Ад в тихой обители - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Дикинсон cтр.№ 20

— Подумайте-ка еще вот о чем, — продолжал делиться грызущими его сомнениями Пауэрскорт. — Что, если канцлер покончил с собой? Я этого по-прежнему не исключаю. Да, значительно вероятней, что его убили. Но я, сколько не бьюсь, представить не могу, как, каким образом. И был ли там убийца-одиночка или действовала группа? А если все-таки произошло самоубийство, хотелось бы вам, будь вы на месте сестры покойного, узнать об этом?

— Фрэнсис, — попробовала успокоить мужа леди Люси, — тебе сейчас известно не более, чем миссис Кокборн. У нее свои подозрения, у тебя — свои. И в настоящий момент ничего другого, правда? Никаких точных сведений. Почему бы тебе, говоря с ней, пока не ограничиться заверением, что ты продолжаешь вести расследование?

Пауэрскорт невесело молчал.

— Ну, Фрэнсис, я уже готов на все, — объявил Джонни Фицджеральд, разглядывая на свет сверкавшее в хрустале вино. — Еще пару бокалов этой волшебной жидкости, и можно одним махом взять Бастилию. Я удивляюсь равнодушию кое-кого к хмельной влаге героев революции. Не соблазнишься ли отведать, а? Глоточек, Фрэнсис?

— Глоточка мало, — усмехнулся Пауэрскорт. — Но ты посмотри, Джонни. Вся эта история с тремя завещаниями. Зачитывая их, Оливер Дрейк достаточно прозрачно намекнул на сомнительность бумаги в пользу сестры Юстаса. Юрист явно не верит в этот документ.

— Какая на нем дата? — спросил Джонни Фицджеральд. — Когда и где он был составлен?

— Примерно за полгода до смерти канцлера, когда он останавливался в Лондоне в доме сестры. Но предположим, ничего этого вообще не было, ни дня не гостил Юстас у сестрицы. Теперь же миссис Кокборн, как говорил мне один из слуг Ферфилд-парка, целыми днями бродит по усадьбе и вне себя от счастья оценивает почти перешедшую к ней собственность. Предположим, она решилась подделать документ в жажде роскошного наследства. Даже при наличии другого, подлинного завещания фальшивка дает основание вступить в судебный спор, приложив определенные усилия, чтобы выиграть процесс и положить конец всем своим тяготам с деньгами.

— Не хочешь ли ты, Фрэнсис, нам внушить, — возразила слегка шокированная леди Люси, — что сама миссис Кокборн убила или организовала убийство брата?

— В конце концов, все может быть, — после некоторой паузы ответил Пауэрскорт.

— Однако, — продолжала возражать леди Люси, — в твоей аргументации очевидный изъян. Будь миссис Августа Кокборн убийцей, зачем ей приглашать сыщика?

— Вполне возможно, для прикрытия. Имеется ли лучший способ продемонстрировать личную невиновность, чем приглашение сыщика, которому поручается расследовать свое же преступление? Поистине мастерский ход, дабы себя обезопасить, убедить всех в собственной непричастности.

— Ты так невзлюбил данную особу, — вмешался Джонни Фицджеральд, — что, кажется, просто мечтаешь увидеть ее на виселице.

— Позвольте последнее слово, — улыбаясь, сказал Пауэрскорт. — Обоим вам, к счастью, не довелось иметь дело с этим дьяволом во плоти. Вам не пришлось терпеть брошенные прямо в лицо издевательства и оскорбления. О, виселица, смею вас заверить, чересчур мягкий приговор для этой дамы.

В блаженном неведении того, что аттестован он как совершенно неподходящий, несолидный кавалер, Патрик Батлер, находясь на рабочем месте, изучал графики успеха своей газеты. Назвать помещение редакции офисом было бы откровенной лестью. Командный пункт «Графтон Меркюри» располагался под самой крышей старого дома на боковой улочке вдали от собора. Шаткая лестница, по которой сюда взбирались избранные (доходные) посетители, при каждом визите лишалась той или иной детали. Сама редакция едва вмещала троих сотрудников и не более одного гостя, второму распрямиться во весь рост возможности уже не представлялось. Скудно освещенную через маленький, мутноватый от грязи потолочный люк комнатушку украшали карта графства на стене и громоздившиеся по углам связки старых выпусков. Патрику живо представлялись редакции крупных газет с колоссальными тиражами: просторные, залитые светом кабинеты, красивые картины в изящных рамах. Однако молодой редактор сознавал, что такой гордости, как в этой чердачной каморке, ему уже не ощутить нигде и никогда. Он впервые руководил.

Издание газеты — дело трудное, требующее от ее создателей незаурядной энергии и дисциплины. Патрик с коллегами еженедельно предъявляли читателям полновесный плод слияния обеих добродетелей. Правда, на поддержание порядка в редакции тратилось гораздо меньше усилий. Выглядела она, словно после погрома. Всюду обрывки бумаги, окурки, пустые бутылки, раскрытые, давно взятые «на минутку» в местной библиотеке книги, под ногами россыпь старых рекламных листков. Письменные столы, вернее, грубо сколоченные доски, на которых писались очерки и корреспонденции, сплошь завалены кипами листов, незаконченных статей, черновых рекламных текстов, пожелтевших номеров центральной прессы. Время от времени коллектив «Графтон Меркюри» побуждал себя к решительным действиям: полы подметались, столы расчищались, хлам выкидывался. При этом назавтра всегда горестно обнаруживалась пропажа какой-нибудь ценнейшей информации вроде списка лиц, почтивших своим присутствием ланч в комптонском отделении филантропического Ротари-клуба. Зная, как тешит людское тщеславие вид набранной свинцовым шрифтом собственной фамилии, Патрик свято верил в необходимость перечисления всех участников и гостей очередного скромного, но достойного торжества и неустанно внедрял эту мудрость в умы сотрудников. Ради счастья лицезреть свое имя на газетной полосе, всякий упомянутый в «Графтон Меркюри» непременно купит себе экземпляр (а то и два — в достаточно эффектном выпуске).

Лежащий перед Патриком график показывал увеличение продаж: со времени прихода нового главного редактора тираж возрос почти на двадцать процентов. Неплохо, но мало, слишком мало для Патрика Батлера. В графстве по-прежнему сотни и тысячи жителей, не читающих его газету. При каждом массовом стечении народа — по случаю базарного дня, футбольного матча и т. п. — редактору хотелось воззвать к людям, доселе пребывающим в обидном заблуждении. Ведают ли они, чего себя лишают, не приобретая «Графтон Меркюри»? Понимают ли, сколь убога их жизнь без регулярного чтения «Графтон Меркюри»? Впрочем, один недавний выпуск расхватали, как горячие пирожки, — спецвыпуск памяти королевы Виктории — ее кончина весьма взволновала провинциальную публику. Чего-нибудь бы новенького в этом роде. Что бы такое обработать и представить с тем же коммерческим успехом?

Патрик встал, осторожно пригнувшись под оконным люком, из которого, изловчившись, можно было разглядеть соборный шпиль. В мозгах Патрика сверкнула мысль — собор! Что-то о нем… Ага, тысячелетие! На Пасху ожидается тысячелетний юбилей собора в Комптоне. Не мешкая, дать анонс с яркими штрихами планируемых праздничных церемоний. Шикарный случай для спецвыпуска! Он уже видел бегущие из-под типографского вала свежие оттиски с крупными броскими заголовками. «Труды и дни средневекового монаха», «Аббат — его авторитет, его ответственность»… Про это с энтузиазмом возьмется написать декан. «Мерный ход десяти столетий»… Найти кого-нибудь, кто настрочит о башенных курантах; дескать, старейшие в Британии. «Господня звонница»… Тут без проблем: беседа репортера с одним из братства звонарей, что вечерами попивают пивко в таверне «Колокол». И непременно насчет гибели монастыря в эпоху Реформации (наверняка ведь разгромили-то?) — «Черный столб ужаса над пеплом сожженной обители». Отлично, отлично! Потом, конечно, нравственный упадок в начале прошлого века: какой-нибудь декан, пристроивший возле себя на теплые местечки больше десятка родственников, — «Коррупция в древнем соборе Комптона». Пусть жестковато, зато моралистам нонконформистских сект прочесть будет приятно. У «Графтон Меркюри» позиция широкой веротерпимости, страницы «Графтон Меркюри» предложат нечто интересное и близкое для каждого. Гордо откинув голову, Патрик забыл про специфику чердачного интерьера и больно треснулся затылком о косую балку. Дважды чертыхнувшись, редактор взглянул на часы: почти полпятого. Может, сходить в собор к декану, попросить его поразмыслить насчет темы направляющей и организующей роли аббатства в царствование Эдуарда Исповедника? Дорога идет как раз мимо дверей скромного углового домика Энн Герберт. И кстати, приближается время для чашечки чая.