Три дня без любви - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Кивинов cтр.№ 18

– А мать потом в Канаду не уехала? После перестройки?

– Так папаша коня двинул. Он старше ее был лет на двадцать. А так, конечно, может, и свалила бы. Политика политикой, война войной, а любовь любовью. Вот так войны и проигрываются. Я не исключаю, что

Брюс этот с самого начала знал, кто на самом деле эта официантка. И все равно повелся.

Они немного посидели в тишине, прерываемой лишь криками оппозиционеров из соседней камеры.

– Ты моего друга не видел? – вновь вернулся к насущным проблемам Вадик.

– Евпатия Эммануиловича? В кабинет вроде увели. Да не волнуйся, отпустят вас.

– Я вообще не понимаю, за что нас задержали? За посещения массажных салонов статьи не предусмотрено.

– Вы теперь свидетели. Сейчас колоть будут, что мы не салон, а притон разврата.

– И что мне говорить?

– Да что хочешь, то и говори. Нас по-любому штрафанут. Не для того задерживали, чтобы просто так отпустить. Ну, либо хозяин главковским тоже отстегнет. Коммерция.

– Это как раз и есть бордель, а не коммерция.

– Соглашусь. Только от этого не легче, платить все равно придется.

– А сфоткали меня за что? И отпечатки ботинок сняли?

– Так, на всякий случай. Для картотеки. Вобьют в городской компьютер, чтобы всяким потерпевшим показывать. Вдруг кто узнает в тебе грабителя или насильника. Либо комп будет автоматически сличать твой портрет с фотороботами. Как только сличит – за тобой приедут. Демократия.

Хорошенькая перспектива, совсем загрустил Вадик, не дай бог, увидит кто-нибудь из знакомых. Фас, профиль, табличка, ростомер. Протектор ботинок. Поинтересуется: «А как это он в картотеке оказался? Неужели тоже преступник?» – «А как же! В нашу картотеку нормальные люди не попадают». Через неделю весь город знать будет и пальцем показывать. И ведь не отмоешься… А еще, говорят, этими картотеками в метро торгуют… Во, попадалово!

Вадика забрали через пятнадцать минут. Сержант велел ему заложить руки за спину и шагать по коридору. Когда они проходили мимо доски почета, Вадик притормозил. На доске висело знакомое лицо. Да, точно! Еще какое знакомое. Как тесен мирок.

Это была Карина. Вчерашняя, из бани. Только в милицейской форме и без косметики. Строгий взгляд, аккуратная прическа, знакомое колечко в брови. Во влажной простынке ей идет больше. «Следователь С С Шварцкопф К. И.», – успел он прочитать должность и фамилию. Звание не разглядел. «Эсэсовка!» Вот это да! Радовало, что висит она на почетной доске, а не на мемориальной. Значит, жива.

– Простите, – он обернулся к сержанту, – а она сегодня работает?

– Каринка? Утром была вроде. А что, знакомая?

– Да… Так, пересекались… А что такое «СС»?

– Следственная служба. Давай шевели копытами.

«Фу, точно жива, – с облегчением подумал Вадик, – но лучше с ней не встречаться. Возьмет и отыграется за вчерашнее. Посадит за что-нибудь. Или замучает до смерти. Она ж из СС. Шварцкопф. Тоже папашка небось не наш. Фашист какой-нибудь недобитый. Из военнопленных».

В связи с фашизмом он опять вспомнил изменницу Лерку. Точно крыша едет, буквально каждая ерунда напоминает о ней. Даже обыкновенный фашизм.

…В позапрошлом году они поехали в Петергоф, на открытие фонтанов. Взяли Лешку, показать красоту за деньги. Публики, конечно, набежало, что на бесплатный концерт Пугачевой. Не протолкнуться. Но супруги нашли все-таки удобное местечко на верхнем ярусе, возле перил. Самсон со своим вечно недобитым львом как на ладони. Усадили Лешку, ждут запуска воды. И тут к ним проталкивается дедок лет этак за восемьдесят, явно иностранец, со здоровенным фотиком на шее. За спиной бойкая старушка в парике. И на ломаном русском с каркающим баварским акцентом к ним обращается:

– Вы не могли бы меня пускать к перилам? Мне надо делать фото. Я здесь воевать. Мой пулемет стоять вон там. Я хотеть снять это место.

Вадик отреагировал нормально, хотел пододвинуться, но Лерка вдруг ощетинилась, словно ерш, увидавший щуку.

– А за пепси-колой вам не сбегать?! Да у меня здесь прадед погиб в сорок втором! Может, вы его из своего пулемета?!. Совсем обнаглели…

– Это быть давно… Я раскаяться… Я выполнять приказ. Пепси я не пить.

– Что-то не заметно, что вы раскаялись… Бабушка его до самой смерти ждала, так больше замуж и не вышла. Двигай отсюда, пулеметчик недобитый, я не посмотрю, что пенсионер!

Вадик аж испугался. Никогда Лерку такой не видел. Немец тоже побледнел, развернулся и в ближайшие кусты смылся вместе со своей фрау. Кто этих сумасшедших русских знает? Еще фотоаппарат разобьют.

Вечером Вадик поинтересовался у Лерки:

– У тебя правда здесь прадед погиб?

– Да… В двадцать три. Но жене сообщили, что пропал без вести. Ошиблись в канцелярии. Ей тогда двадцать один был, а дочке, моей бабушке, годик. Вот она и ждала. Хотя женщина красивая была, мужики табунами ходили. Но она посчитала, раз могилы нет, значит, надо ждать. Так воспитаны были. Всякое ведь могло с мужем случиться. Контузило, например, память потерял, а документов при себе не оказалось. Такое происходило, говорят. А лет десять назад поисковики могилу нашли братскую. Здесь недалеко, под Петергофом. И прадеда в ней. Погиб, как раз фонтаны обороняя… Бабуля еще жива была. Съездила на могилу, обняла плиту. А через месяц умерла… Но главное, дождалась… А этот пулеметчик… Сфотографироваться ему, видишь ли…

– Да ладно, – попытался успокоить ее Вадик, – это ж не обязательно тот самый. Да и времени сколько прошло.

– Может, и прошло… Только я помню, как бабуля каждый день на фотку смотрела. Где они вместе… И каждый день в почтовый ящик заглядывала, нет ли весточки. Так что не надо про время…

Как-то потом, когда они пришли в гости к тестю, она показала это фото. Маленькое, семь на восемь, пожелтевшее от времени. Два молодых счастливых лица на фоне Самсона. Девушка очень сильно походила на Леру.

Сержант ввел Вадика в кабинет и откланялся. Человек в штатском, сидящий за единственным столом, кивнул на стул:

– Присаживайся.

Кажется, Вадик видел его там, в массажном салоне. Типичный эсэсовец. Только повязки со свастикой на пиджаке не хватает и мертвой головы на петлицах.

Он присел, как велел человек. И даже не стал возмущаться по поводу выкручивания рук.

– Моя фамилия Прохоров. Майор Прохоров. Управление по борьбе с преступлениями в сфере нравственности.

Хорошо, хоть не Борман. Администратор оказался прав. Не местный. Из управления. Опыт.

– А ты, судя по учетным записям, Ленин Владимир Ильич. Или Неприторонный?

– Ленин… То есть не Ленин… Вадим. Исаев.

– Ну мне по большому счету до фонаря. Чем занимаешься? По жизни.

– В банке работаю… Консультант…