Стервятники - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 95

Аболи решительно отвел взгляд и снова посмотрел на трагическую фигуру Хэла Кортни на стене замка. Не оплакивай его, Гандвейн. Он был мужчина и прожил жизнь как мужчина. Он плавал по всем океанам и сражался, как должен сражаться воин. Он знал звезды и обычаи людей. Никого не называл своим хозяином и не показывал спину никакому врагу. Нет, Гандвейн, мы не должны оплакивать его, ты и я. Он никогда не умрет, пока живет в наших сердцах.

В течение четырех дней изувеченное тело сэра Фрэнсиса Кортни было выставлено на всеобщее обозрение. Каждое утро на рассвете Хэл смотрел на площадь и видел, что оно по-прежнему висит там. С берега прилетали кричащие стаи чаек на черных и белых крыльях и шумно дрались из-за угощения. Насытившись, они покрывали виселицу и эшафот жидкими испражнениями.

Теперь Хэл ненавидел свое острое зрение, которое не позволяло ему пропустить ни одной подробности из ужасного превращения, происходившего у него на глазах. На третий день птицы полностью склевали мясо с головы отца, и теперь череп пустыми глазницами улыбался в небо. Бюргеры по пути в замок далеко обходили эшафот, на котором висело тело, а женщины, проходя, прижимали к носу подушечку с ароматными травами.

Однако на рассвете пятого дня, посмотрев на виселицу, Хэл обнаружил, что она пуста. Жалкие останки отца больше не висели там, а чайки вернулись на берег.

— Слава милосердному Господу, — шепотом сказал Нед Тайлер Дэниелу. — Теперь молодой Хэл начнет выздоравливать.

— Однако странно, что труп убрали так скоро. — Дэниел был удивлен. — Никогда не подумал бы, что Ван де Вельде способен на сочувствие.

Сакина показала ему, как отодвигать решетку на маленьком заднем окне в помещениях для рабов и протискиваться в него. За долгие годы охрана резиденции стала беспечной, и Аболи без труда укрылся от охранников. Три ночи подряд уходил он из резиденции. Сакина предупредила, что он должен возвращаться не позже чем за два часа до рассвета — в это время охрана просыпается и делает вид, будто проявляет бдительность, чтобы произвести впечатление на просыпающихся слуг.

Выбравшись наружу, Аболи меньше чем за час добрался до границы колонии, обозначенной живой изгородью из кустов горького миндаля, посаженных по приказу губернатора. Хотя изгородь не густая и в ней немало брешей, ни один бюргер не имеет права проходить через нее без разрешения губернатора. Никому из обитавших с противоположной стороны рассеянных племен готтентотов, населявших дикие пустыни, горы и леса, не разрешалось преодолевать изгородь и проникать в колонию. По приказу Компании всех, кто пересекал границу, расстреливали или вешали. Компания решила больше не терпеть вероломство дикарей и их воровство, когда к ним в руки попадала выпивка. Развратное поведение их женщин, которые задирали кожаную юбочку за горсть бус или какой-нибудь пустяк, угрожало нравственности богобоязненных жителей колонии. Отдельным дикарям, которые могли быть полезны как солдаты или слуги, разрешалось оставаться в колонии, но остальных безжалостно прогоняли в дикую местность, где им место.

Каждую ночь Аболи пересекал эту границу и, как большой черный призрак, рыскал по равнине, отделявшей Столовую гору и окружавшие ее холмы от главных хребтов африканского материка. Дикие звери не покинули эти места, потому что мало кому из белых разрешалось покидать границы и охотиться на них. Здесь Аболи слышал хор охотящегося львиного прайда, который хорошо помнил с детства; от этого хора кровь стыла в жилах. Леопарды рычали в зарослях. Часто Аболи вспугивал невидимое стало антилоп, которое с топотом убегало в ночь.

Аболи нужен был черный бык. Дважды он был так близко, что ощущал запах стада в зарослях. Этот запах напомнил ему отцовское стадо скота, за которым он присматривал в детстве, еще до своего обрезания. Он слышал мычание огромных самцов и телят, шел по глубоким следам копыт и видел груды помета, от которого еще поднимался пар. Но всякий раз, когда он подбирался к стаду, ветер подводил его. Животные, почуяв его присутствие, убегали в заросли, и топот копыт стихал в удалении. Аболи не мог дальше преследовать их, потому что уже миновала полночь, а ему еще предстояло несколько часов идти до изгороди из миндаля и своей каморки в помещениях для рабов.

На третью ночь он рискнул и выбрался в окно на час раньше, чем считала разумным Сакина. Одна из собак побежала за ним, но прежде чем она смогла поднять охрану, Аболи негромким свистом успокоил ее. Собака узнала его и принюхалась к его руке. Он погладил ее по голове и негромко зашептал на языке леса; когда он, как тень, перебрался через стену, собака повизгивала и махала хвостом.

В прошлые охоты Аболи узнал, что каждую ночь стадо покидает густые лесные заросли и идет на водопой к источнику в миле от живой изгороди. Он знал, что, если пересечет изгородь до полуночи, сможет застать животных еще в воде. Так лучше всего заметить быка и подобраться к нему.

Из дупла дерева на краю леса он достал лук, который сам изготовил из ветви дикой оливы. Сакина украла один железный наконечник из коллекции оружия, которую собрал губернатор Клейнханс за время службы в Вест-Индии и которая теперь висела на стене резиденции. Маловероятно, чтобы кто-нибудь заметил отсутствие наконечника среди десятков сабель, щитов и ножей, составлявших экспозицию.

— Я верну его тебе, — пообещал Аболи Сакине. — Не хочу, чтобы ты пострадала из-за его исчезновения.

— Твоя нужда сильней моего риска, — ответила она и спрятала наконечник, завернутый в кусок ткани, под обивку сиденья кареты. — У меня тоже был отец, которого не дали похоронить достойно.

Аболи шпагатом привязал наконечник к древку и скрепил смолой. Стрелу он украсил перьями охотничьего сокола, которого держали под крышей за конюшней; птица как раз линяла. Однако у него не было времени на поиск трав для изготовления яда, чтобы отравить острые края наконечника, поэтому он должен единственным выстрелом точно попасть в цель.

Теперь, двигаясь в тени и сам подобный беззвучной скользящей тени, Аболи обнаруживал, что прежнее мастерство возвращается к нему; он вспоминал то, чему в молодости его учили старейшины племени. Он чувствовал, как ночной ветер гладит ему грудь и бока; обходя источник, он все время осознавал направление ветра и двигался до тех пор, пока ветер не стал дуть ему прямо в лицо. Ветер принес запах быков — запах нужной добычи.

Ветер достаточно силен, чтобы колебать тростник и скрывать звуки приближения, поэтому последние несколько сотен ярдов Аболи преодолел быстро. Сквозь шум ветра и шелест тростника он услышал рык и мычание. И застыл, подготовив стрелу.

Не опередили ли его львы, гадал он, чуя львиный запах. Он смотрел вперед и слышал, как большие копыта хлюпают по грязи. Над колышущимся тростником стала видна движущаяся темная тень, похожая в лунном свете на гору.

— Бык! — прошептал Аболи. — Бык из быков!

Бык уже напился. Опытный старый самец шел впереди коров и телят. Его спину покрывала сверкающая влажная грязь от купания, и он шел туда, где затаился Аболи, скользя копытами по грязи.

Опустившись ниже, Аболи за тростником перестал видеть добычу, позволяя ей подойти ближе. Но по звукам тяжелого дыхания и шелесту тростника о бычьи бока он мог судить о его приближении. Бык очень близко, но Аболи его по-прежнему не видит. Бык замотал головой, освобождая рога от зацепившихся тростников, и его уши захлопали. «Если протяну руку, смогу коснуться его морды», — подумал Аболи. Все нервы в его теле были натянуты, как тетива лука в пальцах.