Невеста и Чудовище - читать онлайн книгу. Автор: Нина Васина cтр.№ 10

Я помахала маме снизу.

На пороге террасы большого деревянного дома нас встретил высокий худой мужчина.

– Привет вам, дети шпиёнов! – крикнул он, раскинув руки в стороны и сияя весельем. – Милости прошу!

Над его головой висели в ряд прикрепленные к верхней балке грозди калины.

Отец Байрона оказался моложавым, но совсем седым человеком, со странно загорелым лицом и руками.

– Вениамин Бирс! – он осторожно взял мою руку в свою и слегка пожал. Потом обшарил меня глазами и еще больше развеселился. Я пожалела, что не надела парик.

Байрон провел меня в гостиную с камином, я села поближе к огню, а отец с сыном на диван. Они одинаково расслабились, скрестив руки на груди и вытянув ноги. Некоторое время я, опустив голову, осматривала четыре огромные ступни в одинаковых шерстяных носках с веселым рисуночком.

– Это мама вяжет, – заметил мое внимание Байрон и уточнил: – Когда хорошо себя чувствует.

– А когда плохо себя чувствует, она распускает все, что связала, – все так же весело продолжил Вениамин Бирс.

– Да, – кивнул Байрон.

Мы помолчали.

– А вас действительно зовут Лилит? – вдруг спросил Бирс.

Я растерянно кивнула.

– Не Лиля, не Лилиана?

– В паспорте записано «Лилит Марковна Бондарь», – совсем уж глупо объяснила я.

– Чудно! – всё улыбался Бирс.

– Да, – кивнул Байрон, покосившись на отца.

– Набокова читали? – спросил Бирс.

Я посмотрела на Байрона и созналась:

– Не все.

– Стихи – точно не читали, – кивнул Бирс.

– Я не знала, что он писал стихи.

– Да, – кивнул Байрон и занялся осмотром своих ногтей.

– У него есть чудное стихотворение «Лилит». Совершенно невероятное. Предвестник, так сказать, «Лолиты». Вы ведь рыжая?

Пока я растерянно соображала, что ответить, Байрон уверенно заявил:

– Да. У Текилы желтые вьющиеся волосы. – Подумал и уточнил: – Были.

– Я так и думал! – кивнул Бирс. – «От солнца заслоняясь, сверкая /подмышкой рыжею, в дверях / вдруг встала девочка нагая / с речною лилией в кудрях...» – продекламировав это, он откинулся на спинку дивана и сцепил руки на затылке.

Я растерянно молчала. Закрыв глаза, с легкой улыбкой Бирс читал дальше:

– «...я близко-близко видеть мог, / как дочка мельника меньшая / шла из воды, вся золотая, / с бородкой мокрой между ног...» – Бирс пошевелил ступнями и мечтательно продолжил: – «...Без принужденья, без усилья, / лишь с медленностью озорной, / она раздвинула, как крылья, / свои коленки предо мной». С медленностью озорной – это хорошо...

Выждав паузу и поняв, что продолжения не будет, я спросила:

– Вам нравится Набоков?

– Нет, – тут же ответил Бирс. – Не нравится. Так, попалось случайно. У меня гениальная память. Запоминаю все, что когда-либо прочел. Шпионы, дети мои, в большинстве своем весьма трогательные люди. Вашему отцу, Лилечка, наверняка нравился Набоков. Меня же больше интересовал отец писателя. Который, кстати, был убит террористами в Берлине. На лекции Милюкова. Ему было всего 52. Иногда я ненавижу свою память.

– Тогда, по логике, вы тащитесь от Байрона, – вздохнула я.

– В этой личности не стихи меня привлекли, – возразил Бирс. – Не стихи. Мне Байрон близок духовно, – он повернул голову, посмотрел на сына и сильным уверенным движением обхватил его за шею и притянул к себе, прижавшись своим лбом к его.

Растерявшись от такой интимной родственной ласки, я встала и наклонилась к огню, рассматривая его спокойное пламя.

– А вы, Лилечка, дочитайте стихотворение. Очень советую. Это поможет вам лучше понять мужчину. Его шкалу ценностей.

– Неужели не дала? – тихо заметила я сама себе, не поворачиваясь.

– Что вы сказали?

– Да так, не обращайте внимания. Реакция на ваше замечание о шкале ценностей мужчин. Я подумала, что девочка раздвинула ноги, а потом не дала.

– Вы удивительная, – так странно сказал Бирс, что я обернулась.

Байрон и его отец смотрели на меня с... умилением? Удивлением?.. Растерянностью? Одинаково странное выражение на лицах. Ну попала!

– Нет-нет! – Бирс встал и выставил вперед руки, успокаивая меня. – Не бойтесь. Вас никто здесь не обидит непониманием.

– Спасибо, – кивнула я. – А поесть дадут?

* * *

Во всем доме – ни одной книги, ни одной газеты. Единственное печатное издание – расписание электричек на холодильнике. Похоже, папа Бирс панически боится перегрузить свою память. Дом большой. Слишком большой для уюта и чувства защищенности – это же сколько комнат и закоулков нужно обойти на ночь, сколько запоров и окон проверить! Зато – два камина. Газовый котел в теплой пристройке – наводит на размышление о нанятой обслуге, которая зимой охраняет дом, живя в этой пристройке, а к приезду барина топит камины и готовит еду. Еда, кстати, была вполне ничего. Грибной суп-пюре и баранья нога с черносливом. Вылезаю из-под трех одеял и иду к окну. Где же прячется прислуга, которая так хорошо готовит?

Меня устроили спать на втором этаже. Вернее, Байрон отнес меня сюда прямо от стола, за которым я задремала. Оба Бирса остались внизу общаться у камина, то есть в полнейшем молчании играть в шахматы.

Внизу во дворе на небольшой площадке перед деревянной беседкой мужичок в распахнутой телогрейке и вислоухой шапке-ушанке рубит дрова. Вот и прислуга.

Я прошлась по второму этажу, осмотрела фотографии и рисунки на стенах четырех комнат. Попробовала умыться в большой ванной с двумя окнами, но вода из крана не потекла. Спустилась вниз.

Седой Бирс в фартуке стоял у электрической плиты в современно обустроенной кухне. Байрон спал в гостиной на диване под ярким клетчатым пледом. В коридоре в большой плетеной корзине лежали яблоки. Несколько валялось прямо на полу. Ностальгически пахнуло знакомым духом антоновки. Вспомнились наши с мамой шесть соток и раскрашенный в семь цветов радуги (моя прихоть) летний домик под старыми яблонями. Две комнатки, большая веранда с кухней, туалет и душ на улице. Там в упавших в траву яблоках валяется сейчас мое детство. Мы с Примавэрой все откладываем, но ехать придется, чтобы до снега успеть сгрести все это в кучу и убрать.

Толкнула в коридоре ближайшую дверь и угадала: ванная комната с унитазом. Открыла краны – вода течет, и холодная, и горячая. Что же так тоскливо-то?..

На пути в гостиную подбираю с пола яблоко и иду к Байрону на диван. Я забралась ногами в ноги Байрона и укрылась краешком пледа, а он даже не проснулся.

Пришел мужичок в ушанке, принес дрова к камину. Выгрузил их громко, потом вдруг снял шапку и поклонился мне. Молча. Надел шапку и ушел. Бирс принес блюдо с оладьями и мед в литровой банке.