Итальянский секретарь - читать онлайн книгу. Автор: Калеб Карр cтр.№ 29

Холмс, конечно, не ограничился догадками о масштабах разложения среди обслуги Холируд-Хауса; Хэкетт тоже каким-то образом узнал об этом, и слегка ослабил свою подозрительность, пусть совсем немного и лишь на время; так ему было легче радоваться, что племянница вернулась невредимой. Но то, что понимали дворецкий и детектив (хоть и не говоря об этом), стало известно мне значительно позже; а пока я сосредоточился на нашем продвижении к огромному каменному утесу, называемому Замковой скалой, на котором возвышались массивные стены и каменные казармы великой древней Эдинбургской крепости. Путешествие наше началось с того, что Хэкетт и его, по всей очевидности, отважный сын Эндрю проводили нас к дворцовым воротам: парочка по настоянию Холмса пообещала нам распорядиться, чтобы женщины семейства в ту ночь не только закрыли все окна и двери, но и надежно заперли их. Что же до самих Хэкетта и Эндрю, они согласились стоять в карауле у ворот внутренней ограды до нашего возвращения в готовности впустить нас обратно либо отразить любое нападение противника – смотря что случится раньше.

– Вам тут не нужно опасаться, мистер Холмс, – храбро вымолвил Хэкетт. – У нас в караулке ружей полно, и на мой один глаз приходится два у Эндрю, а он, хоть и дитё еще совсем, с полусотни шагов зайцу глаз вышибет.

– Превосходно, Эндрю! – объявил Холмс. – Стало быть, глаз негодяя сложности для вас не представит. – Светлокожий юный гигант от похвалы залился румянцем, после чего улыбнулся; Холмс же подступил к нему поближе – в глазах его горела сугубая серьезность. – Я не шучу, мальчик мой, – если Виллу Сэдлеру вздумается сегодня сюда вернуться, вы должны будете его отпугнуть; а если он не уйдет, лучше будет всадить пулю ему в голову, нежели подпускать его к вашей кузине. Настолько страшную судьбу он ей готовит – насчет этого могу вас уверить.

Кожа юного Эндрю при этих словах обрела привычную свою бледность, и парнишка еле выдавил в ответ:

– Слушаюсь, мистер Холмс. – Однако духом он все же воспрял, когда Холмс хлопнул его по плечу.

– Не страшитесь, – сказал мой друг. – Если бы я хоть единый миг сомневался в вас, я никуда бы отсюда не ушел. Но в семействе вашем я успел подметить некую ретивость и знаю, что вы более чем достойно выполните задачу. – Эндрю еще раз улыбнулся – с непоказной благодарностью и восхищением, а Холмсу никаких иных доказательств больше и не требовалось. – Итак, Ватсон! – объявил он, развернувшись и быстро зашагав к западным воротам внутренней дворцовой ограды.

Я ободряюще улыбнулся Хэкетту и его сыну и направился следом за своим другом; однако не успел я отойти, как Хэкетт ухватил меня за руку.

– Только про осторожность не забывайте, доктор, – молвил он. – Уйти отсюда – еще не все. «Дудка и барабан» – берлога Вилла Сэдлера, а он – чистый волк в собачьей стае.

Замечания Холмса в поезде обидели меня как военного человека, и я вновь ощетинился, услышав предположение, будто британские солдаты кинутся на защиту негодяя Сэдлера; однако искренность на лицах Хэкетта и Эндрю пригасила мое негодование, и я поблагодарил обоих, после чего припустил за Холмсом.

Эта краткая торопливая прогулка прервалась лишь раз, когда взор мой остановился – вновь, похоже, почти против моей воли – на западной башне дворца, этом едва ли не хранилище всего зла Холируд-Хауса, нынешнего либо минувшего; и признаюсь, я не мог отвести глаз от пагубных башенок, шаг мой вновь замедлился, а разум обратился к измышлениям.

Действительно ли мы охраняем семейство Хэкеттов от самых кошмарных дворцовых угроз, советуя этим людям забаррикадироваться в древних стенах? И не помогаем ли мы на деле этой твари, поистине нашему злейшему врагу, отдавая четыре невинные души на ее загадочную милость?

Этот неожиданный миг ужасающего сомнения оказался, хвала небесам, краток: Холмс окликнул меня из-за ворот, и я бегом кинулся на зов, а едва мы оказались в извилистых переулках столицы (Холмс не рискнул даже в десять вечера показаться на открытом пространстве Хай-стрит, которая шла прямой дорогой к замку), мой друг стал нарушать тишину, нарочито и неустанно насвистывая. Я слушал, как звук отражается от булыжной мостовой и каменных стен, и лишь через несколько минут понял, что мой друг исполняет ту самую мелодию, которую напевал мнимый призрак во время нашего визита в покои королевы Марии. Я как раз собирался напомнить Холмсу, что он толком умеет воспроизводить мелодии только на скрипке; но тут до меня дошло, что я знаю эту музыку.

– Боже мой, Холмс! – воскликнул я. – Верди!

Холмс наконец перестал терзать мой слух и удовлетворенно кивнул:

– Точно, Ватсон – Верди. Если совсем точно, то хор пленников из «Навуходоносора» .

– Но ведь «Навуходоносор» был написан не так давно?

– Сравнительно – впервые его поставили на сцене «Ла Скала» в 1842 году.

– И все же наш призрак знает эту мелодию.

– Не только мелодию; еще он знает, или ему сказали, что мисс Маккензи ее не знает, а следовательно, не догадается, что ее может насвистывать кто угодно, только не призрак XVI века. И это значит – что?…

– Что мистификатор близко знает дворцовых слуг; разумеется, можно с некоторой уверенностью предполагать, что горничные нечасто ходят в оперу, но действовать на основе предположений небезопасно. Тут крайне важно знание из первых рук.

– Точно, Ватсон. Конечно, узнать это можно было разными путями – Вильям Сэдлер, несомненно, мог услышать это от мисс Маккензи, но мне что-то подсказывает, что и сам Сэдлер – не знаток творчества Верди. Так что, скорее всего, в деле участвуют разные люди – на то же указывает и характер повреждений на телах сэра Алистера и Маккея.

– Да, мне тоже это приходило в голову – и похоже, что в деле замешано даже не два человека, а больше. На телах по пятидесяти с лишним ран – если исключить возможность, что мы имеем дело с маниаком, то участников дела могло быть сколь угодно много.

– И еще одно, – продолжил Холмс. – Одна из причин, почему Риццио умер именно так. Я говорю о тяжести вины, или, вернее, о ее распределении. Если все заговорщики участвуют в пролитии крови, то все виновны одинаково, и никто не должен жертвовать собою за всех. Как и в армии, когда расстрелы проводит целая команда. Невозможно сказать, чей именно выстрел или удар ножом оказался смертельным.

– Меня весьма печалят эти рассуждения, Холмс, – сказал я, увлекая друга вперед. – Особенно – применительно к мисс Маккензи. Ведь если мы ищем других участников кровопролития, не стоит забивать себе голову делами государства – на ум сразу приходит брат, не так ли? Этот Роберт, который, по словам девушки, ей так покровительствовал.

– Возможно, и покровительствовал, Ватсон. – Холмс заговорил в темпе убыстрившихся шагов. – Постольку, поскольку это не противоречило преступному сговору. Есть люди, которым доставляет особое наслаждение обманывать и губить молодых девушек – наш общий знакомый барон Грюнер, к примеру, один из худших образцов этой породы; а есть преступники, что убивают лишь в силу необходимости – только тех, кто мешает их преступным деяниям или может их выдать, но все же убивают. И в глубине души, сознаюсь, я ненавижу вторых еще более, чем первых. Конечно, мы должны стараться понять ход мыслей преступника – но давайте оставим попытки рационализировать его преступное поведение, будь оно явлено государственными мужами или уличными мошенниками, для которых женщины – не более чем пешки в игре! Довольно с нас адвокатов и защитников, которые являются перед судом и говорят: «Милорд, я признаю, что мой клиент совратил и впоследствии удушил мисс Такую-то, но прошу вас принять во внимание, что до того дня он обращался с ней любовно и нежно, и убил ее с великой неохотой, лишь потому, что иначе лишился бы средств к существованию». Потому что вся эта нежность преступника к жертве – лишь ловушка; приманка, чтобы заставить женщину доверять мужчине, дабы она думала, будто он в любом случае будет защищать и уважать ее, в то время как он точно знает, чего стоят все его обещания. Нет, Ватсон, – если окажется, что оба брата виновны, пусть правосудие равно покарает обоих. Равно как и прочих их сообщников сколь угодно благородного происхождения!