Выбор оружия - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 28

У бэтээров открывались люки. Из них, как черные колючие семена, сыпались пехотинцы. Падали, лежа стреляли. Вскакивали, бежали за кормой бэтээров с автоматами наперевес, посылая в бледные небеса мелкие пересекающиеся автоматные трески. Вытягивались в нестройные редкие цепи, карабкались на склоны, сопровождаемые медленными машинами, прорубавшими проходы пехоте.

– Давай, мужики, давай! Врежь им, мать твою так-то! – крикнул Кадашкин по-русски. Маквиллен удивленно и зло оглянулся на его веселый рык.

Пехота уходила вперед, оставляла позади бэтээры. Над темной колеблемой цепью внезапно вознеслось, прянуло ввысь, залетало на горячем ветру морское сине-белое знамя, и сквозь жаркий воздух пустыни полетело негромкое, рокочущее «ура».

Белосельцев почувствовал, как взметнулась его душа, исполненная сладчайшей боли и любви к пехотинцам, что бежали по белым камням пустыни, несли по ветру военное знамя. Он стоял на берегу Африки и, ликуя, смотрел на знамя, по щекам его бежали жаркие слезы.

Они вернулись в Лубанго к ночи, и в номере, куда он вошел, по-прежнему не было воды. Бархатная красная штора казалась отяжелевшей от пыли. Мутно освещенная кубатура комнаты напоминала кусок застывшего стеарина. Он устал, хотелось кинуться в широкую постель, под тяжелое покрывало и забыться, заснуть. Но не было сил шевельнуться. Его щеки горели от ударов колючих песчинок, воспаленно пламенели от лучистого ожога пустыни. Затылок слабо ныл от удара. Пол под ногами едва ощутимо колыхался, словно плот, под которым бежала вода.

Бабочка с пепельными разводами, с голубыми овалами, похожими на кошачьи глаза. Черные маски с прорезями, в которых мерцают белки, шевелятся красные губы. Рыбы в голубой глубине, колеблемые золотистой бегущей рябью. Корабль в сиянии вод, возникший из лучей и туманов. Плывущие в воде бэтээры, мерцающие зеркальца выстрелов. Черная цепь пехотинцев и над ней, бело-синее, волнуется знамя. Эти зрелища наполняли его память, как чашу. Украшали ее выпуклые стенки вместе с другими изображениями, оставшимися от прошлой жизни. Его первая женщина, белая, теплая, на темном душистом сене. Мертвая бабушка в тесовом гробу с букетом холодных лилий. Синее карельское озеро, окруженное желтым осенним лесом.

В дверь постучали. Вошел Аурелио.

– Простите, что не даю вам отдохнуть. В дороге мы ни на минуту не оставались одни. Нам нужно еще поговорить.

– Прошу вас, – пригласил Белосельцев.

Аурелио, как и в свой первый приход, недоверчиво оглядел номер. Удерживал себя, чтобы не приоткрыть дверь в ванную, не отдернуть бархатную красную штору.

– Я должен сказать, что первая часть операции удалась. – Аурелио присел на кровать, на то же самое место, что и сутки назад, создавая на бархатном покрывале знакомый орнамент морщин и складок. – Мне кажется, Маквиллен проглотил наживку. Вы очень рисковали. По нашей вине едва не попали в плен. Но удача нас не оставила. Десантный корабль вышел к побережью в расчетное время, десантирование прошло успешно. Остается узнать: сумеет ли Маквиллен этой ночью передать информацию? Есть ли у него в Лубанго агент с передатчиком? Получит ли «Буффало» в срок сигнал тревоги?

– Хорошо, что вы довольны, Аурелио. Я доволен вдвойне. Сегодня буду спать в удобном номере «Гранд-отеля», а не в земляной яме контрразведки «Буффало».

– Завтра вы встретитесь с Маквилленом и сделаете две утечки. Первая даст нам возможность понять, есть ли у него в Лубанго оперативная агентура. Вы скажете ему, что ночью вместе с Сэмом Нуйомой уезжаете на юг, на главную партизанскую базу. У вас будет красный «Форд». Если у Маквиллена есть агентура, он организует покушение на Сэма Нуйому, попробует убрать его на дороге. Это будет значить, что по тому же каналу прошла информация о десанте морской пехоты.

– Разве можно рисковать жизнью Нуйомы? Его едва не застрелили в Луанде!

– Сэм Нуйома покинул вчера Лубанго и ждет вас на базе, где лично выразит вам свою благодарность. В красном «Форде» поедет двойник. Здесь есть человек, очень похожий на Сэма. Сквозь стекло, на скорости, неотличим.

– Значит ли это, что по красному «Форду», где будем находиться я и двойник, ударят из гранатомета?

– За городом вас пересадят в другую машину. «Форд» пойдет самостоятельным маршрутом.

Белосельцев хотел спросить, кто исполнит роль двойника и не станет ли этот двойник неизбежной мишенью. Промолчал. Не он готовил эту часть операции. Не ему отвечать за ее успех и провал. Задача, которая на него возлагалась, была ему до конца неведома. Быть может, на одном из этапов включала в себя роль двойника, которого взорвут на дороге.

– Вторая утечка, если сработает первая, должна направить «Буффало» к пограничной деревне Онго. Вы скажете Маквиллену, что вас приглашают сопровождать партизанский отряд, идущий в Намибию с крупной диверсионной задачей. Диверсанты планируют взорвать водовод в предместьях Виндхука, разрушить высоковольтные линии, лишить столицу воды и электроэнергии. Переход границы намечен у деревни Онго. Туда, в тыл и по флангам «Буффало», ударят две ангольские бригады и разгромят батальон.

– Партизанская группа, которую направят к границе, обречена на уничтожение? Как и двойник Сэма Нуйомы?

– Нет революции без жертв. Нет войны без жертв. Нет победы без жертв. Мы должны разгромить «Буффало». А о мертвых героях сложат поэмы и песни.

Они сидели в ночном душном номере, два разведчика, кубинец и русский, включенные в мировую борьбу, в которой решалась судьба континентов, тратились ресурсы народов, двигались флоты и армии. Две их малые жизни, как песчинки, были не видны на картах мира, висящих в штабах и разведывательных центрах.

– Я наблюдал за вами на берегу океана, – сказал Аурелио. – Мне знакомы ваши слезы. Это слезы не боли, не жалости. Это слезы непонимания жизни. Бывает так, что человек уже мертв, а еще продолжает плакать. В его мертвых, наполненных слезами глазах непонимание того, зачем была эта жизнь. Зачем наступила смерть?.. Спокойной ночи. Завтра вечером мы выезжаем.

Он ушел. Стеариновый воздух хранил пустоту в том месте, где только что он сидел. Если залить пустоту жидким гипсом, дать ему хорошенько застыть, то утром на красном бархате появится сидящая белая статуя. Кудрявые волосы. Широкие негроидные губы. Колотый шрам на щеке.

Утром дали воду, и, дождавшись, когда схлынула ржавая шоколадная гуща и из крана забила прозрачная, лучистая струя, Белосельцев долго, с наслаждением смывал с себя пыль пустыни, океанскую соль, пыльцу ядовитых растений. Чувствовал, как задышало свежестью тело. Растирал его полотенцем до розовых жарких пятен.

Они пили с Маквилленом кофе на открытой веранде, слушая, как в кустах вьющихся роз поет невидимая птица. Маквиллен был бодр, разговорчив, сверкал ослепительно белой рубашкой, влажными расчесанными волосами.

– Спал как убитый! Вчера было столько переживаний, столько впечатлений! Вот тебе и ловля бабочек! Мне казалось, я гнался за сатиром, заглянул в сачок, а там советский десантный корабль! – Он засмеялся, жизнелюбивый, красивый, умеющий наслаждаться маленьким глотком горячего кофе, пением утренней птицы, зрелищем стального корабля на светлой океанской воде.