Тюремный романс - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Денисов cтр.№ 21

– Пащенко… – бросил Антон, едва успев вернуться домой и снять трубку. С давних пор эти люди не здоровались друг с другом при телефонных разговорах, потому что очень трудно было понять, когда их день начинается, а когда заканчивается. Отсутствие привычки прощаться вечером и здороваться утром – первый признак крепкой мужской дружбы. – Пащенко, нужно срочно поговорить с Сашкой. Мы это сделать не сможем, поэтому необходимо продумать варианты.

– Не нужно ничего продумывать, – отрезал Вадим. – Завтра утром на тюрьму по своему делу едет Быков.

Стабильная практика. Антон сам когда-то был «важняком». Едешь к одному, а потом, пользуясь хорошим к тебе отношением оперов СИЗО, вызываешь того, на право разговора с которым у тебя нет допуска. Бывает…

– Быков вчера стоматологические клиники шерстил, – продолжил Пащенко.

– Искал мастера, который ему на дому коренной зуб вместо резца ставил?

– Нет. На берегу, где утопили тело Рожина, он клык нашел. Точнее – его золотой заместитель. С золотом работают немногие из мастеров, поэтому смысл шерстить есть.

– В Тернове золотые зубы вставляют с момента основания города. Он что, всех прорабатывать будет?

– Нет, – возразил Вадим. – Только тех, кто вставлял зубы не более шести месяцев назад.

– Ты Сашке «переброс» делал? – помолчав, спросил Антон.

– Два часа назад отвез. Блок «Кэмел», как обычно, блок его «Винстона», консервов разных, колбаски, минералки… Слушай, Струге, я верю опыту Сашки. Если так, то как в машину Штуки попал автомат?

Антон усмехнулся и напомнил заместителю прокурора истину, которую вбивают в голову молодых следователей закрепленные за ними старшие товарищи: если что-то случилось, то ищи того, кому это нужно.

– Так кому это нужно, Пащенко?

– Есть тема, но она безумна. Эфиоп и Локомотив находятся… Точнее, находились в состоянии постоянной вражды. Ефиков – выскочка, приезжий из центральной части России. Яша Локомотив – коренняк терновский. Как поделить двоим антиподам игорный бизнес? После появления Эфиопа доходы Яши стали напоминать мелочь в кепке нищего, сидящего на ступенях крыльца национального банка. Смерть Эфиопа на данный момент нужна была только Локомотиву.

– Так в чем же безумие темы? – переспросил Антон Павлович, не забывая, как Пащенко окрестил свою версию.

– В том, что Штука – один из близких друзей Яши. Я порасспрашивал всуе у Земцова – он меня немного проконсультировал. Штука и Локомотив – кореша до гроба. Правда, как и со всеми яркими людьми, с ними случаются небольшие заскоки. Например, им категорически не рекомендуется употреблять спиртные напитки в одной компании. В принципе им вообще не рекомендуется употреблять, так как после этого с их крыш мгновенно срывает шифер и они начинают совершать поступки, на которые не решились бы в трезвом виде даже под пытками. Если вспомнить последнюю совместную пьянку Кускова и Локомотива, то она закончилась армрестлингом, разгромом ресторана и мордобоем. Они, как обычно, поссорились, после чего Яша со всей братвой убыл на остров праздновать очередной день рождения, а Виталька Кусков остался в городе. Кстати, это было как раз перед той самой ночью, когда Штука таранил «Центральный», а менты нашли у него автомат. У Локомотива и его людей по убийству Ефикова алиби даже не бетонное, а железобетонное. Вот такая грустная история. Однако Земцов уверяет, что подобная ссора не могла подвигнуть Локомотива на подставу Кускова. Таких стычек у них было многое множество.

– Может, терпение у человека закончилось? – предположил Струге.

– Ну, это же не решение проблемы, Антон?

– Кто менты?

– В смысле? – не понял Вадим.

– Я спрашиваю – кто те менты, которые задержали Кускова и обнаружили в багажнике его «Мерседеса» автомат?

– Зелинский и Гонов. Два сержанта из Центрального ОВО; первый в органах девять лет, второй – шесть.

Александр Зелинский выехал на смену, тая в душе злость и горечь от насмешек коллег. Фонарь под глазом и разодранные запястья рук, спрятать которые, в отличие от кровоподтеков на теле, было невозможно, стали предметом обязательного обсуждения перед выездом.

– Зеленый, – советовал командир взвода Максаков, – ты больше не давай ей привязывать руки. Они, бывает, в такой раж входят, когда кончают, что фофан под глазом из возможных последствий – это просто подарок. Нашли бы тебя с перегрызенным горлом, а замполиту потом пришлось бы откоряки строчить, мол, «с честью исполнив свой служебный долг…».

Альтернативных вариантов объяснений у Зелинского не находилось – перекрывать кран текущего со всех сторон яда рассказом о том, как его пытал, словно Чебурашку, терновский бандит, не хотелось, поэтому он терпел и сверкал подбитым глазом из-под темных стекол очков. Напарник Гонов на разводе держался молодцом. Но потом старший экипажа заметил, что, когда он смотрит на Гонова, тот серьезен, но стоит ему, Зелинскому, отвернуться, как тот взрывается в беззвучном хохоте.

Зелинский испортил задорное настроение напарнику сразу, едва их «шестерка» с синей полосой миновала территорию развода.

Он сорвал очки и бросил их в консоль.

– Что ты ржешь, придурок?! К тебе в гости Кусков еще не захаживал?

С лица Гонова сползла улыбка.

– Кусков?..

– А ты что думаешь, парень, это я сексую? Торчу от того, что меня телка привязывает и стегает?! Может, мне раздеться, чтобы ты еще сильнее расхохотался?! Только это не от кнута, придурок!! Это от мокрого полотенца!! Никогда не хлестали вафельным полотенцем? У меня есть в бардачке.

Съездив по мелочи – квартирный дебош – на улицу Выставочную, они остановились и вышли из машины.

– Я об одном жалею, – признался Зелинский. – Нужно было этого «Шумахера» там, в универмаге, прибить. Чем рисковали? Ничем. Автомат в его багажнике. Вынули бы, тачку свою расстреляли в упор, и дело с концом. Автомат Штуке в руки – и тогда бы не было этих последствий.

– Локомотив знает, что мы Кускову «ствол» подкинули?

– А то… Он чуть не убил меня. А кто знал, что этот «мерс» – Кускова?!

– А Яшка и не говорил тебе, что автомат нужно в машины класть! – вскипел Гонов. – Он сказал – сбросить! Он не сказал – сбросить в багажник бесхозной тачки! И я тебе говорил – сбросить! Нет, сказал ты, нужно все правильно разыграть. Разыграли… Остается только догадываться, какие сейчас разборки начнутся. Ты сам подумай: что будет после того, как Штука приедет к Локомотиву и предъявит претензии! Локомотив скажет: «Виталька, милый, я Эфиопа убрал, чтобы мы с тобой спокойно вместе работали и нам никто не мешал. А то, что два идиота тебе автомат в машину подкинули, так это чистая случайность. Хочешь, я им скажу, чтобы они никогда в жизни так больше не поступали?» И ведь скажет. Нет?

Зелинскому было плохо и без этих разъяснений. Однажды в жизни решившись на поступок, ранее который никогда не совершал, он перевел вагон своей жизни на соседние рельсы. Ему было хорошо известно, что следующая категория людей – после уголовной, – которая склонна к нарушению закона, – это сами служители правопорядка, однако не думал, что перескочит на рядом проложенные рельсы так быстро. Теперь поступки, на которые ранее он никогда бы не решился, стали происходить в его жизни почти ежедневно. Наматывались, как буксировочный трос на локоть. Верить в то, что этот трос рано или поздно обязательно закончится крюком, не хотелось.