– Да, – сердито подтвердил я, – и к тому же
расчесать твои прекрасные волосы. Я люблю тебя, маленький чертенок, и мне
нравится ласкать тебя и обнимать.
С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом, к моему
несказанному удивлению, он вдруг поднялся со скамьи и шагнул навстречу моим
объятиям. Его движения были уверенными, но не резкими. Два холодных,
затвердевших тела тесно сплелись между собой.
– Ангельское дитя, – прошептал я, непроизвольно
потрепав его по волосам. Жест, надо признать, весьма дерзкий, если не сказать
наглый с моей стороны. Однако Арман, похоже, ничуть не обиделся.
Напротив, он с улыбкой, от которой черты его лица сделались
заметно мягче, покачал головой и несколькими небрежными прикосновениями ладони
поправил прическу. Затем резким движением, словно поддразнивая, ткнул меня
кулаком в грудь.
Удар оказался на редкость сильным. Сногсшибательным. Теперь
настала моя очередь улыбнуться.
– Я не помню, чтобы между нами было что-либо плохое, –
сказал я.
– Помнишь и будешь помнить, – возразил он. – Как и
я. Но это не имеет никакого значения.
– Ты прав. Это не важно, потому что мы по-прежнему вместе.
Арман тихо, но искренне рассмеялся и покачал головой,
многозначительно глядя на Дэвида. Его взгляд свидетельствовал о том, что они
хорошо знают друг друга – быть может, даже слишком хорошо. И это мне совсем не
понравилось. Я вообще не испытывал радости от того, что они знакомы. Дэвид был
моим Дэвидом. А Арман был моим Арманом.
– Итак, Дэвид рассказал тебе обо всем, – сказал я,
усаживаясь на скамью, и посмотрел сначала на Армана, а потом на стоявшего за
его спиной Дэвида.
Тот отрицательно покачал головой.
– Разве я мог сделать это без твоего разрешения,
принц-паршивец? – Тон Дэвида показался мне несколько пренебрежительным. –
Я никогда бы не осмелился. Единственное, что привело сюда Армана, – это
беспокойство о тебе.
– Неужели? – Я слегка приподнял брови. – С чего бы
это?
– Ты прекрасно знаешь, что это правда, и даже, черт возьми,
знаешь почему, – ответил Арман.
Его манера держаться была небрежной – судя по всему, он
усвоил ее за время своих странствий по миру. Руки засунуты глубоко в карманы.
Теперь он уже не походил на сошедшего с церковной фрески святого. Скорее – на
крутого парня.
– Ты опять ищешь приключений на свою голову, –
продолжал он все так же медленно, слегка растягивая слова, и по-прежнему без
гнева в голосе. – Тебе уже и всей земли мало. На этот раз я решил
попытаться поговорить с тобой, пока ты не натворил новых бед.
– Ах, какой ты внимательный! Самый заботливый из всех
ангелов-хранителей! – саркастически откликнулся я.
– Да, именно такой, – не моргнув глазом подтвердил
он. – Итак, ты не хочешь мне поведать о том, что задумал и чем
занимаешься?
– Пошли, – сказал я. – Будет лучше, если мы найдем
местечко побезопаснее где-нибудь в глубине парка.
Они последовали за мной. Мы шли как обычные люди и вскоре
оказались в самой гуще старых дубов. Высокая трава там росла без помех и нигде
не была примята, ибо в такую глушь не рискнет забраться на отдых даже самый
отчаянный из смертных.
Среди искривленных корней мы расчистили для себя участок на
заледеневшей земле. Свежий и чистый ветерок дул со стороны близлежащего водоема
и иногда доносил до нас слабые запахи Нового Орлеана – впрочем, такие запахи
характерны для любого большого города. Но главное, что мы опять были вместе,
все трое.
– Ну давай же, расскажи нам, чем ты сейчас
занимаешься, – вновь попросил Арман и вдруг придвинулся ко мне вплотную и
как-то по-детски и в то же время с европейской элегантностью поцеловал
меня. – У тебя крупные неприятности. Только не пытайся отрицать – все
знают, что это правда.
Металлические пуговицы его джинсового костюма обжигали
холодом, как будто он только что прибыл из тех мест, где стояли жестокие
морозы.
Мы никогда в полной мере не знали возможностей и мощи друг
друга. Это была своего рода игра. Спросить его, откуда он узнал о моих
проблемах и каким образом оказался рядом, было все равно что поинтересоваться у
смертного незнакомца, как именно он занимается любовью с собственной женой.
Я долго молча смотрел на Армана, а Дэвид полулежал рядом,
откинувшись назад и опираясь на локти, и наблюдал за нами обоими.
Наконец я решился заговорить:
– Меня посетил дьявол. Он предложил последовать за ним и
собственными глазами увидеть рай и ад.
Арман не проронил ни слова и лишь слегка нахмурился. А я тем
временем продолжал:
– Это тот самый дьявол, в которого я не верил и веру в
которого много веков назад пытался разрушить в тебе. Но ты был прав. Прав по
крайней мере в одном: он действительно существует. И я с ним встретился. –
Я покосился на Дэвида. – Он хочет, чтобы я стал его помощником. И дал мне
две ночи, чтобы я посоветовался с другими. А потом обещал показать мне сначала
рай, затем ад. Он заявил, что не несет в себе зла.
Дэвид молчал, устремив взгляд в темноту. Арман, тоже молча,
с восхищением смотрел на меня.
Я стал рассказывать дальше и постепенно поведал им обо всем.
Ради Армана я повторил рассказ о Роджере и о беседе с его призраком, затем во
всех подробностях вспомнил, как неудачно сложился мой визит к Доре, как в
монастыре появился преследовавший меня повсюду дьявол и как мы спорили и
сражались с ним.
Я старался не упустить ни единой детали. Я полностью раскрыл
перед Арманом свой разум, позволяя ему проникнуть туда и, быть может, отыскать
там еще что-то важное.
Наконец я закончил.
– Только, пожалуйста, обойдемся без оскорбительных
замечаний, – гордо заявил я, откидываясь на спину на траве. – Не
спрашивайте меня, почему я сбежал от Доры или зачем выложил ей все про ее
папочку. Я не могу избавиться от ощущения, что Роджер по-прежнему рядом, не в
силах забыть его дружеское ко мне отношение и его безграничную любовь к дочери.
А этот Мемнох-дьявол показался мне вполне разумным и беззлобным существом, к
тому же речи его весьма убедительны. Что же касается нашей битвы, то я и сам до
конца не понимаю, что произошло; знаю только, что дал ему пищу для размышлений.
Спустя две ночи он вернется, причем, если мне не изменяет память – а она не
изменяет мне никогда, – он сказал, что найдет меня, где бы я в тот момент
ни находился.
– Да, в этом можно не сомневаться, – вполголоса
откликнулся Арман.
– Мои мучения, кажется, не доставляют тебе
удовольствия, – с горьким вздохом заметил я.