Смерть на Невском проспекте - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Дикинсон cтр.№ 42

— Ну, о чем разговор, лорд Пауэрскорт! — рассмеялась Наташа. — В любом случае — трое многовато по любым меркам. Да и мне нужно возвращаться в Царское Село.

— Пожалуйста, не забывайте, — ласково сказал ей Пауэрскорт, — как неизмеримо важно для нашего дела может быть все, что вы там узнаете. Но, ради Бога, будьте осторожны — я не устаю это повторять вновь и вновь.

Михаил отправился провожать Наташу на вокзал, а Пауэрскорт принялся сочинять пригласительное письмо Керенковой.

На Маркем-сквер леди Люси встретила Джонни Фитцджеральда объятием, а близнецы дружно повисли у него на ногах. Джонни хорошо знал, как тревожится леди Люси, когда Фрэнсис занимается своими расследованиями. Да и ему было неспокойно — Джонни понимал, что один мертвый англичанин на чужих берегах легко может превратиться в двух мертвых англичан, да еще в таком гиблом месте, как Санкт-Петербург!

— Есть что-нибудь от Фрэнсиса, Люси? Как он? В телеграмме, знаешь ли, много не скажешь.

Она улыбнулась:

— Пока что я получила от него два письма. Большей частью в них описываются служащие посольства. Дипломат по имени де Шассирон, в общем, Фрэнсису нравится. Посол, в общем, вроде бы нет. И еще пишет, что сотрудничать с руссними ведомствами — примерно то же, что с бюрократами индийских княжеств. Дело тянется днями безо всякого результата, а потом вдруг — ни с того ни с сего неожиданный взрыв активности.

— Ужасные новости оттуда, столько людей погибло, — сказал Джонни, демонстрирую только что приобретенную в библиотеке осведомленность, — но не думаю, что это как-нибудь связано со смертью мистера Мартина.

В этот момент близнецы отцепились от ног Джонни и потребовали проведения скачек вокруг обеденного стола в столовой. Он долго потом не мог забыть эту сцену: близнецы, захлебывающиеся смехом, то и дело натыкающиеся на мебель и друг на друга, и мать, с любовью и тревогой наблюдающая за ними.

Лорду Фрэнсису Пауэрскорту казалось, что он в раю. Это уму непостижимо, какая вокруг белизна, думал он. Разумеется, ему было известно, что белый — цвет чистоты и как таковой может присутствовать в изображении всяких небесных красот, но ведь не в качестве же уничтожителя всего прочего! Смутно всплыли в памяти слова рождественского гимна о том, как все мы когда-нибудь будем слоняться в раю, и все в белом. У самого Господа, вспомнилось ему из Откровений, глава и власы белые, как овечье руно, как снег. Интересно, сколько нужно ждать так в раю, пока тебя не призовут к действию? А может, там и нет никакого действия, одно ожидание? Лучше быть привратником у дверей Господа, чем жить в роскошных хоромах дьявола. Интересно, есть ли в раю какая-нибудь работа для детектива. Пауэрскорт был уверен, что любой приличный сыщик смог бы пролить свет на мотивы поведения Понтия Пилата, да и поступков Иуды Искариота тоже. Пауэрскорт всегда сомневался насчет этих тридцати сребреников. Может, попросить Уильяма Берка выяснить тогдашний курс валют, чтобы стало понятно, объективно и бесстрастно, чего стоят в нынешних английских фунтах стерлингов деньги, за которые продали Сына Божьего и положили начало мировой религии. Тут он сказал себе, что несет какую-то чушь. Конечно же Бог и так это все знает. Он знает все. Изо всех людей на планете меньше всего Ему нужны именно сыщики. Ну и не важно. Тогда он станет привратником. Будет прогонять нечестивых. Но что-то тут в раю, понял он вдруг, шумновато. А ведь пытки с сопутствующим им звуковым сопровождением происходят далеко внизу, а не здесь… Тут раздался ужасный визг тормозов, паровоз взвыл, как раненое животное, и поезд «Санкт-Петербург — Волхов» с содроганием остановился..

Пауэрскорт открыл глаза и с подозрением взглянул на часы. Оказалось, он дремал всего пару минут. Шапоров рядом с ним с упоением читал «Ностромо» Джозефа Конрада. Они ехали в Волхов, поскольку выяснилось, посредством многоэтапного обмена письмами, на что ушло около десяти долгих дней, что Тамара Алексеевна Керенкова находится не в Петербурге, а в имении своего мужа, в одиннадцати верстах на север от Волхова. И что она будет рада видеть лорда Пауэрскорта и его переводчика во второй половине дня в понедельник 31 января.

— Отправлена в ссылку, — был вердикт Шапорова, — бедный муж не хочет, чтобы она болталась по Петербургу с каким-то англичанином, вот он и заставил ее собрать вещички и отправиться в эту глушь. Там даже поговорить-то не с кем. Люди сходят с ума от скуки или превращаются в чеховских персонажей, вечно стонущих: «В Москву! В Москву! В Москву!»

Мало-помалу поезд вернулся к жизни, и они снова поехали. Куда ни глянь в окошко, все: поля, холмы, деревья — все, решительно все белое. По коридору вагона то и дело сновали военные — в вагон-ресторан и оттуда — армейские и морские офицеры, возможно, возвращавшиеся с Дальнего Востока, с японского фронта. В третьем классе с войны никто не ехал, но зато там было видно, что пассажиры взяли с собой все необходимое, чтобы не скучать в дороге: миски, съестное, бутыли с водкой. Пауэрскорт вспомнил внезапно свой давешний разговор с де Шассироном. Он спросил дипломата, по каким правилам, если они есть, строятся любовные отношения между представителями аристократии в Петербурге.

— Правила? — переспросил де Шассирон, аккуратно развинчивая свой монокль. — Правила? Не уверен, что они мне известны, друг мой, но постараюсь ответить. Я в такие дела никогда не влезал — на нашей службе, если попадешь в щекотливую ситуацию, отошлют домой первым же пароходом. Но вот что я вам скажу, Пауэрскорт. Вы ведь знаете те обычаи и условности, которые действуют на светских вечеринках в английском высшем свете. Не на всех, конечно, но я имею в виду те, на которых все приглашенные спят друг с другом, не всегда являясь при этом супругами. Часто и король играл в эти игры в бытность его принцем Уэльским, и, вероятно, так оно и продолжается теперь, когда он на троне, только еще пуще. В высших кругах адюльтер — обычное дело. Все знают, где чья спальня, — некоторые хозяйки, похоже, оставляют в спальнях гостей соответствующий план, подобный плану рассадки за обеденным столом, так что в определенный момент те разоблачаются и бродят по этажу, пока не находят своего любовника. Только и слышны эти поиски ночных радостей: скрип паркета, визг дверных петель, шорох шагов. Все очень по-джентльменски. Никаких, избави Бог, дуэлей. Никаких выстрелов на рассвете. А поскольку привилегированным классам в общем-то заняться нечем, адюльтер становится видом спорта. Надо же чем-то щекотать себе нервы. В конце концов, на рынке острых ощущений опасней предложения нет. Думаю, что и здесь то же, с небольшими поправками. Прежний посол, человек, больше, чем нынешний, интересовавшийся тайнами человеческого поведения, клялся, что своими ушами слышал, как на одном балу трое молодых людей обсуждали, кто из пяти различных мужчин мог бы быть их отцом. Да, много воды утекло с тех пор, как Пушкин, защищая честь жены, нашел свою смерть на дуэли.

— Понятно, — сказал Пауэрскорт. — Но если это все так, и я уверен, что так оно и есть, отчего ж тогда Керенкова уехала из Петербурга? Почему скрывается в дикой глуши за сотни миль от столицы?

— Могу только предполагать, Пауэрскорт. Может, ее заставил муж. Может, все слишком далеко зашло — такие интрижки спускают с рук, поскольку, по правилам, каждый участник в конце концов возвращается к мужу или жене. Не обязательно навсегда, но, по крайней мере, пока снова не зазвучит музыка.