Королевский судья - читать онлайн книгу. Автор: Сандра Лессманн cтр.№ 15

Здесь нужно было платить за каждое удобство, как на постоялом дворе. Кровать стоила два шиллинга и шесть пенсов в неделю, чистые простыни еще два шиллинга. От каждого вновь прибывшего тюремщики требовали мзду. Без поддержки друзей и родных самых бедных заключенных ожидала голодная смерть, даже воды и хлеба не допроситься было без денег. Тот, у кого не было друзей, зависел от людского милосердия. Те же, что побогаче, могли играть, пировать, заказывать блюда в таверне, роскошествовать в своей камере или за один шиллинг поразвлечься с девицей. Надзиратель тюрьмы, купивший свое место за большие деньги, хотел не только покрыть расходы, но и получить прибыль. И пытался выдавить из арестантов последнее пенни.

Ален первый раз был в Ньюгейте. От ударившего в нос зловония ему стало так плохо, что он закрыл лицо носовым платком. Здесь не было ни воды для умывания, ни туалета, только ночные горшки, которые выливали по утрам. У Алена мурашки побежали по телу, еще хуже ему стало, когда он услышал ужасный шум. В тюрьме было набито почти триста человек, хотя она была рассчитана на сто пятьдесят. Но источником жутких звуков были не огрубевшие голоса арестантов, а железные цепи, которые они при ходьбе волочили по каменному полу, так как каждое утро двери камер отпирали и заключенные могли свободно передвигаться по тюрьме.

Воздух был пропитан табачным дымом, пеленами висевшим под потолком. Заключенные беспрерывно курили, пытаясь тем самым защититься от болезней. Через маленькие зарешеченные окна не проникал ни свежий воздух, ни свет, так что факелы и светильники горели целый день. Арестантам приходилось платить и за них.

Иеремия провел своего друга на второй этаж «господской стороны», где более состоятельные заключенные жили в относительном комфорте. На первом этаже находилась таверна, где можно было заказать блюда и напитки, а наверху располагалась часовня для арестантов.

В камере некоего католика, которую тот, правда, делил с другими заключенными, но где все же стояли стол и стулья, Иеремия регулярно служил мессу.

— Сколько вы платите за камеру? — с интересом спросил Ален.

— Три фунта шесть шиллингов и восемь пенсов в неделю. Камера, выходящая на внутренний двор, лучшая в Ньюгейте, стоит до тридцати гиней, — ответил торговец, сидевший за долги.

В данном случае арест служил не наказанием, а лишь предупредительной мерой, чтобы должник не сбежал. Он выйдет на свободу, только расплатившись со всеми кредиторами. Последние прекрасно понимали, что в тюрьме у него нет возможности заработать необходимые деньги. Но считалось, что должника должны выкупить друзья или родные, а до тех пор торговец тратил свои последние гроши на более-менее пристойную камеру.

Его жена привела в тюрьму на мессу детей. Иногда семья оставалась на ночь. В Ньюгейте за небольшую мзду можно было купить практически любую поблажку.

Католики растворились среди других заключенных, и Иеремия принял исповеди и отслужил мессу. Затем алтарь снова превратился в обычный стол, а серебряный подсвечник, чашу и блюдо для облаток убрали обратно в камин. Раньше святыни прятали потому, что иметь их в Англии было запрещено, но теперь надзиратель за взятку был готов терпеть «папистский» ритуал и их убирали просто от воров.

Положив алтарный камень и распятие в сумку, Иеремия твердым голосом спросил у собравшихся:

— Я ищу человека по имени Макмагон. Кто-нибудь знает, где его найти?

— Мне кажется, я знаю, кого вы имеете в виду, патер, — сказала одна женщина. — Молодой ирландец, которого привели на Вознесение.

— Да, ненормальный ирландец! — вспомнил другой. — Бушевал как сумасшедший, когда надсмотрщики обыскивали его, думая поживиться. Ничего не обнаружив, его передали другим заключенным. Те еще хуже тюремщиков. Вы ведь знаете, патер, что бывает с новичками, которые не могут давать взятки. Они набросились на него, сорвали всю одежду и вломили ему по первое число. Все думали, это его несколько отрезвит, но не тут-то было! Через два дня он набросился на тюремщика и вцепился ему в горло, даром что был в кандалах. Если бы не другие заключенные, тот бы испустил дух. Можете себе представить, что было потом. Надзиратели избили его и бросили в самую темную дыру. Если он еще не подох, вы найдете его там.

Иеремия повел Алена на другую сторону Ньюгейта, где содержались заключенные, которые не могли позволить себе никаких удовольствий. Как правило, в камерах было больше тридцати человек. Несколько арестантов делили между собой одну деревянную лавку, другие спали на половиках или прямо на полу.

Когда Иеремия и Ален проходили мимо кухни палача, им в нос ударил отвратительный, еще более мерзкий запах.

— Здесь Джек Кетч варит головы и члены четвертованных в Пече, прежде чем посадить их на кол на мосту, — объяснил Иеремия. — Иначе вороны будут рвать мясо с костей.

Повсюду бегали худые, облезлые собаки и кошки. А некоторые заключенные содержали даже свиней и кур.

Оставив позади отсек должников, через узкий проход, освещенный одним-единственным факелом, они прошли в нижнюю темницу. Сырой пол был устлан гнилыми половиками из тростника, то и дело блестели глаза крыс, снующих в поисках объедков. На каждом шагу что-то щелкало под ногами. Нагнувшись, чтобы лучше видеть в полумраке, Ален понял: пол буквально кишел вшами и бог знает какими еще насекомыми.

Скоро посетителей окружили изможденные существа, просительно тянувшие к ним заскорузлые руки. Их лохмотья кишели гадами. Многие были больны тюремным тифом — эти ничего не просили, а только обводили застенок бессмысленным взглядом. Иеремия достал из сумки несколько кусков хлеба и разделил их между несчастными, начавшими драться за них как звери. Он знал — этого слишком мало, чтобы спасти их от печальной участи. Большинство не доживут до суда.

Иеремия обратился к тюремщику, на поясе которого висела тяжелая связка ключей.

— Мы ищем человека по имени Макмагон, — сказал он и дал тюремщику шестипенсовую монету.

— Пойдемте, — ответил тот и провел их еще глубже.

Помещение без окон заполнял затхлый воздух. Тростниковые половики, устилавшие пол, уже давно потеряли свой первоначальный вид. Заключенные попадали сюда за особые проступки и не могли рассчитывать на снисхождение.

Тюремщик остановился подле неподвижно лежавшего человека и пнул его ногой. Но несчастный уже ничего не чувствовал. Он был мертв. Тюремщик равнодушно склонился над трупом и принялся снимать с него одежду. Все, что имело хоть какую-то ценность, превращалось в деньги.

— Ирландская свинья там. — Тюремщик кивнул направо. — Можете поговорить с ним, если хотите, но осторожнее. Он бешеный.

Ален быстро отвернулся от ужасного зрелища и подошел с Иеремией к заключенному, безучастно лежавшему на сыром каменном полу. Он был бос, в одних потрепанных бриджах. Его заковали в цепи так, что он практически не мог двигаться. Кроме кандалов на руках и ногах, шею ему сдавил железный ошейник, прикрепленный цепью к кольцу, торчавшему из стены.