Заговор Важных - читать онлайн книгу. Автор: Жан д'Айон cтр.№ 4

— Он только что умер. Из-за этого меня и вызывали. Когда я пришел, я застал его семью в слезах. Его подло убили.

И Гастон яростно сжал кулаки.

— Убили? Но кто?

— То-то и оно! Не знаю! Ничего не понимаю! — дрожащим от ярости голосом воскликнул Гастон.

— Тогда, может, ты мне объяснишь, в чем загадка?

— Вот, ты, наконец, нашел правильное слово. Это и в самом деле загадка. Настоящая тайна… Но я непременно разгадаю ее, — упрямо произнес Гастон. — Посмотри, что я тут набросал.

И он вытащил из кармана несколько помятых листков.

— Бабен дю Фонтене сидел у себя в кабинете. Всего комнат в его квартире три, они расположены одна за другой. Он занимал последнюю, и чтобы попасть к нему, приходилось пройти через первые две. Его супруга и двое их сыновей были дома, но ничего не заметили. Когда пришла пора трапезы, один из мальчиков отправился звать отца к столу и нашел его в кресле. Мертвым. Уже похолодевшим, с дырой в черепе, залитым кровью. Ужасное зрелище для детских глаз!

— Наверное, в него выстрелили сверху из окна, и, скорее всего, из мушкета, — предположил Луи.

— Я тоже так подумал, тем более что одно из стекол в окне разбито. Но пули нигде не было! Понимаешь, — хрипло произнес комиссар, — мы не нашли ничего! Ничего похожего на пулю!

— Невозможно! Пуля либо застряла у него в голове, либо прошла навылет. Вы просто плохо искали! — пожал плечами Луи.

— Да говорю же тебе — ничего там нет! — возмущенно воскликнул Гастон. — Мы все перевернули! А главное, никто не слышал выстрела.

Луи вновь с сомнением пожал плечами:

— Быть не может! Должна быть пуля, хотя бы одна! И потом, ты сам мне сказал, что окно разбито. Значит, сквозь него проник некий предмет!

— Неразрешимая загадка, — беспомощно развел руками Гастон.

— Чем я могу тебе помочь? — сочувственно спросил Луи.

— Подумай и попытайся найти разумное объяснение этой загадке. Никто, кроме тебя, с ней не справится!

В коллеже Луи пришлось изучать право, однако любимым его предметом всегда оставалась математика. Его учитель в свое время обучался у самого Филипса фон Лансберга, немецкого математика, сторонника Коперника и Галилея. Особенно Луи увлекался логикой, позволявшей ему с легкостью делать правильные выводы на основании фактов разрозненных и на первый взгляд не имеющих между собой ничего общего. Поэтому, когда преступление оказывалось особенно запутанным, Гастон немедленно обращался к другу, и тот, поразмыслив, подсказывал ему правильное решение или, по крайней мере, логическое объяснение случившегося.

Луи молчал; Гастон, воспользовавшись передышкой, закрыл глаза и наслаждался теплом. Наконец Луи спросил:

— Как ты считаешь, у убийцы могут быть сообщники в семье?

— Нет! — уверенно ответил друг. — Я хорошо знаю его родных, никто из них на такое не способен. Ох, видимо, эта тайна так и останется нераскрытой…

С этими словами он встал, и лицо его вновь стало хмурым и встревоженным.

— Это мое первое дело, — глухо произнес он. — Четыре дня назад я занял должность комиссара, а теперь не могу раскрыть свое первое преступление! А если я его не раскрою, Лафема не оставит меня в своем ведомстве.

Луи прекрасно понимал, что провал для его друга означает конец удачно начавшейся карьеры. Но что он мог сделать? Смутно ощущая свою вину — хотя и не понимая почему, — он робко заметил:

— Послушай, если мне в голову что-нибудь придет, я зайду к тебе…

Опустошив стакан, Гастон с отчаянием взглянул на друга. Он-то рассчитывал вернуться в Гран-Шатле уже с готовым решением!

— Мне пора, — наконец уныло произнес он, смирившись с тем, что впустую сделал крюк. — Меня ждет Лафема.

Гастон вышел, закрыв за собой дверь, а Луи сел у огня и принялся размышлять.

Действительно, странное и непонятное преступление… Во-первых, зачем убивать комиссара полиции? Наказание за это преступление во много раз тяжелее наказания за обычное убийство. Если убийцу поймают, его сначала будут пытать, а потом, объявив приговор, отдадут в руки опытного парижского палача Жеана Гийома, и тот под аплодисменты многочисленных зрителей, собравшихся на Гревской площади поглазеть на казнь, последовательно отсечет ему все члены и только потом умертвит окончательно.

Следовательно, преступник должен иметь очень вескую причину, дабы отважиться на такое убийство. А что, если убийство связано с одним из тех расследований, которые вел Бабен дю Фонтене? Пожалуй, именно по этому следу нужно пустить Гастона. Впрочем, он сам наверняка уже об этом подумал.

Загадочное преступление окончательно отбило у Луи охоту работать. Поднявшись, он подошел к окну. Небо, несмотря на ранний час, совсем потемнело, свидетельствуя о приближении грозы, точнее, снежной бури… Надо сказать, в сильный холод снежные бури особенно страшны.

В комнате стало так темно, что пришлось зажечь пару свечей. За дверью вновь раздались шаги, на этот раз топот сопровождался недовольным ворчанием.

Кто бы это мог быть? — подумал Луи, открывая дверь.

На пороге стоял Гофреди.

Пройдя через сражения Тридцатилетней войны, а также другие, не столь известные, но не менее кровопролитные войны, Гофреди, почувствовав приближение старости, оставил воинское ремесло и поступил на службу к Луи. Молодой человек поселил его в комнатушке на чердаке своего дома и стал платить жалованье, правда, небольшое, зато регулярно и полностью, что в Париже считалось редкостью. И бывшему наемнику, никогда не имевшему собственного угла и жившему за счет грабежей и убийств, новая жизнь показалась раем.

Рейтар шумно шагнул в комнату, а следом за ним неслышно проскользнул Жан Байоль, главный письмоводитель нотариальной конторы Фронсаков.

Небольшого роста, с невыразительным, лишенным растительности бледным лицом, бесцветными волосами и тощим телом, облаченным в скромную темную одежду, стеснительный, с бесшумной походкой, Жан Байоль всегда терялся на фоне шумного и высокого Гофреди. Сейчас плечи письмоводителя, несмотря на непогоду, прикрывал лишь тонкий шерстяной плащ, а его башмаки, с пряжками и бантами, рядом с огромными сапогами Гофреди выглядели исключительно смешными.

Его спутник, напротив, походил на гротескного капитана из итальянского театра, каким его представляли на парижских сценах: короткая, видавшая виды куртка из буйволовой кожи, пунцовый плащ до щиколоток, бесформенная шляпа со свисающими до самых плеч полями. Сверкающие медные шпоры, прикрепленные к старым изношенным сапогам, доходившим до бедер и полностью скрывавшим штаны, при ходьбе отчаянно звенели — так же как и длинная испанская рапира с медным эфесом, когда кончик ее касался каменных плит пола или мостовой.

С закрученными усами на испещренном шрамами и морщинами кирпично-красном лице, Гофреди выглядел устрашающе. Преклонного возраста (Луи знал, что ему скоро сравняется шестьдесят), но все еще крепкий и опасный противник, бывший наемник был предан Луи безоглядно.