Падение «Вавилона» - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Молчанов cтр.№ 86

Я принял душ и вернулся в раздевалку, где застал своего недавнего соперника, носившего русское имя.

Разговорились. Сергей родился здесь, в Нью-Йорке, покойный отец его — солдат Красной Армии — во время войны попал в плен к немцам, но на родину, в уготованный ему сталинский лагерь, не вернулся и после долгих скитаний очутился в Америке, где женился, вырастил детей и в чьей кладбищенской земле ныне покоился.

Я сказал, что начало такой биографии по некоторым параметрам совпадает и с моей незадачливой судьбинушкой, что вызвало у собеседника вполне понятный интерес, удовлетворить который более или менее правдиво мне хотя и с трудом, но удалось.

У Сергея была квартира в Манхэттене, но мама его, как и я, проживала в Бруклине; после сегодняшней тренировки он собирался навестить родительницу, а потому предложил подбросить меня к дому на автомобиле, на что я с естественной радостью согласился.

Когда машина выехала на середину Бруклинского моста, я оглянулся на вечерний Манхэттен, на черные громады его зданий, усеянных миллионами белых огней, и тут показалось, будто мне видится какой— то сон — долгий и странный, и тряхни я сейчас головой — очнусь на казарменной койке в убогом поселке Северный с его допотопными серыми домишками и сырой степной далью, наверное, ныне заснеженной, с редкими островками осклизло-похужлой, разъеденной морозами прошлогодней травы…

Меня охватила тоска.

Я вдруг отчетливо понял, что Родина с ее неказистыми пейзажами, грязными дорогами, глинистыми лужами, с ее нескладным полуголодным народом где-то там, далеко, в иной недостижимой теперь реальности, а блистающий мир вокруг чужд мне и даже неприятен; он был лишен какой-то первозданной сути точной геометрической выверенностью своих линий, он являл собой компьютерную рассчитанную комбинацию, способную вмиг перемениться, перетечь в иную форму, но неизменно остаться неодушевленной и даже враждебной человеку структурой…

Красивый Манхэттен был гигантским детищем механики и математики. Причудливым плодом их холодного созидательного торжества, существующим за плоскостью человеческой природы, вне ее и над ней, огромным разросшимся кристаллом, словно выпавшим из иного космоса.

И, может, оттого я так заскучал по России…

Но — увы! Волею судеб я очутился вне закона и границ своей страны, которую горячо любил, но любови этой надлежало остаться напрасной и неразделенной, ибо в просторах отчизны мне отводилось лишь узкое пространство тюремного застенка, и мысль о нем здорово и здраво остужала горячечный пыл моей ностальгии.

— Спорт — спортом, — сказал Сергей, — а каковы генеральные планы?

— С планами полный туман, — признался я.

— Знаешь, — сказал он, — возможно, по получении тобой документов, я способен внести интересное, думаю, предложение… Ты специалист по рукопашному бою, лицензии получишь без труда, тут я тебе подсоблю… Тем более хотел бы у тебя многое перенять…

— Это пожалуйста, — отозвался я. — А о каком предложении идет речь?

— Видишь ли… Я — большая, в общем-то, шишка в полиции города Нью-Йорка. И могу заняться твоим трудоустройством. На определенном поприще.

— В полиции? — спросил я с сомнением.

— А что ты имеешь против? У нас хорошая зарплата, стабильная служба. Естественно, тебе необходимо многому научиться…

— С детства мечтал стать милиционером, — саркастически заметил я. По-русски.

— Что? — обернулся он.

— Действительно интересная мысль, — перевел я. — Главное — новенькая.

— Вот ты и подумай, — подытожил он, протягивая свою визитную карточку. — Если что — звони. А послезавтра я буду в клубе. В это же время. Придешь?

— С удовольствием, господин капитан… — ответил я, присматриваясь к тексту на карточке в ломаных лучах несущегося в салон света нью-йоркских огней.

Олег позвонил мне в тот же день, как на прилавках Бруклина появилось «Слово» с моим объявлением. Сказал:

— Завтра. В шесть часов утра. Вест-восьмая в Бруклине. Сквер возле сабвея, напротив дома 2825. Возьми с собой телефон.

Я, конечно, слабо разумею во всяких шпионских хитростях, но место и время встречи Олег наверняка выбрал с известным умыслом: в ранний утренний час этот район, застроенный высоченными серыми и красными коробками жилых зданий, был вымерши безлюден и оглушительно пуст.

Ни единого прохожего, ни машины… Широкие газоны, пустая улица с двухсторонним движением, заканчивающаяся тупиком у набережной, серые жалюзи закусочных и барахолок. И тротуары, вдоль которых плотно, бампер в бампер, выстроились автомобили жильцов многоэтажек — к вечеру найти здесь место для парковки было невозможно.

Я, неторопливо пробежавшись по пустынной холодной набережной, присел на одну из скамеек в скверике и, приглядываясь к сонной, еле высвеченной тускленьким рассветом улице, погрузился в ожидание предстоящей встречи с беглым зеком, а ныне — таинственным представителем некой организации, состоящей, вероятно, из пионеров-ленинцев старого, выдержанного розлива.

Телефон в кармане куртки требовательно проверещал, вызывая меня на связь.

— Ступай, не суетясь, на набережную, — услышался голос Олега.

Я поднялся со скамьи и побрел в сторону стылого январского океана, катящего волны на смерзшийся грязноватый песок пляжей, усеянный стаями жирных, раскормленных чаек размером с гусей. У опорных свай набережной сновали в поисках корма черными юркими тенями крысы.

Вот и Америка… Предрассветная, будничная. Без всяких чудес.

Олег, одетый в короткую дубленку и кепочку, стоял у железных поручней, корабельными леерами опоясывающими прибрежный дощатый настил. Молча протянул мне руку.

Мы двинулись к чернеющим неподалеку пирсам, где копошились фигурки ранних утренних рыбаков. По дороге я доложил обо всех своих американских достижениях, заключавшихся в разрешении проблемы с жильем и состоявшемся визите к адвокату.

Олег, выслушивая меня, безучастно кивал, насвистывая себе под нос невнятную мелодию некоего марша.

— Ну, — внезапно поднял на меня пронизывающий взор, — не расхотелось еще поработать со мной вместе?

— Давай попробуем, — невозмутимо ответил я.

— А по России — как, скучаешь?

— На днях тут… просто-таки, припекло, — признался я.

— Ничего, — откликнулся он. — Мы еще вернемся туда, Толик… Уважаемыми людьми, поверь. Дайте срок…

— Российский суд пойдет навстречу такому пожеланию, — сказал я. — Даже не сомневайся.

— Будет другой суд, — уверенно заявил Олег. — Над теми, кто развалил страну. И грабит ее сейчас. И мне такой суд не страшен. Более того, живу его ожиданием.

Мы прошли на пирс, где свистал ветер, несший мелкую ледяную крупу, секшую лицо. Рыбачки кидали в бултыхающуюся под сваями зелено-черную воду сетки с сырым куриным мясом, приманивая крабов. Кое-кто вытягивал из пучины осклизлых грязно-коричневых камбал.