Свидание у Сциллы - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Риу cтр.№ 4

Роман. Именно о нем он мне говорил? Я напишу роман. Зашифрованный роман, героем которого станет прототип Клауса. Персонаж, наделенный множеством черт, но каждая будет узнаваема. Двуликий человек, каким он и был. Внешне — карикатурный лжефилософ, а внутренне исполненный веры и благородства. В общем, его жизнь. Решение принято. Я напишу роман: волнующий, динамичный, пересыпанный анекдотами из жизни Клауса.

Я прилежно изложил Клаусу все, о чем рассказал. На этот раз он казался заинтересованным. Вопреки очевидному Клаус и не помышлял стать главным героем романа, но не испугался, и это самое важное. У меня был план, и я записал его. Охваченный желанием помочь мне, Клаус не оставлял меня в покое, сердился.

— Где ты? У тебя есть история? Не старайся представить меня добрым. Рассказывай самое дурное. Если этого мало, то выдумай. Нужна содержательность.

Портрет, который льстит ему? Плевать. Клаус множил сюжетные линии, перегружал мой автоответчик, предлагая каждую минуту новые идеи.

— Сделай из меня загадочное существо, хранителя страшных тайн. Придумай ловушки, расставленные моими врагами. Еще лучше, убей меря, но пиши!

Клаус повесил трубку, но снова позвонил. Ему пришла в голову новая сюжетная линия… Клаус не оставлял меня, обременяя деталями, призванными помочь мне написать стоящую историю. Рассказ о его жизни? Да он забыл ее. Следствием его энтузиазма стал вымысел, не имевший отношения к настоящему Клаусу. Мой план разваливался под сокрушительными ударами его воображения. Он спрашивал, и я отвечал, что история продвигается. В действительности все было не так или почти не так. Три жалкие страницы. Клаус был прав. Роман требовал интриги. Увы, в предлагаемых им сюжетах я ничего не находил.

— Ты согласен?

Возвращаюсь в Сциллу и оставляю свои размышления. Лефур задал мне вопрос, и я кивнул. Кстати, что за вопрос, не знаю.

Принесли еще кофе, я взял шоколад, поданный официантом, и откусил. Восхитительная нежность какао Сциллы имеет горьковатый привкус. Издалека кажется, что роман о Клаусе так легко написать.

Лефур, грызя шоколад, сплетничал об уходе писателя Жака Касбона из издательского дома ПЛМ. Он споткнулся на фамилии знаменитого автора, подсчитал претендентов, взвесил шансы аутсайдеров… В сотый раз я мысленно открыл незаконченную рукопись. Можно пересказать три первые написанные страницы.

На первой строке мой персонаж орет. Ничего странного. Клаус всегда орал. В конце концов, у героя есть голос, а если надо, то и кулаки. Я начал свой рассказ с описания драки на телевидении. Меня вдохновило бурное выступление Клауса в передаче о культуре «Зеркала». Набросившись на корреспондента ежедневной немецкой газеты, он обозвал его ревизионистом. Клаус размахивал газетой и вопил: «Я провел расследование. У меня есть доказательства, что вы лжете!» Журналист сорвал наушники, чтобы протестовать. Хентц вскочил, закричал, что он лгун, нацистское дерьмо, и влепил ему пощечину. Заметив, что ведущий намерен вмешаться, Клаус бросил его на стеклянный столик, стоявший посреди телестудии. Ведущий сильно ударился, но Хентц не обратил на это внимания. Он уже сорвался с цели. Так как передач называлась «Зеркала», легко догадаться, что за этим последовало. Клаус швырнул в зеркала стулом, контрольным монитором и камерой, крича при этом: «Гласность!» «Инцидент» позабавил Клауса, напомнив ему сражение с фашистскими головорезами. Когда я выразил опасение что у него будут неприятности, он хлопнул меня по спине: «Бояться нечего. Они — трусы». Клаус был прав. Общество спасовало перед философом.

До этого места воспоминания были подлинными. На мой взгляд, даже слишком подлинными, чтобы служить отправной точкой для будущего вымысла. Мой роман начинался с анекдота, но после трех страниц я иссяк. Дальше следовало придумывать роман, но продолжение буксовало.

— Будет процесс. — Лефур говорил об издателе ПЛМ и писателе Касбоне. — ПЛМ не оставит бегство Касбона без последствий. Будет процесс.

«Круто», — подумал я.

Продолжение моего романа? Когда я слушал Лефура, потиравшего руки при мысли о судебном процессе, меня вдруг осенило. Клаусу нужно то же самое! Скандал на телевидении должен иметь продолжение. Общество проснулось. Он будет в центре бунта.

С определением темы вымысла пришло вдохновение. Клаус видел все четко. Необходимо отойти от действительности, и, чтобы получился роман, забыть о ней, сочинить для Клауса другую жизнь. У меня было столько сюжетов, мне предложили столько идей, только писать успевай. И представил себе, что Клаус не вышел сухим из воды. Жалобе дан ход. Он очень рискует. Его вызывают, чтобы унизить и изранить. Ему плевать. Телепередача позволяет придать гласности секреты и сделать на этом состояние. Они хотят процесса? Ладно! В свою очередь, Клаус потребует процесса, чтобы заявить о раскопанных им фактах. Я возьму только один из предложенных им сюжетов.

«Это будет мой триумфа — провозглашает Клаус в моем романе. Конечно, этому никто не верит. Клаус известный выдумщик. С ним покончено, по крайней мере снова уклониться от ответственности, ему не удастся. Париж ищет чудо, которое поможет Клаусу избежать наказания, и вдруг потрясающая новость.

— Ты слышал новость?

Я вздрогнул. Лефур смотрел на меня. Я принял, удрученный вид.

— А, ты знаешь. Какая мерзость эта болезнь! — Лефур говорил о многообещающем авторе. Тридцать лет, три романа, поэтический сборник. — Обречен. Шесть месяцев. Его имя среди лауреатов. А я не принял его первую рукопись!

Я старался не отвлекаться. И было из-за чего: для Клауса это так важно. В романе он умирает. Смерть будет только виртуальной, продиктованной моим воображением и идеями Клауса, но я разволновался. Лефур заметил это, но отнес на счет молодого автора, пораженного грязной болезнью.

— Вот козел!

— Настоящий козел! — поддержал я.

Я опустил глаза. Сроит ли это делать, но ведь Клаус сам предложил мне убить его. Это только сюжет для продолжения романа. Мало-помалу мои сомнения улетучивались. Я решился убить его, и из этого родился роман Мой мозг согласился. Клаус мертв. «Убит». Девушка, возникшая в моем воображении, сказала это, рыдая. Слезы блестели в ее глазах (они будут зелеными). Девушка красива и стройна.

Я прикрыл глаза, чтобы замедлить поток вымысла потянуть время. Поразмышлять. Чем больше я старался тем хуже получалось. Не так быстро! Но девушка вернулась. Открыв глаза, я снова увидел ее, и моя фантазия опять заработала. Она была в джинсах, но ничего не случится, если я воображу волнующий изгиб ее юного тела под облегающим шелковым бельем. Теперь, раздетая, она идет по квартире Клауса спиной ко мне. Мне хотелось остановить ее и мысленно приказать: исчезни! Однако кино продолжало крутиться. Девушка обернулась. Она плакала. «Убит», — стонала она. Ее живот и груди приподнимались в одном ритме с рыданиями. Измученная, девушка опустилась на пол и, раздвинув ноги, приняла непристойную позу. Тут же выскочило ее имя. Назовем ее О, но потом переименуем по настоянию Клауса в Бибу, его любовницу, от которой он без ума. Убит. Бибу искренна в горе. Она плакала, закрыв лицо руками. Она любила Клауса, а он мертв. Этого хотел проклятый роман. «Почему?» — спрашивала она умоляющим голосом. Я склонился над ней. И ей, только ей сказал: «Я не знаю, Бибу. Пока не знаю. Надо перевернуть страницу…»