Заговор Важных - читать онлайн книгу. Автор: Жан д'Айон cтр.№ 31

— Кто это? Я его не знаю, — тихо спросил Луи у Монтозье.

— Это Джустиниани, посол сената Венеции. Он в курсе всего, что происходит при дворе. Идемте, послушаем, что он рассказывает… это наверняка интересно.

Довольный всеобщим вниманием, венецианец говорил громко и при этом энергично размахивал руками:

— Кардинал Мазарини поднимается все выше и выше, король благоволит ему, он ему доверяет и ценит его.

Луи про себя отметил, что на лице герцога Энгиенского не дрогнул ни один мускул. А между тем молодой нотариус прекрасно помнил, как несколько месяцев назад между итальянцем-кардиналом и принцем крови возник конфликт старшинства. И как Ришелье разрешил сей конфликт, постановив, что кардинал всегда идет впереди любого из рода Конде, но Энгиен не мог согласиться с таким унижением.

Джустиниани продолжал:

— Его величество чувствует себя превосходно. Он переехал в Сен-Жермен и там работает и принимает своих министров. Скажу по секрету: каждую ночь король спит как младенец. Так начинается новое правление! А недавно король оказал монсеньору Мазарини великую честь, пригласив пообедать вместе с ним!

Послышался неодобрительный шепот. Сорокадвухлетнего короля не любили.

Чахоточный, желчный, жестокий, скрытный, скупой, ревнивый, подозрительный — его недостатки можно было перечислять часами. Людовик XIII всю свою жизнь — когда не был рабом кардинала — пребывал под влиянием фаворитов или фавориток. За неумение красиво говорить его прозвали Людовиком Заикой и уважали только за чувство чести и справедливости.

Посла перебил принц де Марсильяк:

— А что ждет тех, в кого метал молнии Великий Сатрап? Вы все знаете, так поведайте нам, какие перемены ожидают врагов покойного Ришелье!

— Что ж, слушайте… поделюсь с вами еще одним секретом, — заявил Джустиниани и указательным пальцем поманил к себе принца.

Все рассмеялись.

— Господин Мазарини уже три дня уговаривает короля вернуть милость господину де Тревилю… — Понизив голос и вращая глазами, словно он разговаривал с заговорщиками, злоумышлявшими против Светлейшей Республики, венецианец театральным шепотом произнес: — А сегодня утром в Париж возвратились герцогиня Вандомская и ее сын Франсуа де Бофор! Узнав об этом, король сохранил спокойствие, однако попросил приехавших отбыть обратно в Вандом. Он полагает, им еще рано появляться при дворе. А своему единокровному брату [36] король запретил возвращаться во Францию и не поверил в раскаяние герцога де Гиза, хотя тот и изложил его в самых трогательных выражениях… податель же письма герцога был брошен в Бастилию!

Услышав столь ошеломляющие новости, придворные зашумели. Тревиль, капитан мушкетеров, скомпрометировавший себя участием в заговоре Сен-Мара, за несколько месяцев до смерти Ришелье покушался на жизнь кардинала.

О своем намерении он сообщил Людовику XIII, и, судя по слухам, король возразил ему исключительно из религиозных соображений. «Он священник. Меня отлучат от Церкви…» — заметил король.

После неудавшейся попытки Ришелье отправил Тревиля и его сообщников в ссылку. Но все знали, что король постоянно сожалел о своем верном капитане, поэтому известие о возвращении Тревиля никого не удивило.

Напротив, отношения между Вандомами, бастардами Габриэль д'Эстре и Генриха IV, и королем никогда не были радужными, скорее напротив — отвратительными! Сезар и Александр, сыновья Габриэль, на которой Старый волокита, как прозвали Генриха IV, обещал жениться, ненавидели Людовика XIII с самого детства. А будущий король уже тогда называл их мать шлюхой.

Считая себя законными наследниками престола, Вандомы устраивали заговоры на протяжении всего царствования Людовика XIII, а Александр — великий приор Мальтийского ордена — после провала заговора Шале [37] в 1629 году окончил свои дни в тюрьме.

В 1641 году более удачливый Сезар также скомпрометировал себя, и ему пришлось бежать в Англию. Никто не сожалел о его отсутствии, ибо Сезара не любили и не уважали. Это был мерзкий человек, обладавший постыдными пристрастиями и поступавший как трус, говорили о нем. Но его боялись, ибо он был страшен в гневе, зол и хитер.

К счастью, его старший сын Франсуа, герцог де Бофор, не был похож на отца. Красивый, отважный, ловкий в обращении с оружием (лучший стрелок из пистолета во всей Франции), он подражал Генриху IV, и народ Парижа буквально боготворил его.

Возможно, из Бофора вышел бы неплохой король, но только при одном условии: никогда не открывать рот! Ибо стоило ему заговорить, как очарование немедленно пропадало, и все, кто его слышал, начинали украдкой хихикать. Не получивший достойного воспитания, никогда не имея ни наставника, ни учителя, Бофор не умел внятно излагать свои мысли и изъяснялся только на парижском арго, единственном языке, освоенном им в военных лагерях и в обществе окружавших его в детстве слуг.

Говорили, что ни он, ни его брат не умеют даже читать!

Но Бофор не обращал внимания на насмешки. Для народа он хотел занять место господина Графа — знаменитого графа де Суассона [38] — последнего, по словам аббата де Реца, героя, так некстати погибшего в то время, когда он пытался похитить власть у Людовика XIII, встав в прошлом году во главе испанского войска!

Внук короля, Бофор оказался хорошим военачальником: в 1640 году он, как никто иной, способствовал победе под Аррасом. С присущим ему самомнением он постоянно твердил, что в этой битве Энгиен сыграл всего лишь второстепенную роль. Так что если возвращение Бофора — дело дней, то вполне можно ожидать, что он займет первое место подле короля.

И таким образом приблизится к трону.

Подобные мысли рождались у всех, кто сейчас слушал Джустиниани.

Побледнев, Энгиен решительно развернулся на каблуках и пошел прочь; за ним последовала его сестра.

Поведение принца не ускользнуло от Фронсака. У него тоже были весомые причины опасаться возвращения Вандомов, и он стал еще внимательнее слушать посла.

— Да, монсеньор Мазарини возвысился, но возвысился и дю Нуайе! Этот шаркун-иезуит, как его прозвали, снискал такую сильную любовь короля, что тот без него не садится за работу! Похоже, именно дю Нуайе станет премьер-министром де-факто. И надо сказать, его усиленно поддерживает исповедник короля и королевы: отец Венсан! — Венецианец насмешливо улыбнулся. — Но такое положение раздражает господина де Шавиньи… однако нисколько не волнует монсеньора Мазарини, весьма высоко отозвавшегося о талантах дю Нуайе. Вы, полагаю, понимаете, в чем тут дело?