Праведник поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Мэдлин Хантер cтр.№ 28

Прижав Бьянку к себе, Верджил нежно и внимательно взглянул на нее сверху вниз, а она прильнула к нему, и из ее груди вырвался короткий, сдавленный вздох. Отринув все запреты, Верджил начал осыпать ее поцелуями, дав выход своей неутолимой страсти. Потом он увлек ее внутрь башни, за холодные каменные стены, покрытые солнечными бликами.

Прислонившись к стене, Верджил притянул к себе Бьянку, и все закружилось в сказочном вихре. Его властные руки крепко обнимали ее, ненасытные поцелуи пробуждали в ней неукротимое, настойчивое желание. Она разомкнула губы, полностью доверяясь ему, остро ощущая крепнувшую между ними близость. Эти новые, потрясающие впечатления кружили ей голову.

Ей было так хорошо! Она унеслась в небесную высь. Она сияла. Восторг, который Бьянка ощутила, исполняя последнюю арию, стал восторгом ее тела.

«Здесь. Сейчас. Да». Кровь, стучавшая в ее висках, требовала любви. «Здесь. Сейчас. Согласна». Сумасшедшая пульсация ее тела вторила этой молитве, которую она твердила про себя. Литания постыдных желаний эхом отдавалась в ее голове. Ушли прочь все сомнения. Ее бесстыдные руки проникли под куртку Верджила.

Вдруг что-то напряглось в нем. Почувствовав опасную перемену, Бьянка осознала, что сама своими действиями сказала «да». Руки Верджила – руки собственника – ласкали ее, заставляя нескромно отвечать на эти ласки. Исследуя ее тело, они добрались, наконец, до нижних юбок и корсета. Такая испепеляющая страсть должна была напугать, но, возбужденная, Бьянка лишь негодовала на то, что слои одежды сдерживали их, отдаляя друг от друга.

«Да. Я хочу… Я хочу…» Она не знала чего, не понимала природу того неутолимого голода, который сотрясал ее тело. «Ближе. Больше. Я хочу…»

Как будто услышав молчаливую мольбу, рука Верджила скользнула к ее талии. Его большой палец задержался посередине, поглаживая пояс платья. В предвкушении того, что должно произойти, дыхание Бьянки участилось. Его рука потянулась к ее груди, а губы – к ее губам.

О!.. Сладостные ощущения от этих прикосновений ошеломили Бьянку. Они разливались по всему ее телу, удивляя своей новизной. В этой любовной игре главенствовал Верджил. Ее податливое тело могло лишь принимать его ласки и подчиняться его воле. Бьянка по неопытности не могла предложить ему большего, и отдалась этой всепоглощающей обоюдной страсти, которую они выпустили на волю.

Пальцы, поглаживающие соски, которые стали твердыми… «Да…» Рука, скользнувшая за вырез ее платья… «Прошу тебя…» Рука под тканью платья, прикосновение к коже… «Да…» Объятия крепче, колено между ее ногами, долгожданное, постыдное прикосновение… «О Господи!..» Платье расстегнуто, рукав с буфами сползает с плеча, грудь обнажается. К ней склоняется темноволосая голова… «О!..» Губы приникают к груди… «О!.. О!..» Потоки неземного наслаждения струятся по телу, заполняют его, требуют больше… «Да, да!»

…движение снаружи, тихий хруст, эхом отозвавшийся от каменных стен.

Верджил резко выпрямился, заслоняя собой Бьянку, и прислушался. Словно сквозь какое-то марево в сознание Бьянки пробилась догадка о возможном источнике этих звуков. Земная мысль возвратила ее к реальности, и дивный, чувственный мир разрушился.

– Здесь кто-то есть? – спросила шепотом Бьянка. Волна возбуждения медленно спадала, и она стиснула зубы. Ей все еще слышался слабый звук – скорее даже вибрация, – который, вторгшись не вовремя, нарушил музыку их бьющихся в унисон сердец.

Верджил расправил тесьму ее сорочки, прикрыл обнаженное плечо, надев на него рукав, а затем отстранился.

– Сиди здесь. – Он вышел из башни. Бьянка всеми силами пыталась справиться со своей одеждой, и, наконец, ей кое-как удалось застегнуть платье. Она чувствовала себя преступницей, пойманной с поличным, в ее сердце образовалась пустота.

Если их видели, все погибло.

Бьянка слышала, как Верджил обходит крепость. Раскрывшаяся брешь в сердце ширилась, превращаясь в страшную, бездонную пропасть. До ее сознания вдруг дошел весь ужас содеянного. Это было чистое безумие! Она потеряла всякий стыд. Они ведь даже не нравятся друг другу!

Бьянка услышала звук шагов и постаралась овладеть собой.

На пороге появился Верджил – высокий, стройный, темноволосый, он стоял спиной к ярко светившему солнцу, и она не могла разглядеть его лица.

– Если кто-то и был, то теперь его нет. Может, просто животное.

Бьянка молилась, чтобы все случилось именно так. Только бы их никто не видел.

Верджил повелительно протянул ей руку. Не зная, что должна говорить и делать женщина после столь постыдного поведения, и почти чувствуя тошноту от смятения и стыда, Бьянка поднялась на ноги, вошла в лучи солнечного света, и они направились к дому.

За всю дорогу Верджил не проронил ни слова. Миля, которую они прошли до дома, оказалась самой длинной милей в жизни Бьянки. Она пыталась найти успокоение в мысли, что своим поведением доказала виконту опасность своего присутствия в доме для Шарлотты. Однако идея покинуть Леклер-Парк теперь непонятным образом лишь увеличивала ее тревогу.

Верджил остановился у деревьев рядом с конюшнями.

– У меня нет слов, мисс Кенвуд. Мое поведение было омерзительно, и одних моих извинений вам будет недостаточно. Клянусь, подобные домогательства не в моих привычках. У меня нет никаких объяснений случившемуся, разве что нынче я сам не свой.

Так ли? Действия Верджила представлялись Бьянке естественным продолжением его обычного поведения. Это начало подспудно ощущалось в его характере: оно сдерживалось усилием воли, но, тем не менее, никогда не исчезало окончательно, словно подводное течение под спокойной гладью воды или что-то незримое, но сущее, чему невозможно подобрать названия. Именно эта скрытая черта его натуры с самого начала создавала известное напряжение в их отношениях, которое Бьянка чувствовала, но до сегодняшнего дня не понимала его природы.

Верджил по-прежнему избегал смотреть Бьянке в глаза. Он стоял, слегка отвернув лицо в сторону тропинки, и глядел вдаль. На словах он осуждал себя, но Бьянке оставалось только гадать, какими были его истинные мысли. Возможно, он хотел доказать, что она не сможет жить монашкой, что у нее склонности куртизанки и поэтому она обречена на гибель? Слово «домогательство» не годится, чтобы выразить произошедшее между ними, и они оба отдавали себе в этом отчет.

– Я не пострадала.

– Если нас видели, то вы, бесспорно, пострадали.

– Думаю, нас не видели. Мы бы заметили человека у портала.

– Если все действительно так, то это лишь избавляет нас от возможных последствий, однако не меняет того, что я поступил с вами неблагородно. Мои действия не имеют оправданий, тем более что я несу за вас ответственность. Известно это кому-либо или нет, но я вас скомпрометировал. Если вы настаиваете, я поступлю, как того требуют приличия.

– Поступите, как того требуют приличия? Вы хотите сказать… О нет, это просто нелепость!