Ангел тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Калеб Карр cтр.№ 178

Фрэнклин кивнул в ответ — все еще с бесстрастным лицом:

— Это же просто собака…

Доктор шагнул к нему ближе:

— Надеюсь, вашего же блага ради, что у вашей сестры достанет благоразумия, и нам не придется возвращаться сюда с судебным распоряжением об эксгумации этой… собаки. Однако же советую вам как следует позаботиться о том, чтобы могила осталась нетронутой.

Фрэнклин ничего не сказал на это — лишь кивал и смотрел на могилку. Доктор, удовлетворенный тем, что фермер понял его, посмотрел на меня с мисс Говард и направился к экипажу.

— Доктор, — пробормотал Фрэнклин, как только мы двинулись с места; мы остановились и оглянулись. — У нее никогда — у Либби-то — ничего особо и не было. Вы же слышали мою мать — у них в доме она была лишь прислугой. Да даже и не так — у прислуги хоть жилье свое есть. — Он снова опустил взгляд на могилку. — Мужчины у нее были — мальчишки, на самом-то деле… ухлестывали за ней. А она была дурой. Но зато это у нее было свое. Хоть это она заслужила, без того, чтобы оно ее жизнь порушило. Она заслужила побольше, чем какую-то собаку…

Доктор коротко кивнул, и мы зашагали к упряжке.

— Думаете, — тихо произнесла мисс Говард, — судья Браун даст нам распоряжение суда?

— Сдается мне, подобное действие будет без надобности. Дэрроу и Максону хватит ума, если его не найдется у самой Либби.

Мы сели в экипаж, и мисс Говард оглянулась на хлев:

— А брат — он знал? Он — знает?

— Подозревает, разумеется, — сказал доктор, когда я тронул лошадь. — Но вот уверен он или нет…

— А как же мать? — вмешался я. — Она-то не такая бестолковая, как прикидывается — она ж тоже может знать.

— Вполне возможно, — ответил доктор. — Она тоже многое подозревает насчет своей дочери, и этому совершенно не удивится. Но, по-моему, она не в курсе. У такой женщины, как Либби Хатч, нашлись бы способы скрыть беременность — а вы слышали, что случилось, когда она наконец разрешилась ребенком. Не издала ни звука. В большинстве случаев я бы такому не поверил, но здесь мы имеем дело с человеком, который, обнаружив себя в западне, способен на невероятную дисциплину.

— Но кто же отец? — осведомилась мисс Говард.

— Ответы на все вопросы будут позже, — констатировал доктор. — Стиви, пока мы проезжали город, я приметил гостиницу. Там может оказаться телефон. Нам нужно позвонить мистеру Пиктону и сказать, чтобы встретил нас у конторы, как только вернемся. Потом ему нужно будет связаться с Дэрроу и Максоном, и велеть им вместе с их клиенткой присоединиться к нам, скажем, в… — Доктор извлек часы, уточнил время и произвел быстрый подсчет. — В девять. Да, так у нас останется достаточно времени проработать детали. — Сунув часы обратно, доктор нервно скрестил руки. — И вот тогда поглядим.

В половине восьмого тем вечером весь наш отряд еще раз набился в кабинет мистера Пиктона — взвесить результаты поездки на ферму Фрэнклинов и решить, что нам с этим делать. Присутствовал даже Эль Ниньо: он, как обычно, не особо понимал в большей части происходящего, и вклада никакого внести не мог, но всегда переживал, что на «леди», «мистера Мон-роза», мистера Пиктона (его будущего «jefe» [58] ) или еще кого-нибудь из нас могут совершить нападение какие-то подлые личности. Он уверовал, что его личная миссия и ответственность — не допустить подобного штурма; и когда те, кому действительно было что сказать по делу, расселись вокруг стола мистера Пиктона, абориген встал у двери с оружием наготове. Тогда все это казалось мне — как и масса прочего в его поведении — забавным и трогательным, не больше; но позже я пожалел, что мы все не следовали его осмотрительному примеру.

Главная тема разговора — разговора, быстро превратившегося в дебаты, — заключалась в том, как преподнести наше открытие представителям защиты и как в свете этого попытаться лучше совладать с ними. Основное соображение выглядело так: мистер Пиктон скажет Либби Хатч, что обвинение будет готово забыть о гробике, зарытом за хлевом у дома ее семьи, в обмен на ее признание своей вины — вот только вины в чем? Мистер Пиктон крайне неохотно готов был расстаться с обвинением в убийстве первой степени, которое отправило бы Либби на электрический стул; однако он понимал, что выбор между смертью сейчас и смертью попозже у человека особого энтузиазма не вызывает. Так что он постарался примириться со следующим блестящим решением: убийство второй степени и приговор — пожизненное заключение без возможности условно-досрочного освобождения. Кое-кто из нашего отряда — а именно Маркус и мистер Мур — сомневались, что Либби на такое пойдет: женщина, по всей видимости получающая удовольствие от своей свободы столькими разными способами, вряд ли с воодушевлением отнесется к возможности провести остаток дней за решеткой.

Но доктор был не согласен. Он заметил, что, несмотря на возможный протест этой дамы против перспективы подобного приговора, некая потайная часть ее души, возможно, примет его — и, не исключено, даже с радостью. Мистер Мур с Маркусом скептически отнеслись было и к этой идее, но доктор продолжил объяснение. Тюрьма, сказал он, на самом деле усмирит противоречивые стремления духа Либби: потребность в изоляции при одновременном наличии окружающих; потребность в исполнении, по ее мнению, некой важной задачи (поскольку такой женщине, как Либби, без сомнения, поручат какой-нибудь важный «пост» среди заключенных, скажем, в женском блоке в Синг-Синге) — и в то же время ощущение того, что она противостоит принятым социальным нормам и авторитетам (в конце-то концов, она окажется арестанткой). К тому же оставалась ее страсть контролировать происходящее вокруг: многие преступники, по словам доктора, в особенности — той породы, что Либби, — втайне желали некоего руководства и дисциплины в собственной жизни (она, как он напомнил нам, смогла вынести не один час родоразрешения без единого громкого звука, чтобы не разбудить родителей); и, несмотря на то, что физический контроль в этом случае фактически будет состоять в заключении, Либби, с ее талантом к самообману, быстро убедит себя в том, что это именно она диктует условия происходящего. И она будет в некотором роде права, заметил доктор, поскольку в тюрьме окажется в силу собственных преступных деяний. Но все убеждения доктора в том, что Либби пойдет на сделку, кою ей собирается предложить мистер Пиктон, перевешивал один довод: мы раз за разом убеждались, что превыше всего — включая здоровье и безопасность своих же отпрысков — она ценит собственную жизнь, и возможности избежать смертной казни, сказал доктор, будет довольно, чтобы вынудить Либби к согласию даже без всех остальных воздействий.

Маркуса это объяснение удовлетворило, но мистер Мур по-прежнему питал сомнения; а мистер Пиктон, хоть и знал, что это единственный разумный выход, все еще чувствовал себя слегка обманутым оттого, что не мог вынести смертный приговор. Но доктор продолжал настаивать: на самом деле важно лишь то, что Либби Хатч поместят туда, где она больше не сможет получить доступ к детям — и тем более к собственному ребенку. Более того, знание о том, что мать ее заключена до конца своих дней, а не казнена, лишь поможет выздоровлению Клары Хатч, ведь девочка просто не вынесет чудовищной пожизненной ноши того, что сыграла роль с казни родной матери. Мисс Говард объявила, что это наилучший довод в пользу сделки; действительно, заметила она, учитывая, как казнь матери может повлиять на Клару, совершенно непонятно, почему мистер Пиктон не сделал пожизненное заключение для Либби своей первичной целью. Это замечание повлекло за собой довольно страстные заявления помощника окружного прокурора насчет непостижимого будущего и того, что какой-нибудь тюремный комендант — скажем, лет через двадцать-тридцать — вполне может попасться на удочку одного из эффектных представлений Либби, и аннулировать ту часть приговора, в которой сказано о недопустимости условно-досрочного освобождения. Доктор и мисс Говард, сказал он, сегодня немало сделали, чтобы объяснить ее зло, но не сделали ничего, чтобы извести его: такое решение под силу только смерти.