Мандолина капитана Корелли - читать онлайн книгу. Автор: Луи де Берньер cтр.№ 98

– Прости, корициму, – поверился он мертвому тельцу, – если бы нас здесь не было, ты бы жила.

Смертельно измученный, он давно перешел предел страха, и усталость заставляла его размышлять. Маленькие девочки, невинные и милые, как эта, умирали ни за что на Мальте, в Лондоне, в Гамбурге, в Варшаве. Но те были статистическими маленькими девочками, детьми, которых сам он никогда не видел. Он подумал о Лемони, а потом – о Пелагии. Невыразимая гнусность этой войны внезапно пронзила ему сердце так, что он задохнулся; ловя ртом воздух, он понял с абсолютной уверенностью еще одно: нет ничего более необходимого, чем победить в ней. Он коснулся пальцами своих губ, а потом – мертвых губ чужого ребенка.

Так много предстояло сделать. Обстрелянные немецкими пулеметами, беженцы из разрушенных до основания деревень хлынули в город, а горожане с ручными тележками забивали улицы в попытке спастись бегством в деревни. Войскам и орудиям передвигаться было почти невозможно, и в довершение всего по приказу Гандина повалили солдаты из отдаленных районов, становясь легкой мишенью и резко увеличив столпотворение. Разместить их было негде, связь нарушилась, приказы не поступали, и все молчаливо понимали, что ни суда, ни самолеты на помощь не придут. Остров Кефалония не имел стратегического значения; не требовалось спасать его маленьких детей, его древние осевшие здания не нуждались в сохранении для потомства, его кровь и плоть не были драгоценны для тех, кто с легкостью дирижировал войной с олимпийских высот. Для Кефалонии не существовало ни Уинстона Черчилля, ни Эйзенхауэра, ни Бадольо, ни эскадр кораблей, ни рейсов самолетов. С неба летел лишь снегопад немецкой пропаганды с фальшивыми обещаниями и ложью, из Бриндизи по радио приходили только ободряющие послания, а в изысканно белой бухте Кирьяки высадились два батальона свежих альпийских частей под командованием майора фон Хиршфельда.

На рассвете следующего утра мраморноликий обер-лейтенант и его солдаты наводнили сонный лагерь, в котором остались лишь полевая кухня и рота погонщиков мулов. После того, как все сдались, обер-лейтенант расстрелял их и сбросил тела в канаву. Из лагеря он повел своих солдат на поросший соснами горный кряж у Дафини и дождался там восьми часов, когда новые альпийские части майора фон Хиршфельда наверняка должны были подойти с другой стороны, чтобы завершить окружение. Снова итальянцев застигли врасплох, снова им пришлось сдаваться. Обер-лейтенант погнал пленных в Куруклату, но потом они ему наскучили, и он, подведя целый батальон к краю обрыва, расстрелял всех. Из научного интереса он обложил тела динамитом – результаты его впечатлили. Этот район славился кроваво-красным вином под названием «Финиатико».

Не стесненный пленниками, он проследовал к Фарсе, привлекательной деревеньке, от которой альпийский части минометным огнем уже не оставили камня на камне и где итальянские солдаты оказывали яростное и успешное сопротивление. Атакованные теперь с обеих сторон, они дрались и пали, только очень немногих оставшихся в живых удалось загнать на площадь и застрелить. В Аргостоли чернокрылые бомбардировщики, волна за волной, последовательно разбивали батареи, пока не замолчали все орудия.

Утром 22 сентября капитан Антонио Корелли из 33-го артиллерийского полка, понимая, что вот-вот над штабом в Аргостоли поднимут белый стяг, оседлал свой мотоцикл и погнал к дому Пелагии. Он бросился к ней в объятия и, остановив взгляд воспаленных глаз на ее плече, сказал:

– Siamo perduti. [158] У нас кончились боеприпасы, англичане нас предали.

Она умоляла его остаться, спрятаться в доме – в подполе вместе с мандолиной и бумагами Карло, но он взял в ладони ее лицо, поцеловал без слез, оттого что слишком устал и смирился, чтобы плакать, а потом укачивал ее в объятиях, сжимая так крепко, что она думала – у нее треснут ребра и позвоночник. Он снова поцеловал ее и сказал:

– Корициму, я вижу тебя в последний раз. В этой войне не было чести, но я должен быть с моими ребятами. – Он понурил голову. – Корициму, я погибну. Поклонись от меня отцу. И я благодарю Бога, что прожил достаточно долго, чтобы полюбить тебя.

Он умчался на мотоцикле, окутав себя выше головы тучей пыли. Она посмотрела ему вслед и вошла в дом. Сгребла в руки Кискису и присела к кухонному столу, чувствуя, как равнодушный коготь страха цепляет сердце. Иногда мужчины движимы тем, что для женщины не имеет никакого смысла, но сейчас она знала: Корелли действительно должен быть со своими ребятами. Честь и здравый смысл – оба нелепы в свете друг друга.

Она уткнулась носом в мех за ушками куницы и улыбнулась от теплого сладкого запаха – стало чуть легче. Вспомнила то недавнее, но такое далекое время, когда она одурачила капитана, заставив его поверить, что это особый род эллинской кошки. Пелагия сидела, слабо улыбаясь, а одно воспоминание за другим призрачно кружились у нее в голове, связанные лишь тающим романтическим образом капитана. Она прислушалась к зловещему безмолвию утра и поняла, что утешительнее слышать рев огня и гром войны.

«Отче мой! если возможно, да минует меня чаша сия». Сколько раз слышал он, как эти слова произносил в маленькой домашней церкви его отец? Каждую Пасху, с самого детства, исключая годы войны.

Стоя перед майором по стойке «смирно» с выражением решимости на лице, лейтенант Гюнтер Вебер произнес:

– Господин майор, я должен просить, чтобы это задание было поручено кому-то другому. Говоря по совести, я не могу выполнить его.

Майор скептически приподнял бровь, но гнева почему-то не почувствовал. По правде, он хотел бы думать, что в подобной ситуации сделал бы то же самое.

– Почему же нет? – спросил он. Ненужный вопрос, но его требовала формальность.

– Господин майор, убивать военнопленных – нарушение Женевской конвенции. И это неправильно. Прошу меня извинить.

Он вспомнил еще одно изречение из евангельской истории и добавил:

– Их кровь падет на нас и наших детей.

– Они не военнопленные, они – изменники. Они восстали против собственного законного правительства и повернули оружие против нас – своих союзников по законно заключенному договору. Казнить предателей – не нарушение Женевской конвенции, вы это знаете. И никогда не было нарушением.

– Прошу прощения, – настаивал Вебер, – но итальянское правительство может быть сформировано или распущено королем. Король сформировал правительство Бадольо, и Бадольо объявил войну. Таким образом, личный состав дивизии «Акви» – военнопленные, и, следовательно, мы не можем казнить их.

– Побойтесь бога, – сказал майор, – вы что, не считаете их предателями?

– Считаю, господин майор, но то, что думаю я, и законный порядок – не одно и то же. Я полагаю нарушением воинского устава, когда старший офицер приказывает младшему совершить незаконное действие. Я не преступник, господин майор, и не хочу им становиться.

Майор вздохнул: