Танец убийц - читать онлайн книгу. Автор: Мария Фагиаш cтр.№ 114

— Александр Обренович мертв! Да здравствует Петр Карагеоргиевич, король Сербии!

И чтобы его услышали все, кто шатался внизу, прокричал это пафосное сообщение еще раз.

Он ожидал услышать торжествующие крики, но на лицах, обращенных к нему, мог прочитать лишь сомнение, непонимание и растерянность. Только немногие сумели понять его правильно, большинство же были, очевидно, настолько уставшими и недовольными, что не обратили на него никакого внимания. Они в шутку задирали друг друга, передразнивали, кто-то играл теннисным мячом в футбол, причем воротами служили двери заднего входа.

— Они не верят, — заметил капитан Ристич. — За ночь им столько всего наплели.

— Тогда давайте им это докажем, — предложил лейтенант Маринкович. — Идемте, братья, выбросим их величества из окна! Тогда эти ослы внизу поймут, что полковник не шутил.

Машин неуверенно посмотрел на них.

— Вы действительно думаете…

— Лейтенант прав, — поддержал Мишич. — Мы должны доказать. У Александра все еще есть много сторонников, и, если мы промедлим, недалеко и до гражданской войны. Не должно быть никаких сомнений, что король мертв, иначе возникнет болтовня и неразбериха, а закончится все полным хаосом.

Машин пожал плечами.

— Ради бога. Делайте, как считаете нужным. Однако я нахожу…

Безжизненные тела выглядят так, — хотел сказать им Машин, — что это не делает чести сербскому офицерскому корпусу, но Маринкович и его товарищи уже схватили тела за руки, ноги и волосы и потащили к окну. Они забавлялись возней с трупами, особенно с телом королевы. Ее сорочка была разорвана в клочья, позволяя видеть голое тело, и это давало повод возбужденным мужчинам отпускать сальные шутки. В один момент все оказались ошеломлены: из тела королевы раздался стон, как раз когда его поднимали на подоконник. То, что королева казалась еще живой, привело кадета, державшего ее за волосы, в ужас, он выпустил ее, и голова тяжело упала на пол.

Мертвая королева еще раз вздрогнула, и кровь тонкой струйкой потекла изо рта. Позеленев, кадет вытащил револьвер, поднес дуло к виску королевы, выстрелил и кинулся из комнаты.

Выстрел отрезвил его товарищей. Молча подняли они труп на подоконник и, раскачав, бросили прямо к ногам игравших с мячом солдат. Люди уставились на нечто бесформенное, что предстало перед их глазами: лишь постепенно до их сознания дошло, что эта масса означает женское тело. В отличие от своих офицеров, они почувствовали, глядя на результаты такого зверского обращения с женщиной, не радость, а ужас. Политика — времяпрепровождение для образованных; крестьяне из провинции воспринимали короля и королеву как абстрактные символы, олицетворение власти, которая по рангу стояла сразу после Бога Отца, Святой Богородицы и ее Сына. То, что один из этих священных символов им представили в виде выброшенной из окна груды мяса с вывалившимся кишечником, наполнило их страхом и ужасом. Сразу же после этого на землю в нескольких метрах от королевы упал еще один труп, был слышен хруст ломавшихся костей. Александр упал лицом на вытоптанную цветочную клумбу; внезапно его левая рука дернулась и ухватила пучок травы, как будто он хотел ее вырвать с корнем. Правая рука являла собой кровавый обрубок — когда Александра поднесли к окну, чтобы выбросить, он с нечеловеческой силой ухватился за подоконник. Один из офицеров — позднее никто в этом не признался — одним ударом сабли отрубил ему пальцы.

Михаил открыл глаза, огляделся и вначале не мог понять, где он. Потом увидел оборванный балдахин, разбитую мебель, и память снова вернулась к нему. Ощупывая свою голову, он дернулся от прикосновения к засохшей ране. Сначала он подумал, что рана от огнестрельного ранения, но затем вспомнил про удар. Правый рукав был разрезан, на самой руке, однако, только небольшой порез.

Михаил с трудом поднялся. В комнате он был один. В предрассветных сумерках не верилось, что весь этот погром — результат одной-единственной ночи, всего лишь нескольких часов. Перед дверью алькова на бело-розовом ковре Михаил увидел уже не красное, а, скорее, бурое большое пятно. Такие же следы вели к окну. Он выглянул наружу и в ужасе отпрянул назад. Два зверски изувеченных трупа лежали под окном, вокруг них, сбившись в тесное кольцо, молча стояли растерянные солдаты. За ними, в отдалении парк был заполнен маленькими группами, которые устроили что-то вроде пикника: офицеры, младшие офицеры и рядовые сидели, выпивали и закусывали рядом друг с другом; казалось, все различия в чинах и званиях были одним махом отменены.

Царящая в разгромленных комнатах с окровавленными стенами тишина являла собой своеобразную противоположность доносившемуся с улицы шуму. Михаил прошел к окну в прачечной, откуда открывался вид на передний двор, ворота и широкую аллею. Казалось, там устроили настоящий fête champêtre [116] . По всей аллее стояли столы и стулья, офицеров и штатских с большим усердием обслуживала прислуга дворца. Недостатка еды и вина из королевских запасов, разумеется, не было. Та же музыкальная капелла, которая увеселяла гостей на последнем королевском ужине, играла и теперь что-то веселое.

На улице перед ворогами собралась толпа, к дворцу устремлялось все больше и больше народу. Белградцы, и без того ранние пташки, сегодня еще задолго до рассвета были вырваны из сна. Узнав о случившемся, с восторгом приветствовали они каждого одетого в военную форму. То и дело сквозь толпу пробиралась коляска с офицером, посланным сообщить об успешном завершении путча в разные части города. Время от времени шумная толпа начинала скандировать «Да здравствует король Петр!».

Приступ головокружения заставил Михаила покинуть эту комнату смерти. В будуаре он чуть не споткнулся о труп Лазы Петровича. Взглянув на него, Михаил понял, что тот, кто ударом пистолета лишил его сознания, вероятно, спас ему жизнь. Но Михаил не испытывал благодарности к своему благодетелю, а только чувство зависти к генералу, избавленному от боли, вины и неразрешимых вопросов о чести и бесчестии.

В передней комнате перед королевскими покоями по-прежнему лежал труп Наумовича, прикрытый сорванной с окна парчовой гардиной. К удивлению Михаила, и здесь никого не было, но, когда он вошел в вестибюль, стала ясна причина этого. Главный вход в Конак был заперт — без сомнения, чтобы избежать дальнейших грабежей. Михаил вернулся в переднюю, чтобы оттуда пройти к заднему входу. Его остановил голос Аписа:

— Эй, кто там, дайте сигарету! Пожалуйста, сигарету!

Апис, перевязанный, все еще лежал на диване в кабинете Лазы. Тело капитана Мильковича уже забрали.

— Куда ты пропал? — спросил Апис.

Михаил показал на свою залитую кровью голову.

— Кто-то отшиб мне память. Я, наверное, довольно долго валялся без сознания. — Он достал сигарету, прикурил ее и передал Апису. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. Смех, да и только, что именно меня должны были подстрелить, меня, великого Аписа. Одна радость — мерзавец не был хорошим стрелком. Доктор, который меня перевязал, считает, недель через шесть буду снова на ногах.