Другая история литературы. От самого начала до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Александр Жабинский, Дмитрий Калюжный cтр.№ 64

Целебные снадобья прочь!

Любимая – мой амулет:

При ней становлюсь я здоров.

От взглядов ее – молодею,

В речах ее – черпаю силу,

В объятиях – неуязвимость.

Семь дней глаз не кажет она!

Из традиционной хронологии неизбежно является вывод: древние (египтяне, греки, римляне) имели другие человеческие свойства, нежели средневековые люди. Древние изобретали, средневековые подражали. Но поскольку современные историки не пишут свои летописи в стиле «Повести временных лет», подражая гениальным древним, то, значит, в какой-то момент люди опять поменяли свойства своего характера и опять начали изобретать и развиваться. Это видно и на примере медицины с фармакологией: вряд ли современные наши академики от истории будут лечиться по рецептам Самоника или Страбона.

Реконструируя всю хронологическую карту истории, некуда нам деваться, кроме как датировать все приведенные здесь стихи XV веком. Среди предшественников поэтов-врачей нет никого, кто жил бы раньше линии № 7. Все известные рукописи книги Квинта Серена Самоника (всего 14 экземпляров) тоже относятся к этой линии, причем две – прямо к XV веку, а другие к нему же по разным волнам («каролингской» и «византийской»), кроме одной, которая может быть отнесена к линии № 6.

Да и сам переводчик и комментатор этих текстов Ю. Ф. Шульц подтверждает, что традиционные даты жизни Самоника определены «гипотетически»:

«Вопрос о времени создания поэмы неотделим от проблемы личности ее автора. И хотя и личность, и время создания поэмы определены гипотетически, однако, суммируя все «pro et contra» в этом вопросе, также подробно исследованном ‹…›, можно сделать достаточно обоснованный вывод о том, что поэма была создана в начале III в. н. э. Два наиболее авторитетных исследователя поэмы Квинта Серена: Р. Пепин и М. Шанц называют предполагаемые даты: первый до 222 г., а второй до 235 г., что и остается как наиболее достоверная дата (при отсутствии даты точной).

…Спорили даже об имени поэта – Квинт, но поскольку, помимо поздней рукописи – Неаполитанского кодекса XV в., – оно засвидетельствовано гораздо более близким по времени к Квинту Серену его подражателем Бенедиктом Криспом (VII век, – это та же линия № 7 «византийской» волны – Авт.), то этот вопрос можно считать решенным…»

А вот пример произведения упомянутого подражателя, Бенедикта Криспа. Если его медицинские стихи поставить в подбор со стихами Квинта Серена, не указывая имени автора, различить их невозможно.

Бенедикт Крисп. «О МОЧЕВОМ ПУЗЫРЕ»:

Многие средства при многих несхожих болезнях пригодны.

С вышнею волей в согласье лекарства недуг побеждают.

Род существует болезни – опасная пагуба многим -

Камешек тут в пузыре горячий безумствует яро,

Камни рождая затем, что моче преграждают дорогу;

Так и не может больной обильную выпустить влагу.

Плющ, что высоко растет, с высокой верхушки доставит

Ягоды, сок же его с подогретым вином выпивают;

Без промедленья сорви подорожник, берется и пьется

Средство благое – растенье, что цветом зовется кровавым.

Камни дробящую тут применяют траву и петрушку;

Средства одобрив, себя укрепишь ты и бога восславишь.

На войне и в праздник, на работе и дома, в городе и селе, всюду и всегда есть у человека потребность во всякого рода бытовых мелочах. Они могут очень много сказать историку – даже какая-нибудь пуговица оказывается в этом деле далеко не мелочью, проблема только в том, что о «мелочах» не писали в своих книгах философы и полководцы, а писатели и историки средневековья не давали их описаний. Поэтому столь ценны немногочисленные свидетельства жителей той поры.

В книге «Другая история средневековья» С. И. Валянского и Д. В. Калюжного уже были показаны параллели в вооружении, одежде, утвари различных эпох. Однако это обширная тема, и мы коснемся ее еще раз. Мы не будем рассматривать мебель, музыкальные инструменты и т. п., хотя и здесь можно было бы обнаружить множество параллелей по «линиям веков», а об оружии и военной амуниции вспомним еще и в следующей части этой книги; здесь поговорим подробнее о костюме и посуде.

Герман Вейс пишет в «Истории цивилизации»:

«Приблизительно до X в. костюм высших государственных сановников сохранил прежнюю простоту. Лишь его орнамент отличается большим богатством, свойственным роскоши Феодосиева двора. Начиная с X в. в названном костюме произошли некоторые изменения. Во-первых, верхняя одежда вновь стала украшаться на манер консульского плаща [30] не только нашивкой, но и сплошными кругообразными орнаментами. Вместо короткой, ниже колен, туники стала входить в моду длинная и пышная стóла».

Стóла – верхняя одежда, отличалась от туники отделкой, дороговизной ткани и, главное, размерами. Могла быть длинной и не очень, подпоясанной и нет, с рукавами и без. И хотя это была одежда «древних» греков и римлян, она, показывает Вейс, характерна и для Х века, а в книгах других историков показаны богато украшенные стóлы, изображенные на мозаиках VI века. В этом нет ничего удивительного, поскольку VI век – это и XIV и Х век по «византийской» волне.

«…На греческих миниатюрах X в. нередко встречаются фигуры, облаченные в древнегреческий костюм, не говоря уже о скульптурных произведениях, где это еще больше заметно. Даже на картинах XIV в., т. е. времени, когда византийская одежда полностью переняла азиатский характер, фигуры изображались преимущественно в древнеримском костюме».

Итак, в XIV веке на мозаиках можно увидеть византийскую одежду азиатского характера, а скульптурные изображения, как правило, отличаются древнеримским и древнегреческим костюмами. Запомним это. А кстати, по поводу приставки «древне…», которую историки всовывают везде, как только речь заходит о греках или римлянах, приведем свидетельство биографа Карла Великого:

«Император Карл, – пишет он, – носил старинную франкскую одежду… Иностранной одежды он не терпел, как бы роскошна она ни была, и никогда не носил, исключая два случая в Риме, когда, уступая желанию папы Адриана, а в другой раз – просьбе преемника этого папы, Льва, он согласился надеть на себя длинную тунику, хламиду и римские сандалии».

То есть туника, хламида и сандалии, по сообщению современника Карла Великого, были не «древней», а иностранной одеждой. Это, скажем прямо, очень разные вещи!

Причем сами историки пишут в своих научных работах, что на мозаике главного триклиния дворца в Латеране Карл изображен в «типичной греко-римской» накидке и в чем-то вроде митры на голове, а «кроме того, волосы его не длинные и кудрявые, какие имели обыкновение носить Меровинги, а острижены по-римски…»