Снайперы Сталинграда - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Першанин cтр.№ 13

— Конечно, дурь, — согласился Палеха.

— Сильный у них пулемет, легкой пушке не уступит. Когда начали очереди сыпать, я думал, кирпичная стена меня защитит, а от нее обломки в разные стороны и дыра в две ладони.

— Винтовку с собой возьмешь?

— А чего же еще? — удивился Ермаков. — Автоматов лишних нет, нож у меня имеется, гранатами поделитесь.

— Поделюсь, — растроганно ответил взводный, у которого оба сына были старше Андрея. — Золотые вы все ребята, только…

А что «только» — недоговорил. Впрочем, Андрей старого лейтенанта и так понял. Недолгая жизнь золотым ребятам отпущена, и ничего с этим не поделаешь.

Вышли часа в два ночи. Город искрил ракетами и трассирующими очередями. Во многих местах что-то горело, хотя со времени большой бомбежки 23 августа и пожара, сожравшего Сталинград, прошло уже полтора месяца. Чему удивляться? Дома на три четверти одноэтажные, слепленные из всякой рухляди, кизяков, жердей, глины.

Немногие многоэтажки (в три-пять этажей), рухнув после бомбовых ударов, тлели, то затухая, то вновь загораясь. Нефть в огромных баках давно сгорела, сплывая огненным потоком по Волге. Но время от времени бомбы или тяжелые снаряды поджигали лужи мазута или нефти, скопившиеся в оврагах или подземных трубах.

Ночь в Сталинграде никогда не наступала. Загорались и медленно затухали многочисленные осветительные ракеты. Выгорали лесистые овраги, сухой кустарник — дожди большая редкость для этих мест. Вдруг вспыхивали от трассирующей очереди уцелевшие мазанки где-то на склоне оврага, огонь полз по уцелевшим тыквенным и арбузным плетям.

Первые метров сто прошли, лишь слегка пригибаясь. Впереди трое саперов, следом Матвей Черных, Никита Вереютин и еще шесть бойцов. Среди них Андрей Ермаков. Под ногами хлюпала овражная жижа, затем поднялись по обрыву и здесь едва не нарвались на веер разноцветных трассеров.

Может, услыхал дежурный пулеметчик подозрительный шорох, а может, встрепенулся со сна и врезал в сторону недобитых большевиков. Сколько их уже постреляли, разнесли снарядами, утопили в Волге. Но тянется с того берега нескончаемая орда в рыжих долгополых шинелях, ботинках, примотанных к икрам зелеными тряпками.

И перебежчиков хватает. С жадностью хлебают через край суп, жалуются на комиссаров, голод, бессмысленные атаки, проклинают колхозы, Сталина. Несут все подряд, и ложь, и правду, лишь бы выжить.

Но Сталинград держится. Бегут, в сущности, единицы, по сравнению с той массой, которая упрямо дерется за узкую полоску берега и сдаваться не желает. Летом больше бежали, а сейчас зима на носу. И русские, и немцы помнят, чем закончилась прошлая зима. Ударят морозы, русские тоже ударят — так говорят старые солдаты.

Пулеметчик глянул на часы. До конца смены оставалось минут сорок. С тоской задумался, в какую даль загнала его судьба. Полтора года служил в Польше. Веселая сытная жизнь. Женщин менял, когда хотел. С последней не рассчитался, задолжал двести марок. Пришла к казарме, а он товарища послал. Тот соврал, мол, перебросили срочно в Россию.

Вот и накликал. Под раскаленным солнцем катили через степи, которые не кончаются. Убогие деревушки, глиняные дома, дети в лохмотьях. Оживились, когда добрались до Дона. Там принимали заявки на будущие участки земли. Конечно, после победы.

А земля плодородная, черная, как ржаной хлеб, пойменные луга, где целые стада выращивать можно. И вода в реках чистая, прозрачная, видно, как шевелят хвостами рыбины.

Ели домашнюю сметану, ловили или покупали за гроши уток, гусей. Крестьяне кланялись, снимали картузы и никогда не торговались. Чувствовали будущих хозяев. Однажды изнасиловали девушку лет пятнадцати. Платить деньги было жалко. Кто-то предложил застрелить ее и бросить в воду.

— Всплывет через день-два, шуму не оберешься, — возразил самый старший в компании.

Застрелить и прикопать проще. Но долго, да и патруль набрести может. Девушка билась от страха в истерике, она понимала некоторые слова — учили ведь в школе немецкий.

Выход нашли. Девку успокоили. Собрали ворох ненужных, ничего не стоящих польских злотых, добавили горсть алюминиевых пфеннигов. На пальцах объяснили, что деньги большие, хватит купить новую одежду или поросенка. Девушка, спотыкаясь, брела прочь, она не пришла еще в себя от ужаса и судорожно сжимала в ладони потертые бумажки и серые алюминиевые монетки с изображением орла.

— Интересно, поверила сучка, что эти деньги ничего не стоят? — спросил кто-то.

— Русские тупые, — ответил пулеметчик. — Ей можно было сунуть фантики от конфет или подарить на память упаковки от презервативов.

Удачная шутка вызвала дружный смех.

На подступах к Сталинграду начались отчаянные бои. Высохшая за лето степь горела, лежали бесчисленные тела убитых — в основном, русских, но все чаще попадались и солдаты вермахта.

— Почему не убираете? — спрашивали у похоронщиков, показывая на безобразно раздутые на жаре тела камрадов.

— Не успеваем, — огрызались похоронщики. — Но мы стараемся. О вас позаботимся особо.

На глазах у пулеметчика стали грузить опухший труп. Внутри лопнуло, на землю потекло что-то тягучее, солдаты шарахнулись прочь от невыносимой вони.

— Чистенькими хотели до Сталинграда доехать, — смеялись над молодежью похоронщики, в основном, дядьки в возрасте.

В русских окопах блестели россыпи стреляных гильз. Из перемолотых гусеницами ячеек несло той же трупной вонью. Русские пушки были разбиты и сплющены, но артиллеристы, видимо, сражались до конца — неизрасходованных снарядов почти не оставалось.

То в одном, то в другом месте стояли обгоревшие танки, некоторые нового образца, с удлиненными орудиями и дополнительной броней. Новая броня от русских пушек их не спасла. Из кузова грузовика пулеметчик мог проследить картину недавнего боя. Русские подпускали панцеры на сотню метров и поджигали из своих мелких противотанковых пушек.

Кое-где тела русских и немцев буквально сплетались. Здесь, возле брустверов и в траншеях, виднелись следы недавних рукопашных схваток. Конечно, гренадеры действовали отважно и прорвали оборону. Но как страшны и обезображены были их лица, рассеченные саперными лопатками, головы, треснувшие от ударов кованых прикладов.

Все русские были вооружены винтовками со штыками. Четырехгранные узкие, как иглы, лезвия оставляли совсем крохотные отверстия, но каждый солдат вермахта знал, что удары этих штыков приносят смерть. Чаще всего мучительную, так как русские били врага в живот, прокалывая кольца кишок, мочевой пузырь или поражая самое уязвимое место — солнечное сплетение.

В этом месте машины двигались, как назло, медленно, все было изрыто траншеями и воронками. И со всех сторон на проезжающих смотрели помутневшие от жары выпученные глаза, а черные рты были распахнуты в последнем крике.

Кто-то из знающих рассказывал, что в Красной Армии не хватает патронов, а штыковому бою солдат учат весь день, оставляя час-два на изучение трудов Сталина.