Смертельная игра - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Толлис cтр.№ 65

Юно не тронулась с места. Маленькая и хрупкая, она выглядела сейчас необыкновенно решительной. Генрих заметил, что она больше не моргала.

— Генрих, ты, конечно, понимаешь, какое впечатление твое поведение произвело на остальных?

— Юно, мне все равно, что подумали другие. Я поступил так, как считал нужным — в соответствии со своими принципами. А теперь, если ты будешь так добра и позволишь мне заняться этими срочными…

— Генрих! — Голос Юно прозвучал неожиданно пронзительно и громко, так что головная боль Хёльдерлина резко и значительно усилилась. Он в первый раз за почти тридцатилетнюю совместную жизнь услышал, как жена повысила голос.

— Тебе может быть все равно, что подумали другие, но мне — нет. Мне совершенно не все равно. А еще меня заботит, что подумал инспектор. Боже мой, я весь день ждала, что он явится сюда с отрядом полицейских!

— Дорогая, пожалуйста, — Хёльдерлин прижал палец к губам. — Соседи, слуги…

Юио Хёльдерлин пришла в еще большую ярость.

— Зачем ты сделал это, Генрих? Ты считаешь меня идиоткой?

Хёльдерлин уткнулся в свои бумаги.

— Я… — Он взял ручку из чернильницы. — Я должен заняться почтой.

Хёльдерлин сидел, не отрывая взгляда от корреспонденции, а когда он поднял голову, жены уже не было — от звука хлопнувшей двери все еще дрожали его измученные нервы.

Пальцы Либермана неуверенно замерли над клавишами. Вместо того чтобы сыграть вступительные аккорды «Соловья» Брамса, он закрыл крышку «Бёзендорфера» и посмотрел на своего друга.

— Знаешь, мне до сих пор не верится, что ты не сказал мне.

— Как я мог, Макс? Это бы повлияло на твое восприятие событий того вечера. Мне нужно было объективное мнение.

Либерман убрал ниточку с рукава.

— Почему ты был уверен, что я соглашусь пойти с тобой?

— Я не был. Но знал, что тебе, интересующемуся человеческой натурой, будет любопытно понаблюдать за поведением подозреваемых в этой ситуации.

— Ха! — воскликнул Либерман, снова открывая крышку фортепиано. Он сыграл восходящую гамму до-диез минор в четыре октавы.

— Я могу ошибаться, — осторожно произнес Райнхард, — но мне кажется, что радость от того, что твой старый друг не поддался суевериям, должна превзойти раздражение от того, что тебя одурачили!

Либерман улыбнулся:

— Да, это верно. А благодаря тому, что ты не опустился до того, чтобы пригласить настоящую мадам де Ружмон, ты сохранил мое уважение… — По тону Либермана было понятно, что он что-то недоговаривает…

— Но?

— Я все еще не могу поверить, что ты не сказал мне!

Райнхард покачал головой.

— Ладно, Макс, давай посмотрим, сможем ли мы отдать должное этой песне Брамса. — Инспектор начал отстукивать мелодию, как учитель музыки.

Либерман нащупал волнующие первые ноты, но вдруг остановился, не успев доиграть до конца вступление.

— Хотя должен признать, Оскар, это была великолепная идея. — Либерман начал тихо смеяться. Продолжая хихикать, он снова заиграл «Соловья».

Райнхард, обрадованный тем, что друг наконец простил его, дружелюбно положил руку на плечо молодого доктора, и комнату наполнил его прекрасный баритон.

— Вспыхнула молния, и я убедилась, что он был там. Я увидела его близко, очень близко.

Под гипнозом англичанка-гувернантка вновь переживала ту страшную ночь.

— Матрас наклонился, когда он опустился на кровать. «Амелия, Амелия». Я не могла пошевелиться. Я чувствовала вес его тела на себе, его губы касались моего лица. Я не могла дышать… я не могла дышать… Я стала задыхаться и начала…

Она закашлялась, и Либерман крикнул:

— Хватит, не продолжайте. — Потом добавил более мягко: — Я хочу, чтобы вы удержали этот момент в своей памяти.

Мисс Лидгейт кивнула.

— Скажите мне, как вы себя чувствуете?

— Глубоко несчастной.

— Разве вы не чувствуете гнева?

Лицо Амелии Лидгейт оставалось бесстрастно, но указательный палец правой руки начал дергаться, указывая на приближение Кэтрин.

— Я чувствую себя несчастной, — снова произнесла мисс Лидгейт, как бы отрицая у себя наличие более простых эмоций.

Либерман хотел, чтобы она подробно описывала этот драматический эпизод.

— Лицо герра Шеллинга очень колючее, — сказал Либерман, возвращая молодую женщину к главному ощущению.

— Да, больно.

— Его усы царапают кожу, — продолжал Либерман.

— Да… царапают.

Гнев Амелии Лидгейт усиливался, одновременно вытесняя рвущееся наружу второе «я». Либерман представил его себе, поднимающееся из подсознания, набирающее силу, постепенно завладевающее ее правой рукой — погружающее пальцы в телесную оболочку руки мисс Лидгейт. Берущее над ней верх.

— Амелия… — прошептал Либерман. — Посмотрите на себя со стороны. Что вы видите?

— Ничего…

— Что-то появляется из темноты.

Веки мисс Лидгейт задрожали.

— Что вы видите, Амелия?

— Девочку.

— Как она выглядит?

— У нее длинные рыжие волосы… как у меня… белое платье, похожее на ночную сорочку.

— Вы знаете, кто она?

— Это… Я думаю, ее зовут Кэтрин.

— Откуда вы знаете ее имя?

— Я читала о ней, когда была маленькой. Это была книжка о непослушной рыжеволосой девочке. На картинке она была похожа на меня. Она делала то, что я никогда бы не сделала: не слушалась взрослых, закатывала истерики.

— Она разговаривала с вами, той ночью… когда герр Шеллинг пришел в вашу комнату. Помните?

— Нет, не помню… я ничего не слышала.

Либерман положил пальцы на виски Амелии Лидгейт и начал давить.

— Вы чувствуете давление. Оно растет, и чем больше оно становится, тем больше вы вспоминаете.

— Я не помню.

— Голос Кэтрин в вашей голове. Что она сказала?

Мисс Лидгейт вдруг вскрикнула, как будто почувствовала резкую боль.

— «Убей его!» — вот что она сказала. Она хотела, чтобы я убила его. Это ужасно, предложить такое!

Либерман ослабил давление.

— И что сделала Кэтрин?

— Она взяла ножницы и ударила его.

— А если бы Кэтрин не сделала этого, что герр Шеллинг сделал бы с вами?

— Он бы… он бы… — Голова молодой гувернантки заметалась из стороны в сторону. — Я не знаю.