Всевидящее око - читать онлайн книгу. Автор: Луи Байяр cтр.№ 85

– Хм… да, конечно. Ему было любопытно, чем я занимаюсь, но не более того. Думаю, это и к лучшему.

– Не скромничайте, доктор. Ваш сын столько лет видел, как вы лечите больных. Неужели он не перенял хотя бы малую толику ваших способностей? Ведь дети великолепно учатся, подражая взрослым.

Доктор скривил свои изуродованные губы.

– Вы правы, мистер Лэндор. Действительно, кое-чему он у меня научился. В десять лет Артемус мог назвать по-латыни все кости и все органы тела. Уже тогда он умел пользоваться стетоскопом. Раза два помогал мне вправлять пациентам сломанную кость. Но вряд ли он серьезно ко всему этому относился. Так, игра «в доктора».

– Что вы здесь делаете?

Вопрос исходил от миссис Маркис. Она встала на пороге, держа в руках подмаргивающую свечку. Свет играл на ее птичьем лице, превращая глаза в две маленькие пропасти.

– Моя дорогая! – воскликнул доктор. – Неужели ты так быстро поправилась?

Да, Дэниел. Похоже, я ошиблась. Подумала, что меня опять одолел приступ этой жуткой мигрени. А оказалось – я всего лишь устала, и короткий отдых вернул мне силы. Я совсем неплохо себя чувствую… Я смотрю, Дэниел, ты решил совсем замучить мистера Лэндора своими высокоучеными статьями. А вы, мистер Лэндор, повесьте на место эту уродливую форму. Она вам совершенно не годится. И еще, джентльмены, проводите меня вниз. Наверное, все и так уже терзаются в догадках, куда мы исчезли. Дэниел, надо будет потушить огонь в камине. Гляди, у мистера Лэндора до сих пор весь лоб в поту от жары!

Из-за дверей гостиной слышались звуки фортепиано, сопровождаемые грохотом сапог и сдавленными смешками. Похоже, молодежь неплохо развлекалась без нас. Лея играла кадриль, а По с Артемусом маршировали. При этом они раскачивались из стороны в сторону и смеялись, точно расшалившиеся дети.

– Лея, дай-ка теперь я поиграю! – еще с порога крикнула дочери миссис Маркис.

Лея мгновенно освободила место. Она подошла к брату, обняла его за талию и приготовилась не то танцевать, не то просто кривляться под музыку. Миссис Маркис с важным видом уселась на фортепианный пуфик и заиграла венскую польку. Я уже слышал эту вещь. Супруга доктора играла ее с пугающей виртуозностью, вдвое увеличив темп.

Вспотевший, без сюртука, я сидел на оттоманке, улыбался и мысленно спрашивал себя: «Так кто же из милых обитателей этого дома пытался меня убить?»

Миссис Маркис заиграла еще быстрее и громче. Венская полька завладела всеми – даже доктор посмеивался и вытирал глаза. Случившееся в шкафу постепенно отходило на задний план. Еще немного, и я поверю, будто мне это привиделось.

Я лишь второй раз видел хозяйку дома и не знал о ее особенности обрывать какое-либо занятие там, где оно ей наскучило или стало утомительным. Музыка внезапно прекратилась. Последний аккорд получился на редкость дисгармоничным. Молодежь недоуменно застыла на месте. Миссис Маркис торопливо встала и поправила платье.

– Вы должны меня простить, – заявила она. – Какая же я хозяйка, если не учитываю вкусов всех гостей. Уверена: мистеру Лэндору давно наскучило мое бренчание и он предпочел бы послушать Лею.

Имя дочери она превратила в один тягучий слог, и оно прозвучало как «Ле-ээ-эю».

– Дорогая, порадуй нас, спой что-нибудь.

Лее совсем не хотелось петь. Это было видно по ее лицу, но как бы она ни отнекивалась, миссис Маркис стоически отметала все возражения. Она двумя руками обхватила запястье дочери и чуть ли не силой потащила ту к пианино.

– Или тебя нужно упрашивать, точно маленькую? Изволь, мы все сейчас встанем на колени. Какими словами тебя молить?

– Мама!

– Наверное, мы должны будем по-восточному сложить руки и поклониться.

– Это излишне, – глухо произнесла Лея, глядя в пол. – Теперь я понимаю, что напрасно отказывалась.

В гостиной зазвенел серебристый смех миссис Маркис.

– Ну как вам это нравится? Только должна вас предупредить, уважаемые гости: я всегда считала музыкальные вкусы своей дочери достаточно блеклыми и унылыми. Поэтому возьму на себя смелость самой выбрать песню из «Дамского сборника».

– Мама, я не уверена, что мистеру По она…

– А я уверена, что понравится. Правда, мистер По?

У моего юного друга немного дрожал голос.

– Любой выбор мисс Маркис был бы истинным благословением для…

– Так я и думала! – перебила его миссис Маркис. – Но учти: в следующий раз этот номер тебе не пройдет.

Громким шепотом, слышным во всех углах гостиной, миссис Маркис добавила:

– Ты ведь знаешь, что мистеру Лэндору она не понравится.

Лея взглянула на меня. Да, впервые за весь вечер она удостоила меня внимательным взглядом. Затем поставила раскрытый сборник на пюпитр и села за пианино. Не знаю, как правильнее назвать взгляд, который Лея перед началом пения бросила на свою мать. В нем не ощущалось ни возражения, ни мольбы. Скорее любопытство, как будто Лея никак не могла поверить в реальность происходящего.

Потом она опустила руки на клавиши, проиграла вступительные такты и запела:

Солдат – вот о ком я мечтаю.

Солдат – вот о ком я мечтаю.

Едва лишь услышу звук шагов его звонких,

Как сердце замрет у бедной девчонки…

Не знаю, чем объяснялся выбор мисс Маркис. Много лет назад эту песню часто исполняли в нью-йоркском театре «Олимпик», вставляя между кривляниями какого-нибудь комедианта и номером французских танцовщиц. Исполнительницы были разные. В зависимости от своих вкусов и смелости, они выходили на сцену либо в умопомрачительной шляпе со страусиными перьями, украшенными голубыми бусинками, либо в костюме матроса. Щеки певиц были столь же алыми, как и губы (а голые коленки еще краснее). Чаще всего эти «бедные девчонки», изображая влюбленность, бесстыже подмигивали со сцены.

Но чего не отнять у тех певичек – они пели с чувством. Здесь же… думаю, даже галерные рабы вкладывали в пение больше чувств, чем Лея Маркис нынешним вечером. Она сидела с абсолютно прямой спиной и барабанила по клавишам с добросовестностью заводной куклы. В какой-то момент я решил, что пытка окончилась. Руки Леи поднялись над клавишами, однако тут же опустились снова, а ее голос зазвучал на верхних нотах:

Шаги его гулки,

Шаги его звонки,

Шаги его гулки и звонки…

Избранная Леей октава была слишком высока для ее контральто. Чтобы взять самые верхние ноты, ей пришлось петь почти шепотом. Мне казалось, что вот-вот из губ мисс Маркис вырвется струя пара. Рискуя сорвать голос, она упрямо продолжала:

И все замирает,

Все во мне замирает…

Мне вспомнились птицы Папайи – узницы клеток. Лея Маркис представлялась мне одной из таких птиц. Увы, никто не знал, как открыть клетку и выпустить ее на волю. А песня продолжалась (наверное, легче было бы остановить морскую волну, чем эту песню). Лея спустилась на басовую октаву. Ее руки вдруг обрели новую силу, выколачивая звуки из клавиш. Чуть ли не в каждом аккорде какая-то нота выпадала из общего ритма, внося диссонанс в следующий аккорд. Инструмент едва выдерживал такое издевательство над собой и был готов встать на дыбы. Но Лея продолжала играть и петь: