Удавка для бессмертных - читать онлайн книгу. Автор: Нина Васина cтр.№ 23

– Где оружие? – Он изо всех сил старается говорить спокойно.

Тонкая рука показывает в сторону кухни:

– Там же.

На столе лежит тот же «вальтер». Я смотрю на Хрустова, стоя сзади, и на расстоянии чувствую его ярость и отчаяние. Он достает оставшуюся последнюю пулю. Поворачивается. Лицо, словно у заблудившегося в страшном лесу мальчика-с-пальчик.

– Я не помню, – это опять шепотом, вглядываясь в меня. Я опускаю глаза. – Я не помню, я что, не убрал из этой чертовой квартиры оружие?! Как это может быть?

В дверь звонят. Двое заносят носилки и, не осматривая, уносят тело. Рука падает вниз, Хрустов заправляет ее и жестом приказывает нам не выходить. Он возвращается через полчаса, по очереди осматривает нас, словно прикидывая, сразу убить или сначала переломать все кости, потом цепляется взглядом за пятно крови на ковре и закрывает лицо ладонями.

– Можно выключить ведро, если кипяток уже не нужен? – интересуется Су.

Мы идем на кухню. Вода кипит давно, открываем окна настежь, чтобы избавиться от духоты и пара. Су садится, подпирает голову рукой и начинает говорить без всякого выражения, монотонно и тихо:

– Я пошла в кафе на «Тургеневской», хотя ты и просила туда не ходить. Ты всегда права, а я всегда не права, но я туда пошла, этого уже не вернуть, это фатально. Я сразу его увидела, сначала села подальше, у стойки, потом и он меня заметил. Уставился, занервничал, а когда увидел, что я смотрю на него в упор, подмигнул. Я уже изрядно выпила, мне было все равно. Он подошел через полчаса, заказал коктейль, спрашивает, сколько я стою за ночь. Сама не знаю почему, но меня это обидело. Я стала рассказывать, как проснулась утром, как могла бы представить себе растертые временем в пыль сандалии египетской царицы или водопад, но я представила себе только, что он должен быть жив, и он оказался жив. Он стал задавать вопросы. Про двух американцев, помнишь Джека и Стива? Они приезжали два месяца назад. Это было так уныло! Мы поехали ко мне. Он говорит: «Неужели ты меня застрелила, вот просто так взяла и застрелила?» Я как раз открывала дверь квартиры. Нет, говорю, не просто, а после стихов на французском. А сама я уже точно не помню, было это или не было? Он говорит: «Тебе не нравится Гумилев?» – Су замолчала и уставилась на Хрустова. – Понимаете? Он меня спрашивает, нравится ли мне Гумилев!

– Ну и что? – не выдержал ее удивления Хрустов. – Что тут такого странного?

– Я не могу объяснить, если вы не понимаете, тут уж ничего не поделать.

– Не надо ничего объяснять, просто излагай факты! – повысил голос Хрустов.

– Он спросил, где именно я его застрелила. Я сказала, что в комнате. Он вошел в комнату, я пошла на кухню. Он крикнул: «Здесь, что ли?» Я взяла со стола «вальтер», подошла к двери, сказала «да» и выстрелила ему в спину. Он упал. Я пошла в кухню, поставила ведро воды, чтобы был кипяток. Вы в прошлый раз говорили, что надо много кипятка. Все. Я изложила все факты. Если вы меня не будете арестовывать, то я пойду спать. Ковер отмою потом, – Су махнула рукой в сторону комнаты. – Будете уходить, захлопните дверь, – она встала и, пошатываясь, пошла по коридору, выключая по дороге свет. Мы с Хрустовым остались сидеть в темноте. Минут десять полного уединения и тишины. Я смутно видела его лицо, он положил подбородок на руки и смотрел на меня.

– Что скажешь? – спросила я шепотом.

– Хреново.

Понятно, значит, ничего не скажет.

– Паспорт! – Он повысил голос.

– Что?

– Дай мне ее паспорт, и побыстрей.

Этот паспорт, который мы не стали заталкивать в банку с попугайчиками, так и лежал на столе. Я подвинула его пальцем, Хрустов встал и долго перелистывал странички, освещенные слабым светом фонаря с улицы. Потом он положил паспорт и «вальтер» в пакет.

– Считай, что у нее подписка о невыезде. Я забираю паспорт и запрещаю ей покидать эту квартиру. Завтра позвоню. Предупреди, что, если Корневич умрет, ей придется отсидеть какое-то время. Я постараюсь помочь, но какое-то время она отсидит.

Он ушел, и липкие ладошки беды вцепились в меня с неистовством брошенного ребенка. Мое оцепенение длилось еще десять минут, а потом за окном взвизгнули тормоза. Четыре человека вышли, поговорили, показывая на окна Су, я дернулась за занавеску, хотя видеть они меня не могли. Двое остались во дворе перед входом в подъезд, двоих я рассмотрела из окон спальни Су. Они расположились с другой стороны дома. Су спала, засунув в рот большой палец. Во сне она была прекрасна.

Через полтора часа неподвижности я стала терять ощущение реальности. Мне показалось, что где-то звонят печальным звоном колокола. На часах – одиннадцать сорок, далекие колокольца подстроились под пульсацию крови в висках. Су пошевелилась и села.

– Позвонить надо, – сказала она. – Надо просто позвонить в больницу и узнать, жив ли Корневич. И все определится.

Я набирала номер, а она спрашивала. Сначала по городской справочной, потом нам с трудом согласились дать номер больницы, куда его отвезли, потом там долго не отвечали, потом интересовались, кем она приходится раненому, потом сказали, что Корневич А. А. скончался в одиннадцать пятнадцать. Поскольку по данному факту заведено уголовное дело, то тело забрать в ближайшие дни будет нельзя, но прийти посмотреть на него можно.

– Хочешь пойти на него посмотреть? – поинтересовалась я.

Су неопределенно пожала плечами.

– А я хочу. Я хочу убедиться, что он мертв. Я хочу знать это наверняка. Я не живу эти два дня, а болтаюсь в бессмыслице, я…

– Я тоже хочу знать наверняка, – перебивает меня Су. – Только все это бесполезно. Он завтра будет ходить по городу, пить в кафе коктейль. Потому что утром я обречена подумать о нем. Это утомительно и даже отвратительно. Клянусь всем на свете, как только я его завтра увижу, я ни за что не поведу его домой, ни за что больше не выстрелю!!

– Ты и не сможешь, – злорадно замечаю я, – во-первых, тебе нельзя выходить из дома и отслеживать мертвого Корневича на улице, во-вторых, дурак Хрустов наконец-то унес оружие. Там еще оставалась последняя пуля, но он унес и оружие, и твой паспорт, а под окнами стоят топтуны, и я не знаю, будут ли они стрелять на поражение, когда ты отправишься за подтверждением своих невероятных утренних способностей на улицу, или просто пойдут следом!

– Что же делать?

– Сесть и все обдумать.

– Бесполезно, – вздыхает Су. – Я уже сидела и думала, потом лежала и думала, потом ходила и думала. Я не могу объяснить, что происходит, но могу сказать наверняка, что им всем от меня надо.

– Давай определим что, – вяло предлагаю я. – Хрустов спрашивал про подарки. Можно поразмышлять на эту тему. Где Библия, которую тебе подарил Дални?

– В его квартире, – она проговорилась и быстро старается объяснить: – В смысле в квартире, которую он купил мне.

– Сколько у тебя таких квартир? Которые ты якобы снимаешь.