Рабы то ли подтащили, то ли подвели Дилвиша к тому месту у
стены и продели цепи через прикрепленное массивное кольцо, не обращая внимания
на цепи, свисавшие вдоль сырой каменной стены.
— Теперь ты будешь точно знать, где он находится, в
любой момент, когда он тебе понадобится, — заметил Барэн, — если,
конечно, ты ничего не имеешь против публики.
Она повернулась и смерила Барэна взглядом.
— Ты уже давно перестал быть забавным, — сказала
она. — Теперь ты мне кажешься только пошлым и более, чем слегка
отвратительным.
Она отвернулась от него и направилась к тому месту, где рабы
надевали цепи на ноги и руки Дилвиша. Она передала им замки, и они развесили их
по местам. Она поочередно заперла их. Подошедший следом за ней Барэн проверил,
как они держаться.
Подергав последний из них, он проворчал что-то
одобрительное. Выпрямившись, он позвенел цепями, бросил на Семираму косой
взгляд и хитро ухмыльнулся.
— Сколько шума, — сказал он. — Если ты
заглянешь сюда, весь Замок будет знать, чем ты тут занимаешься.
Семирама прикрыла рот и зевнула.
— Прямо дух захватывает, да?
Она улыбнулась и повернулась к Дилвишу.
— Ты это хотел увидеть? — спросила она у Барэна.
Она обняла Дилвиша и крепко поцеловала его в губы,
прижавшись к нему всем своим телом.
Шли секунды, и Барэн начал проявлять нетерпение. Рабы
отвернулись.
Наконец, она отстранилась и рассмеялась.
— Конечно, я пылаю нежной страстью к этому незнакомцу,
пришедшему незваным гостем, чтобы воровать у нас, — сказала она. Внезапно
она повернулась и ударила Дилвиша по лицу. — Наглая тварь! — заявила
она, и лицо ее исказилось от ярости.
Она вышла из камеры величавой походкой, ни разу не
оглянувшись назад.
Барэн взглянул на Дилвиша и ухмыльнулся. Потом взял фонарь,
оставленный им в нише, и покинул камеру, сопровождаемый рабами.
Снаружи Семирама прохаживалась возле выхода в коридор, по
которому они пришли.
— Я знал, что ты подождешь света, — заметил Барэн,
приблизившись.
Она не ответила.
— Ты даже не представляешь, как странно это
выглядело, — сказал он, поравнявшись с ней.
— Что, поцелуй? — спросила она, сильно
смутившись. — Право же, Барэн…
— Странно было видеть, как ты прислуживаешь этому
ничтожеству, — сказал он.
— Я не хочу, чтобы он умер, — ответила она.
— Сейчас или потом? И почему бы ему не умереть?
— Он — это диковина… первый пришедший сюда эльф. Это
странный народ. Обычно они держатся сами по себе и не вмешиваются в чужие дела.
Некоторые называют их «высокомерными». Я подумала, что твой господин может
позабавиться, выясняя причины, по которым он появился здесь.
— А некоторые называют их «невезучими», — заявил
Барэн. — Кроме того, они могут быть еще и опасными.
— Я тоже об этом слышала. Ну, этот уже безопасен.
— Когда я вошел и увидел, как ты нянчишься с этим
проходимцем… конечно, меня это обеспокоило…
— Ты пытаешься принести извинения за все те отпущенные
тобой ядовитые замечания?
Барэн величественно шествовал по коридору, и его тень
колыхалась в свете фонаря.
— Да, — раздался его голос.
— Хорошо, — сказала она, идя за ним следом. —
Перед королевой подобает извиняться более изысканно, но это, без сомнения, все,
чего я могу от тебя дождаться.
Барэн, не останавливаясь, пробурчал что-то. Собирался ли он
развивать свою последнюю реплику — так навсегда и осталось невыясненным, потому
что он вдруг остановился, и более громкие звуки заглушили его ворчание.
Он опустил фонарь и прижался к стене. Семирама и его рабы
последовали его примеру. Шум, доносившийся из бокового коридора, становился все
громче.
Внезапно мимо них пронеслись и скрылись во мраке темные
фигуры одиннадцати свиноподобных тварей, направлявшихся в ту же самую сторону,
что и их предшественники, они поблескивали клыками, подскакивали на бегу и на
каждом из них было странное одеяние с длинными рукавами, чем-то похожее на
тунику, и с загадочными цифрами на спине. Один из них тащил подмышкой
человеческий череп.
— Мой обед наверняка остынет, — сказал Барэн,
поднимая фонарь. — Давайте выбираться отсюда.
Через несколько минут они поднимались по длинной лестнице.
Когда они приблизились к верхней площадке, из темноты появилась какая-то
смутная фигура. Барэн поднял фонарь повыше.
Вглядевшись в освещенное фонарем лицо, он крикнул:
— Я думал, что оставил тебя наблюдать за зеркалом. Что
ты здесь делаешь?
— Другой слуга сказал мне, что вы внизу, сэр. Свет, за
которым вы велели мне наблюдать, погас!
— Что? Так быстро? Мне придется немедленно найти
замену. Очень хорошо. Ты можешь идти.
— Подожди! — приказала Семирама.
Раб взглянул на нее, и ужас наполнил его сердце.
— О каком это зеркале ты говоришь? — спросила она,
поднимаясь по последним ступенькам. — Конечно, не о том, что находится в
северной комнате наверху… в железной раме?
Человек побледнел.
— Да, Ваше Высочество, — сказал он. — О нем.
Барэн уже погасил фонарь и поставил его на полку. Выдавливая
из себя улыбку, он повернулся к Семираме. Семирама вдруг вытянулась во весь
рост, и глаза ее вспыхнули. Он имел некоторое представление о колдовском
значении жеста ее левой руки, но никогда не подозревал, что в ней скрывается
такая сила.
— Подождите, Ваше Величество! Умоляю! — вскричал
он. — Это не то, о чем вы могли подумать! Позвольте мне объяснить! —
и он не знал, успеет ли призвать на помощь Третью руку, прежде чем она сделает
этот жест.
Рука ее замерла в воздухе.
— Тогда говори.
Он вздохнул.