Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Саммерскейл cтр.№ 70

В октябре 1865 года Констанс была переведена из Солсбери в Миллбанк, тюрьму на тысячу камер, расположенную на берегу Темзы. Это было «господствующее над всей местностью массивное приземистое мрачное здание с башнями, — пишет в „Принцессе Казамассиме“ Генри Джеймс, — с бурыми голыми стенами без окон и уродливыми срезанными шпилями, производящее впечатление невыразимо грустное и угнетающее… Тут были стены меж стен и галереи над галереями; здесь всегда царили сумерки, и никогда нельзя было сказать, который теперь час». Женщины содержались в крыле, известном под названием «Третий Пентагон». Перед посетителем тюрьмы, продолжает Генри Джеймс, заключенные «возникают внезапно, словно призраки в одинаковых уродливых колпаках, прячущиеся в потаенных уголках и пещерах продуваемого насквозь лабиринта». «Пенни иллюстрейтед пейпер» направила репортера ознакомиться с условиями содержания Констанс. Миллбанк показался ему «геометрическим ребусом, запутанным лабиринтом подземных, видимо, коридоров общей протяженностью три мили, с мрачными закоулками, с дверьми с двойными запорами, открывающимися под самыми разными, порой совершенно немыслимыми углами и ведущими то к какой-то потаенной двери, то, чаще, к каменной лестнице, выглядевшей так… будто она вырезана из огромного кирпича».

Констанс поместили в камеру, в которой имелись газовый рожок, умывальник, отхожее ведро, полка, оловянные кружки, солонка, тарелка, деревянная ложка, Библия, грифельная доска, карандаш, подвесная койка, постельное белье, гребень, полотенце и щетка. Свет проникал через зарешеченное окно. Подобно другим заключенным, она носила коричневую фланелевую робу. Завтрак состоял из чашки какао и черной патоки, на обед давали мясо, картошку и хлеб, а на ужин — хлеб и тарелку каши. Первые несколько месяцев заключения ей было запрещено общаться с другими арестантками, не разрешались свидания — преподобный Вагнер и мисс Грим обращались со специальной просьбой о посещении, но им было отказано. Каждый день Констанс убирала камеру и ходила в часовню. После этого она обычно работала — штопала одежду, шила чулки, делала щетки для других заключенных. Раз в неделю полагалась баня, в библиотеке можно было заказывать книги. На прогулках заключенные держали дистанцию в шесть футов; гуляли по огороженному заболоченному пустырю, окружающему тюремные здания. На севере виднелось Вестминстерское аббатство, с востока доносились речные запахи. Дом Джека Уичера, невидимый за высокими тюремными стенами, находился всего в квартале от этих мест. [103]

Сам Уичер тем временем вернулся к активной жизни. В 1866 году он женился на своей домохозяйке Шарлотте Пайпер, даме тремя годами старше его. Даже если он и был официально женат на Элизабет Грин, матери своего умершего в младенчестве ребенка, то к этому времени она, должно быть, уже почила. Церемония бракосочетания состоялась в церкви Святой Маргариты — изящном образце зодчества XVI века, расположенном на территории Вестминстерского аббатства, где в то время еще щипали траву овцы. [104]

В начале следующего года Уичер занялся частным сыском. В деньгах он не нуждался — пенсии вполне хватало, и к тому же у новоявленной миссис Уичер был независимый доход. Но теперь, когда в глазах общественного мнения Уичер был оправдан, на душе у него полегчало, мысли прояснились и вернулся вкус к расследованию.

Считалось, что частные детективы вроде Чарли Филда или Игнатиуса Поллэки воплощают самые зловещие стороны профессии. В 1858 году судья по бракоразводным делам сэр Кресуэлл обрушился «на таких типов, как Филд»: «Из всех народов мира англичане испытывают самую большую ненависть к шпионажу. Сама мысль о том, что за ними следят и каждый шаг отмечают, вызывает у них крайнее отвращение». В романе Уилки Коллинза «Армадейл» (1866) частный детектив предстает «довольно мерзкой личностью, порожденной обществом для удовлетворения своих еще более мерзких нужд. У этого „доверенного лица“ нового времени становится все больше и больше дел, а агентство его все более процветает. Вот он — вездесущий детектив… человек, профессионально готовый к тому, чтобы по одному подозрению (если только оно сможет принести ему барыш) залезть к нам под кровать и заглянуть в замочную скважину; человек этот должен был бы лишиться всего, что имеет, если бы, конечно, ему было хоть отдаленно знакомо чувство жалости или стыда». Работа оплачивалась хорошо, пусть и непостоянно. Так, в 1854 году Филду была поручена слежка за некой мисс Эванс, и получал он пятнадцать шиллингов в день плюс оплата накладных расходов; за доказательство же супружеской измены, что требовалось на случай, если муж решится на развод, полагались дополнительные шесть шиллингов в день. [105]

В своем новом качестве Уичер принял участие в самой продолжительной и самой знаменитой судебной тяжбе второй половины XIX века — в деле лже-Тичборна. В конце 1866 года в Лондоне объявился полный, с двойным подбородком джентльмен, представлявшийся сэром Роджером Тичборном, баронетом, католиком по вероисповеданию и наследником семейного состояния. Сэр Роджер погиб в кораблекрушении в 1854 году, тело его так и не было найдено. Лже-Тичборн утверждал, что на самом деле он спасся, оказался в Чили, а оттуда перебрался в Австралию. Все это время он жил в Новом Южном Уэльсе, в местечке Вага-Вага, под вымышленным именем Томас Кастро; в какой-то момент он узнал, что вдовствующая леди Тич-борн, весьма эксцентричная француженка, твердо уверенная в том, что ее сын жив, разместила в австралийских газетах объявление о его розыске.

Вдова признала в Томасе Кастро своего сына; друзья, знакомые, бывшие слуги также официально удостоверили его личность. Даже домашний врач подтвердил, что это тот самый человек, за которым он присматривал с детских лет; он также упомянул пикантную деталь — в вялом состоянии пенис пациента втягивается в пах, как у лошади. С другой стороны, многие из тех, кто хорошо знал сэра Роджера, видели в этом типе лишь жалкого самозванца. Подчас этот человек поражал своей памятью: так, например, он обратил внимание на то, что за время его отсутствия одна из картин в поместье Тичборнов была реставрирована, — но при этом делал элементарные ошибки и даже, казалось, забывал слова своего родного французского языка.

Один из таких скептиков, а именно лорд Арундел из Виндзора, связанный с Тичборнами родственными узами, нанял Уичера, чтобы тот разоблачил самозванца. Детективу был обещан щедрый гонорар, если он будет работать по делу с полной отдачей сил и времени. На протяжении последующих семи лет это дело привлекало к себе внимание не только Уичера, но и всей страны. Могло показаться, что решение этого запутанного ребуса, оттеснило на второй план все другие проблемы в стране. «Словно демон какой-то вселился в сознание англичан», — отмечал один адвокат в 1872 году, а два года спустя газета «Обсервер» констатировала, что «трудно припомнить время, когда человеческое сознание было бы столь же безраздельно поглощено каким-то предметом».