Другая история литературы. От самого начала до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Александр Жабинский, Дмитрий Калюжный cтр.№ 128

Имеет некоторое значение и дурное свойство тела: те, в ком изобилует горькая желчь – вспыльчивы, а обладающие горячим и влажным темпераментом – склонны к наслаждениям. А лечить дурной навык должно хорошей привычкой; невежество – учением и знанием; дурной органический состав должно лечить телесно, изменяя его, насколько возможно, средний темперамент соответствующей диетой, упражнениями и, если понадобится, лекарствами».

Эпикур. Из письма «ЭПИКУР ПРИВЕТСТВУЕТ МЕНЕКЕЯ»:

«Люди толпы то избегают смерти, как величайшего из зол, то жаждут ее, как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни, но и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не представляется каким-нибудь злом. Как пищу он выбирает вовсе не более обильную, но самую приятную, так и временем он наслаждается не самым долгим, но самым приятным.

Надо принять во внимание, что желания бывают одни – естественные, другие – пустые, и из числа естественных одни – необходимые, а другие – только естественные; а из числа необходимых одни – необходимы для счастья, другие – для спокойствия тела, третьи – для самой жизни. Свободное от ошибок рассмотрение этих фактов при всяком выборе и избегании может содействовать здоровью тела и безмятежности души, так как это есть цель счастливой жизни; ведь ради этого мы все делаем, – именно, чтобы не иметь ни страданий, ни тревог. А раз это с нами случилось, всякая буря души рассеивается, так как живому существу нет надобности идти к чему-то, как к не недостающему, и искать чего-то другого, от чего благо души и тела достигает полноты. Да, мы имеем надобность в удовольствии тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни. Его мы познали как первое благо, прирожденное нам; с него начинаем мы всякий выбор и избегание; к нему возвращаемся мы, судя внутренним чувством, как мерилом, о всяком благе.

Так как удовольствие есть первое и прирожденное нам благо, то поэтому мы выбираем не всякое удовольствие, но иногда мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страдания лучше удовольствия, когда приходит для нас большее удовольствие, после того как мы вытерпим страдания в течение долгого времени. Таким образом, всякое удовольствие, по естественному родству с нами, есть благо, но не всякое удовольствие следует выбирать, ровно как и страдание всякое есть зло, но не всякого страдания следует избегать. Но должно обо всем этом судить по соразмерении и по рассмотрению полезного и неполезного: ведь в некоторых случаях мы смотрим на благо.

Да и довольство своим (умеренность) мы считаем великим благом не затем, чтобы всегда пользоваться немногим, но затем, чтобы, если у нас не будет многого, довольствоваться немногим в полном убеждении, что с наибольшим удовольствием наслаждаются роскошью те, которые наименее в ней нуждаются, и что все естественное легко добывается, а пустое (излишнее) трудно добывается. Простые кушанья доставляют такое же удовольствие, как и дорогая пища, когда все страдание от недостатка устранено. Хлеб и вода доставляют величайшее удовольствие, когда человек подносит их к устам, чувствуя потребность. Таким образом, привычка к простой, недорогой пище способствует улучшению здоровья, делает человека деятельным по отношению к насущным потребностям жизни, приводит нас в лучшее расположение духа, когда мы после долгого промежутка получаем доступ к предметам роскоши, и делает нас неустрашимыми пред случайностью».

Кажется нам, что приведенный отрывок противоречит стереотипному школьному представлению об Эпикуре, как стороннике пустых развлечений и обжорства. Возможно, еще более несхожим с историческими стереотипами покажется вам следующее мнение о «языческой религии» (из «Всемирной истории литературы»):

«Солнце-Аполлон стало рассматриваться как прообраз Христа. Идея единобожия была далеко не чужда языческим II и III столетиям н. э. (по стандартной «греческой» синусоиде это XV век), испытавшим сильное влияние неоплатонизма и стоицизма… Выработалась другая идеология, ставшая основой для Византийской империи: императора начали рассматривать как божьего наместника на земле… Этот взгляд проник к концу VII в. (по «византийской» волне это тот же XV век!) и на Запад, но в несколько ослабленной форме (Священная римская империя германского народа)».

Литературовед И. Голенищев-Кутузов комментирует это утверждение в том духе, что античная система верований и власти «через много веков очень понравится итальянским гуманистам, которые… называли бога отца Юпитером, а богородицу – Дианой». А ведь речь об одной и той же линии № 7, ибо и Солнце-Аполлона, и единобожие, и императора (или папу, наместника Бога на земле) мы можем найти во всех веках этой линии, впрочем, как и линии № 8.

Здесь мы перейдем к текстам Климента Александрийского (150–215), раннехристианского учителя. Мнение его для нас важно, потому что он относится к упомянутой линии № 8 «римской» волны, что подтверждает: эпикурейская философия (скромность, неприятие разврата в светской и церковной жизни) в большой степени свойственна линиям № 7–8.

Климент Александрийский. «ПЕДАГОГ»:

«И до того испорченность нравов доходит, что не только женщин сокрушает суетная эта забота о показном, но и между мужчинами эта болезнь неистовствует, да, болезнь; потому что кто от этой склонности к показному и рассчитывающему на обольщение других приукрашиванию себя не свободен, тот болен. Старательно за своим телом ухаживая и достигая его холености, такие мужчины становятся женоподобными, заставляют себя подрезать волосы на тот манер, как носят их рабы и щеголихи, драпируются в прозрачные одежды, жуют мастикс, мажутся благовонными помадами, натираются благовонными маслами, душатся духами. Что сказать при виде таких мужчин? Физиогномист уже по наружному их виду определит, что это за люди. Это преступные заискиватели чужих жен преступной склонности, люди не мужественные, Афродите двусторонне служащие, власоненавистники, безбородые, питающие в себе страх к этому цвету мужественности, волосы на голове даже и причесывающие-то прямо на манер женщин».

Молодая женщина в шляпке с веером. Греция. 320 до н. э.

Неизвестный верхнерейнский мастер XV века. Неизвестная святая.

И раз уж дошли мы с вами до линии № 8, приведем образец прекрасного русского литературного текста XVI века. Речь о привилегиях, которые получают в монастыре иноки – бывшие влиятельные светские лица. Автор, отвечающий на запрос монахов о его мнении, не согласен с излишним роскошеством иноков, и его взгляды, похоже, очень близки взглядам Эпикура; а уж литературные способности этого писателя XVI века определенно очень высоки.