Хакер - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Житков cтр.№ 45

О чём ему было говорить с матерью? О ценах на потребительские товары? О холодах и брошенном институте?

— У меня дела срочные. Я теперь человек подневольный. Дан приказ ему на Запад, ей — в другую сторону, — пропел он фальшиво.

— Я тебе куртку новую купила, свитера. Дешёвая партия была, и вещи хорошие. — Мать полезла во встроенный шкаф.

— Ну, если хорошие. — Лобстер присел на тумбочку в прихожей.

— Господи, когда же ты перестанешь от меня бегать? — с надрывом в голосе неожиданно спросила мать. — Отец бегал, ты бегаешь.

— Умру и перестану, — мрачно пошутил Лобстер.

…Лобстер с Никотинычем сидели на кухне. Никотиныч пил чай и курил сигареты, Лобстер потягивал из бутылки колу.

— Ну, зачем ты меня позвал? — спросил Лобстер.

— Ты не суетись, парень. Мы теперь люди солидные, суетиться нам не к лицу. — Никотиныч подмигнул Лобстеру и затянулся сигаретой.

— Я, между прочим, из-за тебя даже с матерью не смог повидаться, — произнёс Лобстер с обидой в голосе. — Говори давай, не тяни!

— Ты прав: с матерью повидаться — это святое, — кивнул Никотиныч. — Ладно, пошли.

Никотиныч включил в комнате свет, кивнул Лобстеру на диван — садись, включил видеомагнитофон и телевизор, вставил кассету.

— Ну что, морально готов?

Лобстер пожал плечами:

— Порнуха, что ли?

Никотиныч рассмеялся:

— Ага, тут тебе такая порнуха, что мало не покажется. — Он нажал на кнопку воспроизведения.

На экране телевизора замелькали полосы, потом появилась дёргающаяся чёрно-белая картинка: какой-то большой зал, люди, вооружённые охранники. Картинка перестала дёргаться, изображение стало чётким. Зал был перегорожен большой дубовой стойкой, над которой возвышались толстые бронированные стёкла. Люди подходили к стойке, наклонялись к окошечкам. С другой стороны стойки за компьютерами сидели люди, стучали по клавиатурам. Иногда они склонялись над ящиками в столах, доставали из них кредитные карты и вставляли в паз считывателя. Именно такой теперь был у них. Р-р-раз, и готово! — очередной посетитель отходил от стойки. Камера давала общий вид сверху, но вот объектив «наехал» на оператора, стали видны его пальцы, ловко бегающие по клавишам.

— Что это? — спросил Лобстер, хотя на самом деле он уже догадался, что на кассете операционный зал банка.

— Всё это «наш» банк, дорогуша. — Никотиныч снова подмигнул Лобстеру и рассмеялся. — Камера внутреннего слежения.

— Я уже понял, что камера. Откуда у тебя это?

— От верблюда, — отшутился Никотиныч. — Видишь, как барабанит. Нужно только как следует увеличить изображение и…

— Расшифровать, — добавил Лобстер. — Нет, это ненадёжный способ. Счёт может быть нулевым, а мы тут будем себе месяц голову ломать. Я ж тебя просил карточки достать!

— Ну, парень, карточки — это очень сложно, — покачал головой Никотиныч.

— Да уж полегче, чем эту кассету, — усмехнулся Лобстер. — Приди в банк да заведи карту футов на пятьдесят.

— Кто же тебе мешает? Приди и заведи! — У Никотиныча сегодня было явно хорошее настроение.

— Легко сказать — заведи! Мы с тобой теперь узники совести. — Лобстер показал на пальцах «решётку». — Кто нас за кордон выпустит?

— Эх ты, душа щенячья! — Никотиныч потрепал Лобстера по волосам, затем сунул руку в карман рубахи. — Крибле, крабле, буме! — Как карты, веером, он держал теперь в руке четыре кредитные карточки.

— Ух ты! — На этот раз Лобстер искренне восхитился, потянулся к картам.

— Спокойнее, молодой человек, спокойнее. — Никотиныч отвёл руку. — Вы у нас узник совести, кредитные карты вам не положены.

— Ну ладно, хватит уже прикалываться — дай посмотреть! Это что, наши?

— Что за дурацкие вопросы? Конечно, это наш родной банк, над которым мы уже год ломаем голову. И скоро сломаем окончательно. Ну, доволен?

— Ещё бы! — Лобстер счастливо рассмеялся. — Ты, Никотиныч, голова! Он посерьёзнел.

— В общем, так, та наша деревенская неудача — не в счёт. Виноват — каюсь. Теперь шансы увеличились процентов этак на шестьдесят. Во-первых, у нас есть кредитки, которые мы расшифруем в самое ближайшее время, во-вторых, видеозапись, которую мы тоже проанализируем, в-третьих, ключи. Три довольно реальных способа, чтобы подобраться к взлому. Мы должны работать сразу по всем направлениям, а потом сравним полученные результаты. Так?

— Йес! Ты тоже голова! — Никотиныч щёлкнул себя пальцами по горлу. — Отметим это дело?

— Отметим, — кивнул Лобстер. — Я занимаюсь картами, ты — видеозаписью. На всё про всё две недели сроку. По-моему, это реально.

— Я так и не понял, как ты собираешься взломать кредитки?

— А, это ты про мой сон? — Лобстер отрицательно помотал головой. — Ноу-хау. Могу продать за миллион.

— Согласен! — возбуждённо сказал Никотиныч.

— Не сейчас — потом. Ну, кто за напитками пойдёт? По старшинству?

Подвыпивший Лобстер смотрел, как в свете фар летят на лобовое стекло крупные снежные хлопья, как убегает под колёса мокрая дорога, и мечтал о том, как приедет, погреется с полчасика в тёплой ванне и засядет за работу, а потом ляжет в постель, закроет глаза и увидит Ми… Нет, не Миранду, он увидит Хэ — это уже точно. Не фиг было так долго молчать и посылать его куда подальше! Он такой — злопамятный! Сейчас у него Хэ и работа, работа и Хэ. Надо бы подкатить к китаянке, хватит уже вокруг да около ходить…

Ещё месяц назад Лобстер предположить не мог, что способен работать под контролем. Был он свободен, как птица, летел, куда хотел, клевал, что хотел, а теперь — надо же — у него обычный рабочий день, как у всех, какие-то задания, тесты, проверки. И самое удивительное — его всё это нисколько не напрягает. Он чувствует себя равным среди этих солидных мужиков, которые годами сидят над алгоритмами шифрования, обсуждают футбол и семейные дела, показывают фотографии детей и внуков. Они в этой системе — как его виртуальные рыбы на мониторе — могут плавать сутками, а его, щенка, бросили в воду, учись, мол, вот он и учится. Пока что он понял одно: то, что казалось ему месяц назад серьёзным делом, было лишь игрой, баловством. Он наивно полагал, что расстался с детством, с «игрушками» — ан нет! — даже та югославская война, за которую его так хвалили на службе, была для него не более чем игрой. За тысячи километров от него гибли живые люди, а он сидел в уютном кресле за большим монитором и щёлкал по клавишам, прикалываясь над натовцами. Попав в систему, он понял, что всё в этом мире серьёзно, даже если это далеко от тебя. А может, он пошёл вовсе не в беспутного отца, а в мать, у которой вся жизнь расписана по часам, и ему просто необходимо получать и отдавать приказы, ходить строем, отдавать честь, служить и выслуживаться? Да нет, не может быть! Всё это — временное увлечение военным делом, какое рано или поздно бывает у всех пацанов. А потом, когда дело касается призыва, — куда только девается их рвение? Он и сейчас свободен, как птица! Ещё две недели — и улетит!