащил из-под пиджака полковника «стечкин».

Люди, пришедшие с Джамалудином, встали из-за стола, и в руках у них оказались пистолеты.

– Всем, кто не с нами, сидеть! – приказал Хаген.

Асхаба пнули так, что он упал на колени. Ошеломленный оператор поднял было руки, но один из бойцов Джамалудина тихо дотронулся до его плеча в знак, чтобы тот продолжал съемку.

В зал вбежали трое в камуфляже и с автоматами. Где-то внизу, на первом этаже, прозвучала короткая очередь из трех выстрелов. Джамалудин вытащил из-под свитера пистолет.

– Я знаю, – сказал Джамалудин, по-прежнему обращаясь только к Федору Комиссарову, – что ты охотился за пленками. Пленками, на которых я убиваю людей Вахи. Я мог получить за них хороший срок, не правда ли? Сегодня ты получишь свое видео. О том, что я делаю с людьми, взорвавшими роддом в Бештое.

В следующую секунду Джамалудин стремительно развернулся и нажал на курок.

Первая пуля попала Асхабу в коленную чашечку, он взвизгнул и упал на пол. Вторая раздробила кость чуть повыше ступни, Асхаб забился на полу, как рыбка среди осколков авкариума, а Джамалудин спокойно опустил пистолет и выстрелил ему во второе колено. Асхаб потерял сознание.

Англичанка рядом с Комиссаровым вкочила с места.

Автомат в руках Хагена ожил и прострочил потолок, несколько подвесок с люстры слетели вниз, как летний град.

– Сидеть, – заорал Хаген, – всем сидеть!

Стол застыл.

– А теперь, – сказал Джамалудин, поворачиваясь к Комиссарову, – ты мне расскажешь, кому ты поручил занести взрывчатку в роддом, и почему ты приказал его взорвать.