Деревянный ключ - читать онлайн книгу. Автор: Тони Барлам cтр.№ 59

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Деревянный ключ | Автор книги - Тони Барлам

Cтраница 59
читать онлайн книги бесплатно

— Сказать по чести, я несколько запутался в этих хитросплетениях и именах. Насколько они важны для понимания нашего дела?

— Весьма важны, ибо имена эти ты услышишь еще неоднократно, посему постарайся запомнить: в те времена у знатных иудеев было принято, помимо имени еврейского носить соответствующее ему греческое — для общения с внешним миром. Так, Маттатия прозывался Антигоном, Иоанн — Гирканом, Иуда — Аристобулом. Этих трех вполне достаточно для моего повествования.

— Хорошо, три я, пожалуй, смогу заучить.

— И прекрасно. А я для удобства запоминания буду всякий раз употреблять оба имени. Итак, Иуда Аристобул, самопровозглашенный царь Иудеи, отличал среди прочих своего брата Маттатию Антигона, который, по всей видимости, унаследовал полководческий талант первых хасмонеев и был не менее их любим народом. Подлые и завистливые наушники из числа придворных поспешили вбить клин между ним и его венценосным братом, нашептав последнему, будто молодой Маттатия Антигон замышляет его убить. Впрочем, вполне вероятно, что и Антигону внушало нечто подобное его собственное окружение. Как бы то ни было, в конце концов клеветникам, а может, напротив, прозорливцам, удалось убедить Иуду Аристобула в том, что ему угрожает опасность со стороны единоутробного брата, того заманили во дворец и зарезали недалеко от царских покоев.

— Очень некрасиво. Но совсем неудивительно.

— Ха! Удивительное только начинается. Согласно широко известному преданию, гибель Антигона в тот самый день была предсказана неким ессеем по имени Иуда…

— А что значит — ессей?

— Ессеи {42} были чем-то наподобие монашеского ордена, как у христиан. Святые люди, пользовавшиеся уважением и любовью всего народа. Утверждают, что, в отличие от двух других религиозных сект — саддукеев и фарисеев, — они не вмешивались в дела политические и вообще мирские, но лишь проповедовали и всячески стремились к духовному очищению.

— Возможно, с этими ессеями так оно и было, но весь мой скромный жизненный опыт подсказывает мне, что любое сколь-нибудь значительное объединение людей так или иначе в определенный момент проявляет заинтересованность политикой. И чем громче объединение декларирует свою невовлеченность в мирские дела, тем, как правило, глубже оно в них вовлечено бывает. Вот и в нашем случае: что, казалось бы, этому монаху до дворцовых интриг?

— Ты, что называется, зришь в самый корень, мой много мудрый друг! Я и сам придерживаюсь сходного мнения, что в каждом подобном объединении рано или поздно найдутся люди, кои попытаются негласно использовать его возможности для достижения неких особых целей. Но если ты позволишь мне продолжить рассказ, то убедишься в том, что для подобных домыслов оснований он даст более чем достаточно.

— Я весь внимание.

— Итак… Я говорил об этом ессее Иуде, о котором написано, что он был предсказателем, никогда не ошибавшимся в своих прогнозах…

— … Что лишний раз убеждает в его исключительной информированности. Предсказание ведь зиждется не на угадывании, а на знании, которое вкупе с природным чутьем и опытом позволяет сделать верные выводы. Когда арабы утверждают, что предсказывающий всегда лжет, они имеют в виду, что он либо говорит наудачу, либо знает больше, чем показывает, но в обоих случаях пытается убедить окружающих в мистическом происхождении своего дара. Предвосхищая твой вопрос — он начертан у тебя на лице, — скажу, что сам я крайне редко прибегаю к заведомой лжи, и только тогда, когда знаю, что клиенту она не навредит, а наоборот, укрепит и ободрит. И знаешь, что самое поразительное? Эти мои предсказания тоже почти всегда сбываются.

— Очевидно, дар твой от Господа, коли так. Но вернемся к Иуде. Не знаю, к какому разряду прорицателей относился он, но только многие ученики свидетельствовали, что в тот печальный день Иуда был сокрушен и подавлен, увидав Маттатию Антигона в Иерусалиме, тогда как согласно пророчеству его должны были убить в Стратоновой башне, переименованной потом при Ироде Великом в Кесарию, {43} до которой от града Давидова [63] три дня пути. Иосиф Флавий в своих «Иудейских древностях» пишет, что место, где был зарублен телохранителями царя молодой воевода, также называлось Стратоновой башней, и, дескать, именно это ввело в заблуждение предсказателя. Однако буквально тут же он сообщает, что злодеяние было совершено в подземелье, неподалеку от царских покоев, и становится непонятно, зачем брат шел во всеоружии навестить больного брата подземным ходом? К тому же нигде, кроме как у Флавия, Стратонова башня в Иерусалиме не упоминается, и у меня даже возникло такое ощущение, будто он ее попросту выдумал, дабы придать сей истории еще более мистический оттенок, либо опирался на чьи-то недостоверные россказни.

— О, историки часто грешат подобными вольностями! Мне же видится, что Иуда, тот доподлинно знал, что Антигона должны убить, причем убить в этой самой Стратонос фиргос, а увидев его целого и невредимого возле дворца, понял, что должного не произошло, и не сумел скрыть своих истинных чувств, которые очевидцами были истолкованы превратно. Думается также, что оного Антигона решено было убить подальше от столицы затем, чтобы царю избежать в глазах народа Каинова клейма, а может, из каких-то других соображений, о коих мы можем нынче лишь догадываться.

— И вновь ты недалек от истины, друг мой! Я говорю это с такою уверенностью потому, что благодаря найденному папирусу являюсь, возможно, единственным в целом свете человеком, кому она известна. Если, разумеется, полагать написанное там истиной. В этом же меня убеждает то, что история, изложенная в свитке, в чем-то противоречит рассказу Флавия, а в чем-то дополняет его. Впрочем, суди сам!

103 год до нашей эры

Иерусалим

— Говорят, ты предсказал… смерть брата моего… — прохрипел Аристобул после того, как молоденький прислужник стер пурпурным платком розовую пену с губ его и почтительно отступил за изголовье царского ложа.

Старик на несколько мгновений прикрыл желтые глаза.

— Ты кто? — спросил царь, помолчав немного.

— Иуда, — отрывисто бросил прорицатель с неухоженной бородой.

— Смешно. Я вот тоже — Иуда.

— Нет, ты — Аристобул. Убийца матери и брата. Присвоивший скипетр Иуды, [64] — безразлично ответил старик.

— Ты — ессей, да? Ничего не боишься… И что я велю сейчас содрать с тебя шкуру, ты тоже не боишься?

— Не боюсь. И ты не велишь. Ты умрешь раньше меня.

— Скоро? Отчего? — Царь вскинулся, охнул и вновь упал на подушки.

Юноша за спиной его беспокойно шевельнулся, но он остановил того резким взмахом руки.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию