Среди пуль - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 210

Увидел в свете фонаря белое пятно. Груда содранных, размотанных бинтов валялась на скользких камнях. Вокруг поблескивала россыпь стреляных гильз. Он выключил фонарь, прислушиваясь, старался различить шорох и хруст, ожидая увидеть белое, дырявое в центре пламя автоматной очереди. Но было темно и тихо. Лишь слабо журчала вода.

Он снова включил фонарь, прошел несколько шагов. В воде что-то колыхалось и вспучивалось, словно спина бегемота. Прижимаясь к стене, светя фонарем, Белосельцев медленно приближался к чудищу. В канаве, с ушедшей под воду головой, лежал человек. Его взбухшая, наполненная воздухом куртка колыхалась в потоке. Из воды торчали две босые ноги, которые лежали на скользких камнях, голые синеватые пальцы, выпуклые пятки. Казалось, что они слабо шевелятся и человек вот-вот с хлюпаньем вскочит из канавы, обернется, отекая водой, и Белосельцев узнает в нем баррикадника, или отставника-офицера, или бойца Добровольческого полка.

Оглядываясь на утопленника, не сводя с него вялый пучок лучей, Белосельцев маленькими шажками, прижимаясь к стене, двинулся дальше во тьму.

Зловонный тугой сквозняк не пускал вперед. Крысиная, гонимая ужасом стая и утопленник с синими пальцами были знаками ему, идущему подземельем. Они останавливали его, возвращали обратно. Но он угрюмо, упорно шел, и этот каменный скользкий желоб был еще одним отрезком пути, встроенным в его линию жизни.

Он приблизился к перекрестку, где несколько дней назад расстался с молодыми разведчиками. Те ушли в ответвление, унесли с собой туманное облачко света. Теперь, приближаясь к развилке, он услышал негромкие голоса, увидел слабый отсвет на мокром камне. Погасил фонарь, замер. Из арки, светя фонарями, выходили люди. Осторожные, чуткие, они выпускали во все стороны щупальцы света. Вспыхивал металл, слышались звяки и стуки. То ли это был ОМОН, прочесывающий канализационные штольни, то ли последняя группа защитников, ускользающих от преследования.

Белосельцев ждал, что фонари приблизятся, упрутся в него. Ударят автоматы, и он опрокинется в сточный желоб, будет здесь медленно гнить, изъедаемый подземными жужелицами. Но огни, пошарив по сводам, нырнули в боковой туннель, группа втянулась в него и ушла, следуя по известному ей маршруту. Дыра, куда они канули, секунду дышала млечным свечением и погасла.

Ход расширился, сточная канава исчезла, по стенам потянулись трубы в асбесте, кабели, стиснутые в жгуты, – подземные корневища, которые выпустил Дом Советов в московский грунт. В этом расширенном туннеле Белосельцев отчетливо различил запах гари. Дым горящего дворца засасывался под землю и летел, смешанный с запахом кислой ржавчины.

Белосельцев продрог, отсырел, пропитался мокрым зловонием. Он вдруг почувствовал резкий ожог на плече, острую боль на щеке. Отшатнулся, направил на стену фонарь. Из металлической трубы била горячая, раскаленная струйка, окутанная паром. Сверкала, переливалась, опадала дугой. Поодаль под разными углами били другие струйки. По-видимому, здесь стреляли, пули пробили трубопровод, и кипяток проливался наружу.

Это тоже была преграда, тоже был запретительный знак. Но Белосельцев нагнулся, закрыл руками лицо, прошел сквозь жалящие едкие струйки, лизнувшие его поочередно раскаленными язычками.

Он достиг воздуховода, жестяного объемного короба. И первый его шаг отозвался грохотом, будто он наступил на мину. Луч фонарика заметался среди оцинкованных плоскостей, под подошвами захлопал и раскатисто загрохотал металл, и казалось, что кто-то огромный, невидимый хохочет металлическим ртом, наблюдая, как Белосельцев, лишенный разума, вопреки земному смыслу, движется навстречу собственной смерти.

Но он верил в успех. Над ним сияла мрачная, подземная звезда удачи. Путеводная, она вела его к цели.

Он миновал воздухопровод и очутился в подвале Дома. Было безлюдно, валялись груды тряпья, амуниция, противогазы, похожие на отрубленные очкастые головы. Он приблизился к ступенькам выхода, в приоткрытую дверь увидел коридор, все те же разбросанные мешки и подсумки и двух десантников, стоящих на посту, покуривающих сигареты. Надо было выбраться, войти в Дом, смешаться с наводнившими его солдатами. Слиться с теми, кто рыскал и шарил по кабинетам и коридорам дворца.

Он был уверен, что ему все удастся. Мрачная звезда удачи сияла над ним. Он поступал, почти не думая, по наитию, веря в свой неизменный успех.

Выглянул в коридор и зычно, по-командирски, позвал:

– Сержант!.. Ко мне!.. Быстро!..

Увидел, как разом повернулись к нему лица десантников, как руки легли на автоматные спусковые крючки. Они всматривались в приоткрытую железную дверь. Старались понять, кто их властно окликнул.

– Сержант, кому говорю!.. Быстро ко мне!.. – повторил свой оклик Белосельцев. Он появился в дверях бесстрастно, как свой, как имеющий власть. Шагнул навстречу автоматным стволам. – Я из подразделения спецопераций! Вот мой документ!

Он сунул им под нос целлофанированный пропуск с красной чертой и надписью: Администрация президента. Пока румяные рязанские парняги туповато рассматривали удостоверение, Белосельцев вглядывался в даль коридора, где мелькали солдаты, топали сапоги, доносился близкий звук работавших на улице двигателей.

– Там, в подвале, в районе воздухопровода замечено передвижение вооруженной группы!.. Наши мужики завершают зачистку, возможно, выйдут на вас!.. Не перестреляйте их в темноте!.. Где замкомбата?

Он назвал наугад фамилию, и крепыши в голубых беретах возвратили ему документ, махнули неопределенно вдоль коридора, сделав вид, что знают такого. В штурме участвовало столько разрозненных сил, подразделений, спецчастей, что, возможно, среди них существовал замкомбата с подобной фамилией. Этот гражданский, вылезший из подвала, с красной полоской на пропуске мог быть и впрямь из одного из спецподразделений, шныряющих по разгромленному Дому.

Белосельцев прошагал по коридору, чувствуя, как смотрят ему в спину десантники. Встрял в группу санитаров, заталкивающих вверх по лестнице пустые носилки. Слился со множеством торопливых гражданских и военных людей, наполнивших переходы и лестницы.

Вид оккупированного Дома Советов поразил его. Он помнил первое свое посещение, когда чопорный, респектабельный Дом сиял натертым мрамором, отсвечивал медно-золотыми ручками и панелями, мягко озарялся плафонами в бесконечных, выстланных коврами коридорах. Повсюду степенно и деловито вышагивали именитые, знающие о своей славе и своем значении депутаты. Они входили в бесшумные скоростные лифты, наполняли приемные и гостиные, отражались в зеркалах и витринных окнах, в стеклянных и фарфоровых вазах.

Он помнил недавний осажденный Дом, холодный и темный, напоминающий огромный военный бункер с желтыми огнями свечей, с голубыми скользящими фонарями, которые упирались в лица офицеров, баррикадников, бойцов сопротивления. На всех этих лицах, измученных, небритых, было выражение, какое бывает у людей, готовых дать отпор. Летящий по коридорам сквозняк вместе с запахами лаков и пластиков нес дух ружейной смазки, прелых одежд и сырой земли из соседних улиц и скверов.