Тиран духа - читать онлайн книгу. Автор: Присцилла Ройал cтр.№ 43

— И все же он не мог не знать, что женщины используют подобные уловки…

— Он предпочел поверить словам Исабель и не поверить сыну, так он решил. Как я уже сказал, приемная дочь свела его с ума, а коли мы тут взялись говорить правду без прикрас, то даже не она, а мысль, что мужская сила вернулась к нему, и это он одарил ее ребенком.

— И поэтому он заодно решил, что его сын солгал. Нет, мужчины не могут быть такими дураками.

— Дитя мое, мы все смертные люди, как женщины, так и мужчины. Дураками мы были всегда и дураками останемся, особенно когда наши главные слабости пробивают брешь в бастионах нашего здравого смысла.

— Я ведь сужу по вам, милорд. Но прошу вас, продолжайте. Мне не хотелось вас прерывать.

Адам нежно улыбнулся дочери и продолжил:

— Вот и вышло, что, как только Джеффри женился на своей шлюхе, Генри стало уже ее не достать — неважно, влекла его любовь или вожделение. Как сказал мой старый друг, если мужчину сшибли с лошади, он должен подняться и найти себе другую лошадь, но Генри все хныкал и хныкал, как побитый щенок. Отец пытался дать ему понять, каким он стал посмешищем, и нарочно высмеивал, чтобы он это почувствовал. Вот и все. Но Генри упорно продолжал преследовать леди Исабель своими ухаживаниями, и это еще больше сердило Джеффри. Сын не должен бегать за женой отца, словно петух за курицей.

Элинор покачала головой.

— Если говорить начистоту, отец, прилюдные насмешки сэра Джеффри над Генри смотрелись так же неуместно, как если бы он избил несмышленого щенка. Вы бы стали так глумиться над одним из своих сыновей?

— Мои сыновья никогда не забывали о долге. А значит, у меня ни разу не было повода обращаться с ними, как Джеффри с Генри. Кроме того, могу сказать — и не без оснований — что и Хью, и Роберт пользовались уважением сверстников. У Генри же было немного друзей и еще меньше тех, кто им восхищался. Или ты забыла, что Генри настолько вывел кого-то из себя, что его убили? Кого-то, кто, верно, оказался не столь терпелив, как Джеффри, к его несносной натуре? Ему бы послушать совета отца и вести себя во всех отношениях, как подобает мужчине. Каким бы слепцом ни оказался Джеффри в том, что касается женщины, выбранной им в жены, он отвечает за все свои поступки, чему его сыну еще предстояло научиться.

Прежде чем высказать то, что было у нее на уме, Элинор на мгновение задержала дыхание. Ничего, что отец придет в бешенство — она должна высказать вслух свою мысль.

— А вам не кажется, что сэр Джеффри сам мог это сделать? — она не решалась смотреть отцу в глаза. — Вы не думаете, что он мог впасть в такую ярость от подлинного или предполагаемого надругательства, что собственной рукой убил сына — из мести или чтобы заставить его молчать, чтобы он не требовал признания незаконным брака, заявляя, что раньше отца познал свою мачеху?

Адам презрительно фыркнул.

— Нет, не кажется, дочь моя. Несмотря на всю свою слепоту в отношении жены, он человек зрелых лет, много страдавший и прошедший через достаточно суровые испытания. А Генри, наоборот, был начисто лишен твердости духа. А посему, коли на то пошло, это он, скорее, убил бы отца, чтобы отобрать лакомый кусочек.

— Тогда, отец, мне придется задать и такой вопрос: хотя мы оба верим в невиновность Роберта, не кажется ли вам, что это он мог находиться в постели леди Исабель? Предположим, Генри в ту ночь застал их вдвоем и, ослепленный ревностью, кинулся на брата…

Барон улыбнулся:

— Элинор, ты помнишь, как мы были все поражены, когда Хью принес нам младенца и сказал, что ребенок — его?

Настоятельница кивнула.

— Тогда знай: когда я предложил Роберту жениться на Юлиане, он признался мне, что не знал до сих пор ни одной женщины, если не считать снов, в которых сатана посылает своих прислужниц испытывать нас. На мой взгляд, хотя сам он поклялся бы, что это неправда. Роберт имел монашеское призвание и последовал бы ему, если бы ты уже не приняла обет. — Он замолчал и довольно долго всматривался в лицо дочери, прежде чем продолжить. — Впрочем, сейчас — пусть из него и мог выйти отличный аббат — он останется тем, кем и был всю жизнь, — послушным сыном, и поступит так, как я велю, то есть женится.

— Вы, милорд, воистину благословенны в своих сыновьях. Разве что с дочерью вам не повезло.

— Хоть кто-то из моих детей должен был пойти в меня, — ответил барон, вставая и оставляя Элинор гадать, кого именно он имел в виду.

Женщина у каменного парапета столько времени простояла неподвижно, что у ее ног намело два небольших сугроба. Забыв про мороз, леди Юлиана все смотрела и смотрела в серую пустоту, заполненную кружащимися хлопьями снега.

Томаса трясло от холода. Даже плотная накидка и добротные кожаные ботинки, которые настоятельница выделила ему из вещей лорда Хью, едва защищали от ледяного ветра. То, что стоявшая перед ним, одетая куда менее основательно, в состоянии выносить такой жуткий холод, не укладывалось у Томаса в голове. Он терялся в догадках: она что, впала в транс? Одержима бесом или просто сумасшедшая?

— Миледи, — позвал он, перекрикивая ветер, — не стоит ли вам пойти в дом?

Когда она, не сразу, обернулась к нему, ее лицо ничего не выражало, а по глазам было видно, что она его не узнает.

— Не бойтесь! Я брат Томас из Тиндала. Я приехал сюда с настоятельницей Элинор и сестрой Анной. Вы не согласитесь вернуться под крышу и выпить немного вина с пряностями, чтобы согреться после этого лютого мороза?

Она продолжала молча смотреть на него. Хотя из-за падающего снега было трудно рассмотреть ее черты, глаза сквозь белые хлопья пылали двумя черными углями, и Томасу сделалось не по себе под их немигающим взглядом. Перенеся тяжесть тела с пяток на носки, чтобы не дать ногам окончательно замерзнуть, он поймал себя на мысли, что эта женщина не может быть одержима бесом по той простой причине, что сатана, истязающий души, конечно, предпочел бы огонь этому царству льда.

— Вина? — переспросила она таким тоном, словно он предлагал ей нечто невероятное.

А метель все кружила и кружила. Томас проследил взглядом, как одна снежинка, нежная, словно кружево, опустилась к нему на рукав и медленно смешалась с остальными. Красота может быть такой хрупкой, подумал он, и в то же время такой смертоносной: ему вспомнилось, как снег чуть не заморозил прошлой ночью Ансельма.

— Соблаговолите войти внутрь, — сказал он, делая шаг и протягивая руку, чтобы, если понадобится, оттащить ее от каменной стены, — нам с вами много что следовало бы обсудить.

— Вы хотите спросить меня о моем желании жить в Тиндале отшельницей, — произнесла Юлиана, делая шаг навстречу ему.

— Конечно, — ответил он, — но, возможно, и еще кое о чем.

— Если вы хотите говорить о смерти, брат, нам лучше будет остаться тут. Здесь мы оба к ней ближе. — Она остановилась и указала рукой в сторону парапета.