Наследство последнего императора - читать онлайн книгу. Автор: Николай Волынский cтр.№ 237

– Но у меня есть кое-что о судебно-медицинской экспертизе скелета № 4 – это гораздо интереснее! – сообщила Куликовская-Романова. – Читаю фрагмент из официального заключения судмедэкспертов той же госкомиссии относительно скелета № 4 (предполагаемый император): «…У скелета № 4 имеют место полное костное сращение и гиперостоз левого крестцово-подвздошного сочленения, шиповидные и гребневидные костные разрастания по краям тел многих позвонков. Это могло сопровождаться при жизни погибшего болями в заднем тазовом полукольце и в спине, не исключены нарушения осанки, походки, ограничения объема движения. Имеется также след сломанного ребра…» Однако мы все точно знаем, – заявила Куликовская-Романова, – что император отличался отменным здоровьем, и единственные боли, которые мучили его до конца его дней – были геморроидальными!

– Совершенно верно! – кивнула Новосильцева. – Наши с вами данные совпадают.

– Кроме того, – продолжила Куликовская-Романова, – имеется заключение известного российского судмедэксперта профессора Плаксина, который считает, что скелет № 4 принадлежит человеку, страдавшему ожирением, который вел неподвижный образ жизни, на что указывает ярко выраженный декальциноз костей. И это опять-таки никак не может относиться к императору, который вел, наоборот, очень подвижный образ жизни, любил спорт и физический труд!

– Безусловно! – согласилась Новосильцева.

– Дальше. В течение 27 лет на голове Николая II существовала костная мозоль – результат покушения на него японского полицейского в городе Оцу. Удар саблей по голове. Отслоение черепной кости. Заращение. Костная мозоль.

– Широко известный факт! – отозвалась Новосильцева.

– Но на черепе скелета № 4 никакой костной мозоли нет. И следствие никакого объяснения этому факту не дает.

– Ну и наконец, – сказала Куликовская-Романова, – государственная комиссия Ярова-Немцова, как это ни странно звучит, сама признает, что ДНК скелета № 4 совершенноне совпадает с ДНК скелетов предполагаемых великих княжон. Совершенно не совпадает! Я уже не говорю об отказе госкомиссии проводить исследование женских останков на предмет ношения генов гемофилии – этим можно было бы закрыть много вопросов! Но – категорический отказ!

Она замолчала. Возникла пауза, которую деликатно нарушил Иван Иванович.

– Позвольте, Лариса Васильевна? – попросил он.

Она склонила голову.

– Кажется, у Ивана Ивановича сейчас найдется в кармане самый большой сюрприз! – предположила она.

– Мне хотелось бы, – бесконечно скучным голосом произнес Иван Иванович, – к многочисленным фактам, названным сегодня, и еще не менее многочисленным, которые еще не прозвучали, добавить один, и на этом, может быть, если не закончить на сегодня, то, по крайней мере, остановиться. Потому что все, что будет еще звучать в опровержение так называемой комиссии Ярова-Немцова, ни может даже сравниться с тем, что я сейчас хотел бы только напомнить. Впервые эту информацию сделала достоянием широкой гласности уважаемая Ольга Николаевна, – он слегка поклонился в сторону Куликовской-Романовой. – После чего немедленно практически во всей прессе России на нее был наложен железобетонный мораторий. Я имею в виду заключение баллистической экспертизы, которым располагает известный петербургский ученый профессор Попов Вячеслав Леонидович. Согласно этой экспертизе, получается следующее: тех несчастных, чьи скелеты выкопаны из пресловутого могильника, расстреливали из пулемета, причем, сзади: вероятно, жертвы во время расстрела пытались спасаться бегством, и в них стреляли вдогонку.

Наступила долгая пауза.

– Теперь… – проговорил глухо Онтонов. – Теперь можно с полным основанием назвать эту «государственную» комиссию – комиссией фальсификаторов, и под таким названием она войдет в русскую и мировую историю! Я согласен с вами, Лариса Николаевна! Можно ставить точку! Окончательно! – еще раз подчеркнул Онтонов.

– Нет! – возразила Новосильцева. – Вот здесь я с вами никак не могу согласиться!

– Почему же? – он откинулся на спинку кресла.

– Потому что нам так пока и не известно до конца, что случилось в доме Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля. И совсем не известно, что произошло потом. Наконец, если даже частично принять ту точку зрения, согласно которой в доме были расстреляны семеро Романовых и четверо их приближенных, то куда все-таки исчезли Алексей и Анастасия? Я считаю, именно в этом причина всех последующих попыток скрыть истину! Если бы с ними все было ясно, то нынешние «екатеринбургские останки» вообще не возникли и мы не ломали над ними голову! – категорично заявила Новосильцева. – Я бы сказала так: история этих останков не закончена. Она только начинается. У кого-нибудь есть возражения?

Возражений ни у кого не оказалось.

– А я, с вашего позволения, – сказал Иван Иванович, – хотел бы сформулировать еще одну, чрезвычайно интересную, проблему и поставить вопрос, который до сих пор никто, по крайней мере, публично не ставил, – с загадочным видом произнес Иван Иванович. – Лично я нигде его не встречал, хотя пришлось прочесть на нашу тему море материалов.

– Что за вопрос? – обернулась к нему Новосильцева. – Почему не знаю? Почему меня заранее не предупредили? Вы тоже, как и я, любитель театральных эффектов?

– Да-да, я, конечно, любитель, – поспешил согласиться Иван Иванович, – но формула родилась буквально только что – в этом помещении… в эти минуты…

– Ну-ну, господин Архимед! Мы умираем от любопытства… – проворчала Новосильцева.

– Мой вопрос возник из другой темы – темы самозванцев, – проговорил Иван Иванович. Он помолчал немного, чтобы присутствующие усвоили преамбулу. – Напомню: уже в том же, 1918 году появились первые претенденты на роль спасшихся от расстрела Романовых.

– Да, – заметил Онтонов. – На протяжении всего времени их было несколько десятков.

– Около сотни, – аккуратно уточнил профессор Беляев. – Широко известны только самые яркие случаи.

– Так-так, спасибо, – отозвался Иван Иванович. – Но прошу всех коллег вспомнить еще раз: на чьи роли претендовали самозванцы? Кем называли себя претенденты – от неизвестной барышни в Перми, в которой в июле 1918 года местный доктор Уткин признал великую княжну Анастасию, и до особы с мировой известностью – Анны Андерсон? И от поручика Голембиовского, которого ЦРУ почти официально признало цесаревичем Алексеем, и до Василия Ксенофонтовича Филатова, тоже серьезного претендента на имя Алексея? Кем еще называли себя десятки и сотни претендентов? Кем себя объявляли?

Наступила тишина. Беляев и Куликовская-Романова переглянулись. На лице Новосильцевой появилось выражение жадного интереса – как у охотника, неожиданно попавшего на след дичи.

– Да никем больше они себя не называли! – воскликнула она. – Никем! Никем больше!.. И вы, Иван Иванович, такой-сякой, увидели то, что под носом у всего мира лежит почти сто лет, но никто, кроме вас, этого не заметил!