Заговор францисканцев - читать онлайн книгу. Автор: Джон Сэк cтр.№ 19

– Обычно здесь сплю я, – сказал он, – но, к несчастью, наша гостиница теперь как раз перестраивается, и я уступаю свою постель почетным гостям.

Комнату освещала единственная свеча, но даже ее свет открывал куда большую роскошь, чем ожидал встретить в монастыре брат Конрад. Заваленный свитками стол стоял перед окном, закрытым стеклами, а под конторкой для письма виднелась мягкая табуреточка. Каменные стены скрывались за двумя большими коврами. На одном изображен был охотник, пронзающий копьем кабана, на другом – соколятник, снимающий колпачок с ловчей птицы. Однако больше всего потрясло отшельника ложе аббата. Монаху пристало спать на простом тюфяке – полотняном мешке, набитом соломой. Здесь же постель представляла собой деревянную раму, приподнимавшую перину над холодным полом. Занавеси балдахина, укрепленного на столбиках кровати, открывались достаточно широко, чтобы показать зрителю пуховое одеяло и гору подушек, огромных, как мешки с мукой. Задернутые же, занавеси должны были предохранять зимой от сквозняков, а летом от мошкары. Конрад заподозрил, что и перина на этом ложе пуховая, и задумался, случалось ли самому папе почивать в подобной постели.

Аббат подошел поближе к Конраду и сказал негромко:

– Постель достаточно широка для вас обоих, но для вашего послушника можно положить отдельный матрас.

Говоря это, он пристально вглядывался в лицо Конрада, и отшельник понял, что аббат испытывает его.

– О нет, нет! – запинаясь, выговорил Конрад и попятился к двери. – В одной комнате? Не пристало...

Аббат кивнул и вскинул руку.

– Ни слова более. Вы совершенно правы: не следует давать почву для подозрений. Нахождение ночью в одном помещении может быть ложно истолковано. Мальчик будет спать с другими послушниками.

Он обратился к Амате:

– Идем со мной, сын мой.

Амата пожала плечами. «Что я могу сделать? У меня нет выбора» – говорил ее взгляд. Улыбнувшись, она последовала за домом Витторио.

– Постойте! – вырвалось у Конрада.

В спешке он схватил девушку за ушибленное плечо, заставив ее пискнуть от боли. Ее пронзительный визг поразил всех троих. В замешательстве Конрад поспешно заговорил, надеясь прикрыть ее и отвлечь внимание аббата.

– Я забыл упомянуть, преподобный отец, что Фабиано вчера имел несчастье повредить плечо.

Голос у него дрожал, выдавая волнение, но Конрад продолжал говорить.

– Его надо устроить поудобнее, мне же вполне достаточно циновки в монашеской опочивальне. Я привык спать на голой земле.

Дом Витторио с любопытством покосился на Амату и следом за отшельником направился к двери.

– Как хотите, фра Конрад.

Он еще раз оглянулся, выходя из комнаты.

– Пусть тебя не будит звон к бдению, юный брат мой. Отдохни хорошенько. Если утром плечо еще будет болеть, я скажу лекарю, чтобы осмотрел тебя.

Амата поклонилась пожалуй, слишком охотно, как показалось Конраду. Бедняжка не смела заговорить, опасаясь, что голос снова выдаст ее.

Конрад уже понимал, что не будет ему покоя, покуда они отсюда не выберутся. Пока он шел за аббатом в монашескую спальню, у него свело живот: давал себя знать жирный окорок. Стук сандалий дома Витторио и даже шлепанье босых ног Конрада казались непозволительно громкими в темных незнакомых стенах монастыря. Отшельник с беспокойством оглядывался: за каждой освещенной лунным светом колонной ему чудилась притаившаяся тень, скрывающая лицо под куколем. «Прошу тебя, Амата, будь благоразумна этой ночью», – молил он, но она, конечно, не слышала его мольбы, устраиваясь на ночь в пышной постели.

Конрад, привыкший к тишине, нарушаемой разве что царапаньем сосновой ветки по стене хижины, метался на подстилке. Опочивальня была разгорожена на малые кельи для каждого спящего, но низкие дощатые загородки не защищали от какофонии храпа десятков спящих иноков.

Впрочем, будь здесь даже тихо, как на кладбище, беспокойство за Амату не дало бы ему уснуть. Он вздрагивал от каждого шороха соломы, от каждого скрипа половицы. Час за часом его воображению представлялись монахи, покидающие свои ложа и возвращающиеся обратно. Наконец в середине ночи усталость одолела, и он соскользнул в тревожную дрему. Отдых оказался недолгим. Безжалостный ночной колокол объявил, что настало время подниматься к бдению.

Полусонный Конрад пробормотал себе под нос слова псалмопевца, которого накануне цитировал Амате: «Семь раз в день вознесу я хвалу Тебе, и ночью стану взывать к имени Твоему». «Будь проклят царь Давид и его бессонница», – буркнул отшельник и немедленно укорил себя за богохульные мысли и изнеженность тела. Как видно, в лесном убежище он слишком избаловал храм своей души, если даже эти разгульные черные монахи способны его пристыдить. Отшельник протер глаза, потянулся и следом за молчаливыми монахами поплелся в базилику. На ходу он зябко ежился: ночь выдалась холодной, а до восхода солнца оставалось еще пять часов. В церкви братия выстроилась в четыре ряда по обеим сторонам нефа, причем посвященные в духовный сан встали на возвышении у стен, а послушники стояли перед ними на уровне земли. Конрад, не имевший своего места в здешней иерархии, пристроился на нижнем конце одного из монашеских рядов. Аматы не было видно. Вероятно, она последовала совету дома Витторио и решила выспаться.

Отшельник урвал еще минутку сна, пока его сосед раскладывал шелковые закладки в большой псалтырь и книгу антифонов, раскрытых на высокой подставке. Заставив себя наконец разлепить глаза, он с легким удивлением убедился, что все выглядят такими же сонными, как он сам. Даже дом Витторио, как видно, плохо спал. Глаза у него припухли, и голос, когда он пропел первое благословение службы: «Tube, Domine, benedicere» [9] , дребезжал, как ржавые цепи подъемного моста.

Один за другим шли, хромая, гимны, псалмы и антифоны, и вот настало время первого чтения. По знаку дома Витторио Конрад поклонился малым поклоном и поднялся на возвышение под кафедрой аббата. Кто-то из монахов уже открыл книгу на нужном месте. Конрад вспомнил монастырский опыт и привычно затянул «Литургию к мученикам». Читая, он все больше преисполнялся гордости за свое место среди этой черной братии, за святого Франциска, столь чтимого даже в чужом, соперничающем ордене. И вдруг, перевернув новую страницу, он онемел. Три раза перечитал заглавие: «Lectio de Legenda Major ministri Bonaventurae» [10] .

«He затем ли Господь заставил меня пройти эту ночь мучений?» – задумался он. Следующий текст был отрывком из «Главного предания» – составленного Бонавентурой жизнеописания святого Франциска. Быть может, это хоть какой-то ключ к загадке Лео. Конрад снова повторил про себя отрывок из письма наставника, между тем как руки его бессмысленно стискивали края кафедры. «Прочти глазами, восприми разумом, ощути сердцем истину легенд».