Тайна ее поцелуя - читать онлайн книгу. Автор: Анна Рэндол cтр.№ 37

Отпрянув от него, Мари нахмурилась. И тут вдруг увидела белый гладкий шрам, протянувшийся от плеча до живота майора. Еще больше отстранившись, она внимательно рассмотрела шрам. А потом заметила на ребрах еще один — звездообразный. А на животе, под водой, были видны с полдюжины небольших белых отметин. «О Боже, он весь покрыт шрамами», — подумала Мари. Протянув руку, она дотронулась пальцем до шрама на его груди и тут же вспомнила, что ни в одном из стихотворений Беннета не говорилось о его собственной боли, только о…

Боже милостивый, как он смог все это пережить?! Впрочем, ничего удивительного, такой уж он человек. К тому же он считал медали ничего не стоившими украшениями и носил на собственной коже доказательства своей храбрости.

— Как это произошло?

Мари провела пальцем по шраму на его груди.

Он отстранил ее руку.

— Мари, это война. Вот и все.

Не в силах сдержаться, она поцеловала шрам на его плече.

— Мне так жаль, Беннет…

Он промолчал. А потом вдруг отступил от нее, вздохнул и нырнул в воду. Через несколько секунд он вынырнул, подплыл к ступенькам, затем подошел к скамье, на которой лежали полотенца.

И тут Мари ахнула, увидев длинные глубокие шрамы на его спине. О Боже, его били кнутами! Она повидала многих бывших рабов и сразу узнала эти отметины. Они были получены не в битве — в том нельзя было ошибиться.

— Беннет, кто сделал это с вашей спиной?

— Французы.

— Но вы же офицер!..

— Который не дал им информацию. А они в ней очень нуждались.

— Но почему вы не…

— Я молчал, потому что не имел права говорить. — Он быстрыми энергичными движениями вытерся полотенцем и добавил: — Если бы мы были в Англии, вас, вероятно, повесили бы за ваше поведение этим вечером. — Он повернулся к ней, и она увидела, что его лицо исказилось от гнева. — Я должен был бы пойти к послу и сообщить ему о вашем предательстве.

Вода вдруг показалась Мари ужасно холодной, и она поежилась.

Беннет же повернулся к ней спиной и начал одеваться.

Мари вышла из бассейна, взяла другое полотенце и, как смогла, вытерлась. Вода стекала с ее волос на руки и на спину, а сердце громко стучало в груди. Несмотря на все свои заверения, что она все обдумала, она не предвидела такого результата…

— Беннет, вы уйдете?..

Он натянул одежду поверх мокрого белья.

— Мне приказано охранять вас.

Но что же все это значило? Он собирался охранять ее от самой себя? И пойдет ли он к послу? Или будет молчать и дальше?

— Мои поступки не угрожают чьей-либо жизни, майор. Люди Талата всего лишь немного опоздают. Я для них не опасна.

— В самом деле? — Мари промолчала, и Беннет добавил: — Я ничего не сообщу послу. Вы ведь об этом хотели меня спросить?

«Следует ли мне поблагодарить его?» — подумала Мари. Она выжала волосы и набросила халат. Затем тщательно застегнула на нем пуговицы. И у нее вдруг возникло ощущение, что она лишилась… чего-то очень для себя дорогого.

— Я иду спать, — прошептала Мари.

Беннет кивнул и прошел за ней до двери спальни, но не попытался войти.

— Я буду на страже, — сказал он.

У нее не было сил спорить.

— Прекрасно, майор. Но вы тоже немного поспите, хорошо?

— Посплю. Когда буду уверен, что вы в безопасности.

Мари закрыла дверь и, забравшись на кровать, свернулась клубочком. Если она не сожалела о своем поведении в этот вечер, то почему же чувствовала себя так ужасно?..

Беннет никак не мог заснуть. «Черт побери, почему же никто не рассказал мне о ее сделке с послом?» — спрашивал он себя. Что ж, неудивительно, что ей так не хотелось разговаривать с Даллером на суаре. И тогда ясно, почему она так рассердилась после их объяснения в гостинице. Должно быть, Мари думала, что и он принуждает ее к сотрудничеству.

Что он, собственно, и делал.

Беннет вздохнул. Очевидно, ему давно бы следовало серьезно поговорить с кузеном.

Даллер должен был освободить Мари от этих заданий. «А ты этого не сделал», — усмехнулась его совесть.

Майор расхаживал по комнате, пытаясь собраться с мыслями. Увы, это никак ему не удавалось, и он наконец нашел несколько обрывков бумаги и чернила на столе в углу.

Устроившись на одном из низких диванов, откуда он прекрасно видел дверь в комнату Мари, Беннет обмакнул перо в чернила. Но и лежавшая перед ним бумага не приносила утешения.

Проклятие! Ее поступки преступны! Она сообщила засекреченные сведения паше, хотя вовсе не ему они предназначались.

Чернила капали на стол, но майор этого не замечал.

Впрочем, не все так просто… Была ли эта информация жизненно важной для английской разведки? Или это был ничего не стоивший пустяк, нужный лишь для разжигания вражды среди турок? Ведь очень может быть, что эта якобы засекреченная информация не имела особого значения для Англии.

И еще… Если долг связывал его так крепко, как он утверждал, то почему он решил не сообщать ли кузену о предательстве Мари?

Черт побери! Похоже, грань между его миссией… и самой Мари стиралась. И ведь всего лишь час назад она стонала в его объятиях, когда он доводил ее до экстаза…

Характерная боль в паху напоминала ему о том, что сам-то он не получил облегчения. Что ж, так ему и надо! И даже хорошо, что он владел собой, сдержался…

Беннет постучал пером по чернильнице. Бодрящая ода, воспевающая долг и страну, непременно будет написана.

Спустя минут десять, зачеркнув строчек семь, Беннет тяжело вдохнул и скомкал листок. Проклятие! Все бесполезно! Ну почему он думал, что сочинение станет благотворным для его душевного спокойствия? Наверное, полковник Смоллетт-Грин был прав. Военным не следует корпеть над поэтической чепухой. Это для них недостойное занятие.

Майор протер глаза и, уставившись в потолок, увидел яркую потолочную роспись, сделанную Мари. Он задумался над причудами Мари. Минуту спустя, взглянув на другой чистый листок, лежавший перед ним, спросил себя: «А почему бы не написать о ней?» И действительно, может, то1гда, написав о ней, он сумел бы выбросить ее из головы.

Вскоре майор отложил перо и прочитал написанное. Вдохновение, навеянное водой? Да, похоже на то. И получилось действительно неплохо…

Но спустя минуту Беннет скомкал страницу со стихами и сунул бумагу в карман мундира. Он знал, что был скверным поэтом. Ну может, и не очень скверным, но ему не удалось добиться главного — не удалось выбросить Мари из своих мыслей.

Майор закрыл глаза и помассировал затылок.