Наследство последнего императора - читать онлайн книгу. Автор: Николай Волынский cтр.№ 62

– А кем же? – живо спросил Горбачев.

– Разве что пропавшими без вести. Да и то… ведь их никто в розыск не объявлял. Так что и не пропавшими тоже считать нельзя. Очень не простой казус.

– Вот-вот! – ткнул в его сторону пальцем президент. – И международная общественность так считает, что непростой… И некоторые очень влиятельные деятели… специалисты в вопросе… тоже так считают. Только скажи мне, Владимир Александрович, разве по большому счету не все равно кем их считать? Сроки давности вышли. Что ты лично думаешь?

– Конечно, Михаил Сергеевич, вы, как всегда, абсолютно правы, – убежденно заявил Крючков. – В самом деле, не все ли равно – в лоб или по лбу! Но в некоторых ненаших странах, например, в Англии, по таким делам сроков давности нет. Вообще нет. Там, к примеру, нельзя вступить в наследство, если нет юридически надежных доказательств, что владелец наследуемого имущества действительно умер. По данным, которые требуют проверки, у Романовых имеются личные активы в одном из лондонских банков, кажется, в «Бэриг-Бразерс». Претенденты тоже есть, но банк не ведет переговоров ни с кем и не будет вести, пока не получит доказательств, что царь и его прямые наследники перешли из категории пропавших без вести в категорию полноценно погибших. Для этого надо возбуждать дело по факту гибели, эксгумировать трупы, – если они найдутся, или что там от них осталось. Самое главное – идентифицировать, получить неопровержимые доказательства принадлежности трупов или останков. А уж потом выписывать свидетельства о смерти и идти в суд.

– Только и всего? – удивленно спросил Горбачев. – А сразу выписать нельзя?

– Сразу? – задумался Крючков. – Если будет дана вводная… Да, безусловно… наверное… – добавил Крючков. – Правда, есть затруднение. Вы, Михаил Сергеевич, сами юрист и нашу профессиональную поговорку знаете: «Нет тела – нет дела». Надо найти трупы Романовых. Вернее, то, что от них осталось.

– Но ведь Сталин нашел? – возразил Горбачев.

– Берия пытался, – уточнил председатель КГБ. – Но данных о том, что захоронение действительно было найдено и принадлежность его установлена, он так и не получил. Так Сталину и доложил. И никаких письменных следов после себя не оставил. Осторожный был, собака…

– Неужели никаких? Должны быть следы, должны!

– Если и оставил, то они, скорее всего, ушли в личный архив Сталина.

– А где он?

– Сталин? – робко спросил председатель КГБ.

– Какой такой Сталин! Архив его где?

– Нету его. Никто не знает.

– Ну, ты мне горбатого к стене не лепи! – раздраженно бросил президент, не заметив собственного каламбура. – Не может быть, чтоб у Сталина… у такой политической фигуры не было своего архива!

– Был у него архив, огромный… Ни одной бумажки не осталось.

– Так куда девался? – недоуменно откинулся в кресле Горбачев.

– Хрущев и Маленков позаботились уничтожить.

– Зачем? – искренне удивился президент.

– Так ведь репрессии… Тридцать седьмой год, сорок девятый… Они и были главными организаторами и исполнителями. Оба по шею в крови. А все свалили на Берию. В тридцать седьмом, кстати, Берии и в Москве-то не было. Сидел в Грузии первым секретарем ЦК, эвкалипты сажал на болотах – осушал… строил жилье, заводы… открывал школы, техникумы, институты… чай разводил, мандарины… Грузины до него и в глаза мандаринов не видели. Так что сталинский архив для Никиты Сергеича и Георгия Максимильяныча – был смерть. И не только политическая.

– Ладно – все! – хмуро закончил беседу Горбачев. – Давай досье и займись покойниками. Сколько тебе надо времени?

– Дней сорок, – набил себе цену Крючков.

– Уговорил.

Он, не вставая из-за стола, подал Крючкову руку.

Когда тот ушел, слегка шаркая подагрическими ногами, помощник президента Болдин склонился к уху Горбачева и тихо сказал:

– Там в приемной Бессмертных дожидается. В четвертый раз просится.

– Явился все-таки! – поморщился Горбачев. – Совсем меня достал, холера!

Болдин едва заметно усмехнулся:

– Говорит – высшая государственная тайна.

– Сказал, что за тайны у него и откуда?

– Говорит, имеет право сказать только вам.

– Да знаю я все его тайны! Чушь собачья! Давай его сюда. Только предупреди – ровно полторы минуты. Иначе просто выгоню.

Министр иностранных дел СССР Бессмертных, несмело заглянул в кабинет, Горбачев махнул ему рукой:

– Ближе. Садись поближе, Шура! Только ненадолго. Надолго посадит тебя прокурор!

Бессмертных с трудом понял, что президент шутит, и бледно улыбнулся.

– Ну, давай свою тайну! Только по-быстрому!

Бессмертных побледнел еще больше.

– Михаил Сергеевич… Я… Я не понимаю… Неужели вам не доложили мою шифровку? Неделю назад?.. О моей встрече с американским госсекретарем Бейкером?

– Хм… Шифровку? Про Бейкера? Что-то не припоминаю.

Бессмертных посерел.

– Не может быть, Михаил Сергеевич! Ведь жизненно важная информация! Государственный заговор! Кто же посмел ее вам не доложить?! Это же… это же преступление! И – доказательство, что изложенные мне факты…

– А! – неожиданно вспомнил Горбачев. – Что-то такое приносили. Я еще подумал, вы там с американцем лишнее выпили.

Он прекрасно помнил шифровку. Через советское посольство в Берлине министр Бессмертных сообщал Горбачеву, о том, что у него состоялась экстренная и тайная встреча с Джеймсом Бейкером и тот, ссылаясь на данные ЦРУ, заявил, что в СССР среди высших правительственных и партийных чинов зреет заговор с целью свержения Горбачева и ареста Ельцина. Госсекретарь назвал и фамилии главных заговорщиков – вице-президент Янаев, предсовмина Павлов, председатель КГБ Крючков, министр обороны маршал Язов, секретарь ЦК КПСС Бакланов, помощник президента СССР Болдин [40] .

Получив шифровку, Горбачев долго не понять, в чем дело. Как суперсекретная информация могла попасть еще куда-нибудь? Президент Буш обещал полную «стерильность» – он еще сам недавно был главным шпионом США – директором ЦРУ! Тогда впервые у Горбачева возникло подозрение о двойной игре американцев, но он тут же отогнал страшную мысль. А сегодня он мог только одно – сделать вид, что все под его полным контролем.

– Мы совсем ничего не пили! – возразил Бессмертных. – Бейкер был очень встревожен!

– А Буш? – спросил Горбачев.