Другая история войн. От палок до бомбард - читать онлайн книгу. Автор: Александр Жабинский, Дмитрий Калюжный cтр.№ 173

С XIII по XVI век в Италии многое изменилось, но и в эпоху Возрождения подобные монументы сооружались (алтари, гробницы), только имели они подчиненное по отношению к церкви значение.

Все, что мог бы сказать об античной архитектуре «древний римлянин» Витрувий в дополнение к написанному им, мы находим у деятеля итальянского Возрождения Альберти (не будем обращать внимания на сомнительность в контексте нашего изложения самих терминов античность и ренессанс; то и другое в принципе эллинизм).

Рыночные ворота из Милета (Турция). Традиционно относится ко II веку.

Архитектор и теоретик искусства, автор «Десяти книг о зодчестве» Леон Баттиста Альберти (1404–1472) формулирует три главных требования к зданию:

«Всё должно соответствовать определенному назначению и быть прежде всего совершенно здоровым; в отношении прочности и стойкости цельным, крепким и в некотором роде вечным; в отношении прелести и приятности – красивым, изящным и в любой своей части, так сказать, разукрашенным».

Нам, уже забывшим о том, что здание должно вызывать восхищение, и невдомек, что именно так устроен дом Ливии на Палатинском холме. Так же устроены виллы в Помпеях. Вплоть до извержения Везувия в 1500 году жить там было и приятно и полезно для здоровья.

Санта-Мария Новелла, фасад которой был закончен Альберти, отличается от готического Миланского собора; что же удивительного в том, что она отличается и от храмов Римского форума, построенных ранее, и, вероятно, не итальянскими, а греческими и малоазиатскими архитекторами? Тем не менее, античные произведения и произведения Ренессанса объединяют некие общие принципы, высказанные архитектором так:

«В самом деле, в формах и фигурах зданий бывает нечто столь превосходное и совершенное, что подымает дух и чувствуется нами сразу же. Я думаю, краса, достоинство, изящество и тому подобное – такие свойства, что если отнять, убавить или изменить в них что-либо, они тотчас же искажаются и гибнут. Если мы это поймем, уже нетрудно найти и то, что можно отнимать, прибавлять или менять, особенно в формах и фигурах».

Именно в этих изменениях, которые между тем не искажают общих принципов античной архитектуры, и заключается итальянское или какое-то прочее Возрождение. Так были построены Триумфальные ворота в Оранже, римские Пантеон и Колизей, Пергамский алтарь и многие другие здания «эпохи эллинизма». К словам Альберти следует добавить, что красота многообразна, а совершенство недосягаемо, поэтому в архитектуре этого времени мы видим самые разнообразные приемы, самые различные трактовки общих принципов архитектурной гармонии, изложенных Альберти:

«Ведь назначение и цель гармонии – упорядочить части, вообще говоря, различные по природе, неким совершенным соотношением так, чтобы она одна другой соответствовали, создавая красоту… Красота есть некое согласие и созвучие частей в том, частями чего она является, – отвечающие строгому числу, ограничению и размещению, которых требует гармония, то есть абсолютное и первичное начало природы. Ее более всего добивается зодчество. Благодаря ей зодчество обретает достоинство, прелесть, вес и становится ценимым».

Альберти ищет аналогии свои архитектурным представлениям в божественном устройстве – в природе:

«И как у животного голова, нога и всякий другой член должны соответствовать прочим членам и всему остальному телу, так и в здании, и особенно в храме, все части должны быть сложены так, чтобы находиться одна с другой в соответствии, и чтобы, взяв любую из них, можно было по ней с точностью соразмерить все прочие части».

Общие устремления средиземноморской архитектуры Средневековья – это внушительность облика, грандиозный размах, пластическая мощь форм: скупо расчлененных стен, больших тяжелых арок, широко расставленных опор. Готическим «пучкам колонн» в Италии предпочитают столбы и колонны классических пропорций, сводчатым перекрытиям – балочные, систему архитрава.

Вертикализм, полифоничность форм, тяготение к материализации, свойственные континентальной культуре, здесь, на берегах Средиземного моря, заменяются подчеркиванием горизонтальных тяг: карнизов, фризов, поясов инкрустации и т. п. Основой организации пространства является сочетание арок, глухих стен, портиков, своеобразно углубленных полукруглых ниш – экседр, прорезающих плоскость портиков, одним словом, богатый светотеневыми эффектами ритм колонн.

Одновременно применялись разные ордеры, – более конструктивный дорийский в нижнем ярусе, и более легкие, стройные и декоративные ордеры в верхних.

Винкельман пишет: «Что же касается греческих зданий со сводами или куполами, то у Павсания упоминается всего шесть таковых. Первое находилось в Афинах рядом с пританеем, второе в Эпидавре рядом с храмом Эскулапа… Третье находилось в Спарте, и в нем стояли статуи Юпитера и Венеры. Четвертое находилось в Элиде, пятое же в Мантинее: оно называлось «общественным жертвенником»… Шестым таким зданием была сокровищница Миния в Орхомене».

«Несколько необычным кажется то, что у древних использовались также овальные колонны; такие колонны находятся, например, на острове Делос». Кстати, из приводимых Винкельманом свидетельств можно сделать вывод о том, что в древнеримских зданиях были оконные стекла.

Основанные на ордерной системе принципы, постепенно вытеснившие в Италии готическую (франко-германскую) манеру, изложены Альберти в его труде следующим образом:

«Совсем кратко мы скажем так: красота есть строгая соразмерная гармония всех частей, объединяемых тем, чему они принадлежат, – такая, что ни прибавить, ни изменить ничего нельзя, не сделав хуже… Если это так, то украшение есть как бы некий вторичный свет красоты или, так сказать, ее дополнение. Ведь из сказанного, я полагаю, ясно, что красота, как нечто присущее и прирожденное телу, разлита по всему телу в той мере, в какой оно прекрасно; а украшение скорее имеет природу присоединяемого, чем прирожденного».

Многие теперь знают, что «древнегреческие» храмы были не беломраморными, как их порой представляют, а богато раскрашенными. Однако мало кто знает, что и средневековые готические церкви также раскрашивались, – во всяком случае, фасады, – в желтый, красный, голубой цвета! Так нас уверяют искусствоведы (Виолле-ле-Дюк).

Но для античной (греко-римской) манеры свойственна подчеркнутая Витрувием идея о подобии здания человеку, впрочем, высказывавшаяся и другими авторами. «Формы здания происходят от форм и пропорций человеческого тела», – пишет Филарете в «Трактате о зодчестве». Таких же взглядов придерживается Франческо ди Джорджо. Постепенно утрачивая функциональность, ордер становится основой архитектурного образа; проецируясь на плоскость стены в виде полуколонн и пилястр, он создает ее ритмическую структуру, становится частью декорации. Чисто римский характер носит ощущение величественной грандиозности масштабов.