Западня Данте - читать онлайн книгу. Автор: Арно Делаланд cтр.№ 10

Пьетро улыбнулся, но улыбка медленно увяла.

Сейчас Венеция имела иной привкус. Восторг Пьетро все больше окрашивался тревогой, по мере того как он, по-прежнему стоя на носу гондолы, проплывал мимо пришедших в упадок домов. Некоторые из них совсем обветшали, со всех сторон залитые водой. Фасады едва держались на расшатанных опорах. Балконы, эти знаменитые открытые террасы на крыше, столь удобные для признаний в любви и вздохов, казалось, готовы вот-вот рухнуть. Венеция всегда страдала от климата, куда более сурового, чем хотелось бы верить. Летом колодцы с пресной водой частенько пересыхали. Зимой же, случалось, лагуна, потрескивая на морозе, превращалась в каток. Пьетро припомнил веселые моменты, когда, оторвавшись от юбки Джулии, мчался по льду и падал на этой вдруг застывшей под сыплющимися с бескрайних небес белыми хлопьями водной глади, между Дворцом дожей и Джудеккой. Сказочные моменты, но явно не для венецианских построек. К этому добавлялись землетрясения и постоянные пожары, вынудившие власти создать специальное подразделение под руководством «служащего гидравлических машин». Но куда чаще случались сильнейшие ливни и чудовищные разрушительные наводнения. Магистратуры пытались принимать меры, украсить и восстановить город, нумеруя строения, улучшая санитарное состояние улиц, следя за сточными водами и перестройкой районов. Отныне к фонарщикам, помогавшим прохожим преодолевать ночные улицы, присоединились Владыки ночи, призванные обеспечивать безопасность жителей. Вовсю осуществлялся план освещения города, и Венеция постепенно покрывалась уличными фонарями.

Пьетро вздрогнул. С наступлением ночи становилось прохладно. Он поднял воротник плаща и снова достал рапорт, переданный ему Эмилио Виндикати, рукой в перчатке на мгновение коснувшись кожаной папки. Дело и впрямь серьезное.

«Воистину чудовищное преступление, не имеющее аналогов в истории Венеции. Однако некоторые особенности позволяют считать его не обычным насильственным актом, а, возможно, исходя из инсценировки, устроенной убийцей, провокацией, имеющей политическую подоплеку и способной напрямую задеть самые верхние круги республики…»

Личность жертвы, Марчелло Торретоне, довольно популярного актера, была достаточно известна Пьетро. В докладе Совета десяти имелись сведения, необходимые для понимания образа жизни этого человека. Родился в районе Санта-Кроче. Отец с матерью трудились в театре, как и родители Пьетро. Этот факт некоторым образом сближал Виравольту с покойным. Марчелло рано оказался на сцене. Отец его, сильно покалечившись при выходе из театра, умер от гангрены. Мать, Аркангела, став инвалидом в тридцать три года, укрылась в одном из венецианских монастырей, Сан-Бьяджо в Джудекке. Марчелло сперва подвизался на вторых ролях в театре Сан-Муазе. Там его заметили, но тем не менее двумя годами позже он перешел в труппу Сан-Лука. Однако внимание Пьетро привлекло совсем иное. Марчелло Торретоне получил жесткое католическое воспитание. Согласно полицейскому рапорту, его мать была ревностной католичкой, одержимой идеей греха, и сын унаследовал от нее эту одержимость. В рапорте он характеризовался как человек беспокойный и сложный.

И он тоже привык менять облик.

«Некоторым образом коллега», — подумал Пьетро.

Грех всегда зачаровывал Виравольту. Его обвиняли во множестве грехов за то, в чем лично он видел всего лишь удовлетворение естественных потребностей. Ну да, он одурачил нескольких сенаторов, свел с ума жену Оттавио. Порой заходил слишком далеко. Но Пьетро никогда не действовал лишь по велению сердца. И тем не менее его выставляли воплощением греха. Порождением зла на земле и в душе человека. Возможно, из-за воспитания, наполненного фанатичной верой, и обиды на саму церковь за недостаток любви с ее стороны Марчелло и терзали странные навязчивые идеи. Пьетро сейчас играл свою любимую роль тайного агента, которая не переставала его забавлять. По зрелом размышлении, после военной формы, салонных приемов, мошеннических проделок разного рода, провернутых в отношении самых именитых сенаторов, Пьетро предрек логическое завершение этой карьеры. В мгновение ока он вновь попал из тюрьмы на государеву службу. К тому же он отлично знал, что Совет десяти вербовал своих агентов как среди шлюх, так и среди обедневших патрициев, нищих ремесленников и горожан, жаждущих возвыситься в глазах чиновников Светлейшей. Виравольте, выходцу из самых низших слоев общества, очарованному богатыми счастливцами, роли которых он отлично умел играть, не оставалось ничего иного, как приспособиться к своей новой должности. Он уже привык к таким неожиданным переходам из света во тьму и обратно. Подобные превращения добавляли остроты в его жизнь. Он проложил себе извилистый путь и вынужден был признать, что далеко не всегда можно избежать ухабов. Железная воля помогла ему вознестись над обыденностью. Обида на собственное низкое происхождение, невозможность полностью воплотить свои жизненные устремления тянули его в трясину, но имперские запросы страстной натуры заставляли пускаться во все тяжкие. И Виравольте требовалась вся изворотливость ума, чтобы избежать ловушек судьбы и справиться с бесконечными парадоксальными вывертами собственной натуры. Сколько таланта, сколько обаяния и уловок пришлось ему использовать, чтобы стать достойным того образа, который он себе обозначил, но как же плохо этот образ, призванный лишь создавать видимость, скрывал его слабости! Пьетро тоже был в некотором смысле актером. Неутомимому, вечно жаждущему признания игроку оставалось только принимать вызовы судьбы, и в итоге это так ему понравилось, что он и сам стал их провоцировать. Будто хотел, не без иронии конечно, испытать на прочность те социальные основы, на которых обычные мужчины и женщины выстраивали свои принципы. В отличие от их высокомерной убежденности Пьетро не был уверен ни в чем. В этой опасной игре на краю обрыва именно впечатление, производимое им на окружающих, и питало их неприязнь. Но у свободы была своя цена. Именно за свободу на Виравольту больше всего и злились. Выдвигаемые ему обвинения в аморальности и безверии зачастую являлись лишь отражением тайной зависти и скрытым желанием походить на него. Пьетро и служил власти и одновременно мешал ей, поскольку не признавал никаких авторитетов. Да, Пьетро был свободным человеком.

Именно это скорее всего и пугало.

Пьетро знал, что скандальная слава являлась плодом не только его демаршей, но и тайных комплексов многочисленных недоброжелателей. Подражать ему было несложно. Но при этом следовало обладать еще и неудержимым стремлением действовать по велению сердца, презрев условности. Этого стремления Пьетро так и не сумел подавить и, оценивая свои поступки, вновь и вновь переживал столь возбуждающее его пьянящее чувство, которое так боялся потерять. Бог, любовь, женщины — все уживалось в нем и будоражило душу. Но, пытаясь понять свои страсти, он тут же рисковал стать их игрушкой. Спасала его гордость, и она же обрекала на муки. Из этого внутреннего тупика он зачастую извлекал ощущение пустоты и абсурдности, столь свойственные его эпохе.

И была еще эта женщина, Анна Сантамария, Черная Вдова. Единственная, сумевшая смутить его покой и поймать в свои сети. Черная Вдова… Так прозвал ее Эмилио. Пьетро уже не помнил почему. Наверное, ее красота показалась ему опасной. Красота, проникающая в тебя как яд, хотя сама Анна казалась заблудившимся на земле ангелом. Но она и была вдовой некоторым образом: лишенная чувств, в которых ей отказали. В трауре по той жизни, на которую не имела права. Да, ради нее Пьетро, возможно, и согласился бы отказаться от свободы. Если бы они встретились при иных обстоятельствах, если бы брак по расчету, по договоренности между семьями, не толкнул Анну в объятия ненавистного Оттавио, Пьетро мог бы завести с ней детей. И воспользоваться своими политическими связями, дабы обрести почтенную профессию. Но случилось иное. Едва увидев ее на вилле Оттавио в качестве будущей супруги своего благодетеля, Пьетро прочел в глазах этой женщины собственную судьбу. И понял, что полюбит ее. А она поняла, что не устоит перед ним. И в это мгновение они скрепили договор, ясно осознавая, что стремительно несутся навстречу катастрофе. Взгляд, которым они обменялись, участившееся дыхание… Из них получилась бы красивая пара.