Штрафники не кричали «Ура!» - читать онлайн книгу. Автор: Роман Кожухаров cтр.№ 41

Отто вдруг поймал себя на мысли, что он будто вспоминает эпизод не из своей, а из чьей-то чужой жизни. Да, тогда, летом сорок первого, им было очень весело… Они неожиданно выскочили на этот чертов железнодорожный переезд. Метрах в пятистах впереди — товарные составы, заполненные людьми, техникой. Казалось, ничто не сможет распутать это хаотическое нагромождение техники и вагонов. Но оно появилось. Оно превратило сотни мечущихся людей в остолбеневших от ужаса жертв. Сначала сирена. Как будто трубный глас архангела расколол небо, возвещая о конце света.

Действовало безотказно. Кровь стыла в жилах у тех, кому суждено было погибнуть спустя какие-то секунды. Еще бы, каково тебе будет, когда с неба на тебя валится многотонная махина, нафаршированная бомбами.

«Юнкерсы» не заставили себя ждать. Они буквально вывалились из брюха высоких туч, жуткие ангелы смерти. Вот о чем думал Вагнер, создавая свой «Полет валькирий»! Ужас был в том, с какой раскованностью и свободой эти ревущие создания падают носами вниз, выпустив свои хищные лапы. Особенно устрашающий вид придавали эти не заправленные внутрь шасси. Казалось, они хотят обрушиться на обреченных всей своей массой.

Но внезапно, почти у самой земли, метрах в пятистах над железнодорожным узлом, машины резко выравнивались. В какой-то миг они зависали в мертвой точке. Именно сейчас летчик отжимал кнопку сброса бомб. Самолет задирал нос, и, одновременно, сотни килограммов мертвого бомбового веса сыпались из-под крыльев и бомболюка. Опорожненная, облегченная машина набирала высоту, а снизу, будто вдогонку ей, из огня и дыма летели кверху части человеческих тел, вагонных досок, искореженных шпал и колес.

Вслед за первой машиной тут же пикировала вторая, потом третья, четвертая… «Юнкерсы» работали над целью пятнадцать минут. За это время они полностью распутали транспортный узел, но на свой манер. Там, где толпились сотни людей, спустя четверть часа чернело выжженное пространство, мертвое месиво, в которое превратился железнодорожный переезд.

— Теперь в этой чертовой степи мы точно не заблудимся… — оживленно сказал Ульман и кивнул Отто в сторону бомбежки. Батальон двигался как раз в этом направлении. Все заметно приободрились. Даже те, кто еле ковылял в хвосте колонны, подтянулись. Командование расщедрилось и решило оказать «пятисотым» поддержку с воздуха.

— Это они пытаются как-то загладить вину за ночной обстрел… — недовольно бурчит унтер. Командир отделения был одним из тех, кого не радовала круговерть, затеянная впереди «юнкерсами». Но у него и у новичков причины недовольства совсем отличались. Те стонали, что идти еще слишком далеко и они не могут шагу ступить. Но после того, как Байер на привале отвесил некоторым из них увесистых тумаков, они скулили втихаря, как бы про себя, и продолжали шкрябать сапогами по степной целине.

Унтер, по всему, болезненно перенес столкновение с лейтенантом.

Он все бурчал себе под нос, не обращая внимания на приближающийся грохот бомбежки:

— Он, видите ли, берет нас под неусыпный контроль. Штабная крыса… — Злость кипела в унтере, не остывая. — Где был его контроль позавчерашней ночью, когда нас крыла снарядами собственная артиллерия? Сволочь… Ничего, еще посмотрим, чей железный закон окажется сильнее…

Действительно, Ульман оказался прав. Работа пикирующих бомбардировщиков стала своеобразным ориентиром для батальона. Выступая на марш, арьергард колонны скорректировал движение, так как выяснилось, что «пятисотые» забрались правее нужного маршрута. Это и немудрено. Дозоры, как и все остальные, двигались наобум, по азимуту и приблизительной карте.

Никаких видимых целей не просматривалось. Бугристая степь во весь окоём, да безоблачное небо над головой. В такой обстановке легко было сбиться с пути и дать несколько лишних километров. Так что авиация появилась как нельзя вовремя.

Еще одна четверка «юнкерсов» проследовала над батальоном. Как будто хищные птицы слетались к месту, где дозорные стаи обнаружили какую-то падаль.

Далеко впереди в воздух поднялись черные столбы дыма, все на марше невольно еще прибавили шаг.

Безветренная студеная сушь создавала все условия, чтобы столбы эти, жирные и блестящие от пламени, становились все выше и выше. Казалось, они упирались в самую верхушку небесного потолка.

Отто разглядел, как оттуда, с самой вышины, срываются вниз маленькие точки. Даже не верилось, что именно эти лапчатые букашки издают такой жуткий вой, сотрясающий всю степь от горизонта до горизонта. Потом на земле расцветали новые черно-красные цветы, и следом до ушей добирался раскатистый грохот. Бомбежка не прекращалась уже минут двадцать.

Граабе совсем приободрился. Он словно забыл о своих стертых в кровь пятках. Все его внимание было приковано к страшной и потрясающей картине авиаудара. С каждым шагом она становилась все крупнее. Уже проглядывались горящие здания поселка. Он оказался достаточно растянутым в ширину. Россыпью малюсеньких квадратиков белели по бокам уцелевшие постройки.

— Э, так нам уже работы там не останется, — весело и одновременно восторженно произнес он. — Летчики сравняют эти самые Кривцы с землей…

— Не беспокойся… Для тебя специально приберегут пару десятков озверелых русских, — резонно заметил Ульман.

План действий каждой роты и каждого взвода отделения, видимо, был проработан командирами во время последнего привала. Оказалось, что желчный лейтенант, Йозеф Ранке, являлся их взводным, вновь назначенным вместо Паульберга. Батальон прямо с марша поротно и повзводно стал распределяться в наступательную линию еще километра за три до поселка. Самолеты к тому времени уже израсходовали свой запас бомб. Но карусель над горящими Кривцами продолжалась. Теперь в ней участвовали и «мессершмитты». Выделывая на взлете мертвые петли и прочие выкрутасы, они по очереди срывались вниз и, проходя на бреющем, почти задевая трубы дымоходов крыш, поливали невидимые для штрафников цели из своих авиационных пушек.

Отто была хорошо известна мощь «двадцатимиллиметровых» бронебойных и фугасных патронов. Как правило, именно ими снаряжались ленты этих крылатых валькирий. Вот и сейчас, судя по действенному эффекту, асы «мессеров» и «юнкерсов» расстреливали наземные цели фугасными.

Уже здесь Хаген разглядел, что над головой кружились новые модели «мессеров», которые в Люфтваффе прозвали «эмилями».

Новые и новые крыши домов вспыхивали, точно факелы. Взрывались какие-то емкости. Все новые клубы едкого черного дыма вырывались вверх, туда, где, опьяненные кровью и разрушением, кувыркались, как на шабаше, «штуки» и «эмили».

Батальон остановился на гребне невысокой, но протяженной балки. Она тянулась метрах в четырехстах от окраины поселка. По цепи передали команду «залечь». Видимо, комбат выжидал, когда авиация закончит свое дело. Не имело смысла соваться в поселок сейчас. Но летчики все не могли остановиться. Вошли во вкус. Наконец, «штуки», а вслед за ними и «мессеры», насытившись, легли на крыло. Только один из «эмилей» все нырял и нырял в клубы жирной копоти и жал на гашетку, растрачивая свой боекомплект. Но вот и он, будто очнувшись от кровавого наваждения, тяжело, будто пьяный, развернулся над истерзанным поселком и устремился вдогонку за своими.