Вдовий клуб - читать онлайн книгу. Автор: Дороти Кэннелл cтр.№ 27

Вице-президент. Как вы сказали, миссис Мукбет, задание было выполнено в точности… до того момента, когда вы забыли про долг, верность и преданность нашему делу. И вытащили СПКС из-под поезда!

(Грозный ропот Правления.)

Б.М. Просто не знаю, что на меня нашло! В ушах страшно шумело, а эти фары… они просто ослепили меня! Я была как под гипнозом. Ничего не видела, ничего не слышала… мне только мерещились мясные обрезки, которыми я по утрам кормлю свою киску, и казалось, что это мистер Шиззи…

(Удар кулака по столу.)

Вице-президент. Вас учили никогда не называть СПКС по имени! Б.М. Я знаю, но…

Вице-президент. Прошу подумать, миссис Мукбет, как бы вы отреагировали, если бы подобная сентиментальность взяла верх над человеком, которому было поручено избавить вас от вашего мужа.

Б.М.(рыдая), Я знаю, знаю… Что я могу сказать, миссис Говард? Я поступила ужасно эгоистично!

Вице-президент, Вы сами вызвались на это задание. Б.Ф, Но во время инструктажа мне неоднократно повторяли, что убийство – не точная наука. Мне сказали, что примерно пять шансов из десяти. Что у меня все получится с первого раза. Я не оправдываюсь, не подумайте, но я прошу немного снисхождения! (Долгое молчание.)

Вице-президент. Миссис Мукбет, если бы операция сорвалась не по вашей вине, вы могли бы рассчитывать на сочувствие. В данном случае Правление учтет, что в прошлом вы прекрасно справлялись с работой в Отделе писем. Однако я считаю своим долгом заявить вам, миссис Мукбет, что человеку свойственно ошибаться, но спасение – непростительно! Это преступление! Всем встать.

Голубые глазки Примулы затуманились.

– Бен, должно быть, не на шутку обеспокоился душевным состоянием своей матушки?

– Он был расстроен, но не верил, что она может прыгнуть с моста, если вы это имеете в виду. Во-первых, ее религия не одобряет подобных поступков. Во-вторых, Бен не сомневался, что Мамуля не захочет таким образом облегчить жизнь миссис Клюке.

– А Бену не пришло в голову, что разговоры его отца насчет миссис Клюке – сплошное бахвальство?

– Успокоившись, он именно так и решил: Папуля подмигнул ей, сунул лишний апельсин – вот и вся интрижка. Я не знала, что и думать. Папуля выглядел таким самодовольным… точь-в-точь Тобиас, когда тот знает, что мы в курсе его визита в кладовку. Когда мы упомянули констебля Бикера, Папуля объявил, что полиции, наверное, совсем нечего делать. А потом поведал, что утром двадцать седьмого ноября его жена вытащила из-под кровати свой чемодан и непреклонным голосом сообщила: она собирается уйти и начать новую жизнь, праведную, посвященную молитве и смирению плоти. Мне все мерещилось, как она бредет во власянице по пустынной дороге, но Марсель развеял мои кошмары: Магдалина позвонила им в тот же вечер и оповестила, что нашла тихую гавань у моря. Бен выразил надежду, что перемена обстановки пойдет Мамуле на пользу, она вскоре вернется домой и посрамит сплетников.

Примула всплеснула сухонькими пергаментными ручками.

– Марсель! Какое романтичное имя! Франция, море! В девичестве мне часто виделось, как я стою на причале и жду, когда с корабля спустится тот единственный и неповторимый…

Я понимала ее. Как и любая женщина в медовый месяц…

* * *

«Постоялый двор» знаменит по всей Англии своим подлинно домашним уютом. Так объявил носильщик в ливрее, который втащил наш багаж в номер для новобрачных. Но, глядя на позолоченно-кремовое великолепие, я чувствовала себя не желанной гостьей, а наглой самозванкой, и если бы хозяин узнал, что мы топчем его ковер цвета шампанского, трогаем филигранной работы выключатели, дышим на зеркала в стиле рококо, то наверняка лопнул бы от злости. Мраморный камин напомнил мне о надгробиях на кладбище церкви Святого Ансельма. Вынув шелковый носовой платок из обшитого золотыми галунами кармана, портье смахнул единственную пылинку с розы, вырезанной на спинке изумительно хрупкого сооружения – кровати в стиле Людовика XIV.

– На ней спала императрица Жозефина…

– Надеюсь, с тех пор поменяли постельное белье… – брякнула я наобум, лишь бы отвлечь внимание портье от Бена, который, ухватившись одной рукой за резные гирлянды, другой шарил в кармане.

Как только мы остались одни, я стерла его отпечатки пальцев и исследовала вышитый коврик у камина. Ага, святотатственный след! Не переводя дыхания, я велела Бену снять ботинки.

– И носки, и… – Голос моего возлюбленного звучал хрипло. Атмосфера подлинно версальского уюта и его привела в романтическое настроение. Бен скинул ботинки, не развязывая шнурков (непременно отучить его от этой мерзкой привычки!), и схватил меня в объятия. Когда я смогла оторваться от его уст, то трижды повторила, что нам следует распаковать вещи и спуститься в ресторан – должно быть, Бен ужасно проголодался.

– Как волк! – Бен расстегивал мой жакет. – Мы попросим что-нибудь прислать нам наверх. Но попозже, скажем, завтрак… завтра вечером. А вещи распакуем в другой раз.

Он задумчиво стянул с меня жакет. Думал ли он о Мамуле? Или же размышлял над истинной ролью миссис Клюке?

– Ночная рубашка! – Я зажмурилась. Отвечая на страстные поцелуи Бена, я с горечью припомнила, что так и не дочитала последнюю главу бестселлера «Все, что мама тебе не рассказала (потому что не знала) о супружеском сексе». Я вовсе не собиралась нервничать, но позади был бурный день, а я не была уверена, что смогу соответствовать этой роскошной комнате. – Это необыкновенная ночнушка, – пробормотала я. – Единственная в своем роде, жемчужно-розовая. Соткана из крылышек тысячи и одной стрекозы.

Я провела пальцем по подбородку мужа. Великолепному, мужественному подбородку, с оттенком сумерек, как у всякого уважающего себя смуглого красавца из любовного романа. Я чувствовала, как на шее Бена пульсирует жилка.

– Уверен, что это самая прекрасная в мире ночная рубашка, – выдохнул Бен, – но не жарковата ли она для этого времени года?

Я оторвалась от него.

– Ты обязательно должен взглянуть на нее! И решить насчет шампанского… красное вино не сочетается с этим интерьером… – Я копалась в чемодане, как взбесившийся терьер. – Не верю собственным глазам! Я забыла эту треклятую ночнушку дома!

– Какой жестокий удар! – Бен снова схватил меня в объятия и утешил поцелуями.

Сердце мое забилось быстрее. Меня бы унесла волна блаженства, если бы не одна мелочь – брачное ложе. Мой опыт дизайнера по интерьерам подсказывал: этот экземпляр нельзя даже трогать руками. На нем можно разложить коллекцию вышитых подушечек или фарфоровых куколок, но никак не спать. Или тем более заниматься любовью. Но Бен поднял меня на руки, отнес на кровать и положил на шелковое покрывало.

Вот он, золотой миг! Барабанная дробь, молотившая в ушах, оказалась всего лишь стуком моего собственного сердца. Я слегка повернула голову, и кровать надсадно заскрипела. Наволочка пропиталась запахом резеды. Черт с ней, с кроватью! Я ничего не могла поделать со старомодным волнением, обуревавшим меня. Я любила Бена и безумно желала его со дня знакомства, но настойчиво тянула до свадьбы, потому что не хотела, чтобы наш первый раз оказался чем-то вроде послеобеденного чая или ночного закусона. А может быть, просто боялась разочаровать Бена? Вдруг он обнаружил бы, что раздевать меня не более волнующее занятие, чем разделывать баранью ногу в желе из красной смородины? Я начала вынимать шпильки из прически. Жаль, что недавно подрезала волосы, было бы чем прикрыться. Бен тем временем стягивал с меня блузку, и я испытала новое опасение: не начнет ли он напевать себе под нос? Наш семейный врач, доктор Мелроуз, всегда напевал во время осмотра.