Другая история войн. От палок до бомбард - читать онлайн книгу. Автор: Александр Жабинский, Дмитрий Калюжный cтр.№ 150

Н. Трубецкой не решается поставить знак равенства между этими фактами, хотя сообщает, что «византийские государственные идеологи, раньше не имевшие в России никакой особой популярности, заняли центральное место в русском национальном сознании почему-то именно в эпоху татарщины…».

Чего же проще: Россия – наследница Византии благодаря византийскому же, только по названию монгольскому игу. Но этого евразийцы не могли заявить, одновременно не сломав привычных исторических представлений. Их доктрина «татарского наследия» считалась реакционным течением русской мысли, хотя с тезисом о России – наследнице Византии никто не спорил.

Е. А. Разин замечает по этому поводу:

«Покровский и его «школа» в нашествии татар видели только борьбу двух культур, а не тяжелое для русского народа иго. Извращая в своих писаниях исторические факты, они изображали татаро-монгольское иго как прогрессивное историческое явление. Татары, по их словам, своими завоеваниями несли Европе более высокую культуру… Татары не могли иметь более высокой культуры, так как сами находились на более низкой ступени общественного развития».

Какая глупость! Если татары (монголы) не могли нести культуру, то «иго» они тоже не могли бы установить. Но вот, победили Россию, которая была отсталой… из-за татаро-монгольского ига… А если могли нести культуру и завоевывать, то не были они на «низкой» ступени развития. Ох, не там историки ищут монголов, где надо бы…

Нас и наших друзей, которых чаще с презрением, чем с уважением называют «новохронологами», – хотя мы сами так себя не называем, как не называли себя «варварами», например, турки, – то и дело подвергают критике: и летописей-то мы в руках не держали, и источники плохо изучали, и выводы наши ни на чем не основаны. То ли дело «нормальные» историки. А с ними – все в порядке? Они-то – что, хорошо изучили источники, или, быть может, имели достойные основания для своих выводов? Оказывается, нет.

М. Капица пишет в статье «Еще раз о роли Чингисхана в истории»: во-первых, источниковая база и совокупность установленных фактов при всей их значительности все еще недостаточна; во-вторых, имеющиеся источники изучены не комплексно, а отрывочно и разрозненно; в-третьих, исследователи по-разному подходят к изучаемым явлениям, пользуются различной методологией, часто впадают в субъективизм, уводящий далеко в строну от «подлинной научно обоснованной объективной истины», руководствуются различными политическими и идеологическими соображениями.

Хоть и сказано это об ученых, занимающихся «монгольской» темой в истории Руси, но применимо ко всем историкам.

Генерал М. Иванин все-таки верит, что монголы могли всему научиться у китайцев, в то время, как китайцы их били. Он пишет:

«При осаде монголами южной столицы гинов, называемой ныне Кхай-Фынь-Фу, в 1232 году, китайцы бросали в неприятеля чугунные горшки (т. е. гранаты), которые, разрываясь порохом на части, наносили большой вред монголам; бросали также огненные копья (может быть, конгревовы ракеты!) или стрелы более обыкновенной величины, к которым привязывали ракеты с зажигательным составом и пускали их потом из арбалетов».

Как после этого от монгольских войск вообще что-то осталось – загадка. Но еще большая загадка – как, при таком состоянии военного искусства у китайцев и при обученных китайских войсках, монголы все-таки победили их.

«И этими-то усовершенствованиями и изобретениями по части военного искусства Чингисхан и его потомки умели воспользоваться, переняв их от китайцев, – пишет М. Иванин. – Вот главная причина исполинских успехов монголов и постоянных побед их».

Но генералу-историку, в отличие от С. Лучицкой, не на что сослаться (не существует сочинений китайских хронистов, где они описывали бы удивительную и незнакомую им военную тактику монголов), и поэтому его утверждения относятся к области исторических фантазий. Ведь для того, чтобы победить многомудрых в военном деле китайцев, кочевникам надо было не просто перенять китайскую тактику, а противопоставить ей что-то еще более совершенное.

Рассмотрим здесь одно из фантастических столкновений монголов и китайцев.

Во второй четверти XIII века на территории Малой Азии гремели Крестовые войны. Шла ссора Ватикана с германским императором Фридрихом II. Одновременно при Угедее, преемнике Чингисхана, произошла война монголов с Нючженским царством. Книга Гань-Му под 1232 годом сообщает об осаде монгольским принцем Субутом города Бянь, столицы этого царства:

«И он поставил осадные машины, построил палисад на берегу городского водяного рва; заставил пленных китайцев, даже женщин, девиц, стариков и детей носить на себе хворост и солому, чтобы завалить городской ров. В несколько минут заровняли они около десяти шагов. Но так как решили договариваться о мире, то министр Ваньянь-баксан не смел сражаться с Монголами».

В городе обнаружилось неудовольствие и ропот. Нючженский государь, услышав об этом, в сопровождении шести или семи конных поехал за ворота Дуань-мынь и прибыл к судовому мосту. За это время от недавнего дождя сделалось грязно. Благодаря тому, что государь выехал неожиданно, жители столицы в изумлении не знали, что делать, они только становились на колена подле дороги. Старики и дети теснились перед ним; некоторые по ошибке касались его одеяния. В скором времени прибыли к нему министры и прочие чиновники. Подали ему параплюй, но он не принял и сказал:

– В армии все ходят под открытым небом: для чего же мне иметь параплюй?» (перевод Иакинфа Бичурина).

Позвольте! – пишет по этому поводу Н. А. Морозов. Ведь параплюй – это французское слово paraplui, зонтик! Значит, Нючженский царь говорил по-французски? Или оригинал первоисточника этой китайской летописи был на французском языке? Ведь сам Иакинф Бичурин никогда не назвал бы зонтика параплюем, если б это слово не стояло в переводимой им летописи. Он так и перевел бы соответствующий китайский иероглиф русским словом «зонтик». Но, пропустив несколько страниц, продолжим далее.

«В столице строили баллисты во дворце. Ядра были сделаны совершенно круглые, весом около фунта; а камни для них брали из горы Гын-ио… Баллисты, употребляемые Монголами, были другого вида. Монголы разбивали жерновые камни или каменные кашки (голыши) на два или на три куска, и в таком виде употребляли их. Баллисты были построены из бамбука, и на каждом углу городской стены поставлено их было до ста. Стреляли из верхних и нижних попеременно, и ни днем, ни ночью не переставали.

В несколько дней груды камней сравнялись с внутреннею городскою стеной. Монгольские войска употребили огненные баллисты, и где был сделан удар, там по горячести нельзя было тотчас поправлять и помогать…

В сие время нючженцы имели огненные баллисты (то есть настоящие пушки-мортиры), которые поражали, подобно грому небесному. Для этого они брали чугунные сосуды, наполняли их порохом и зажигали огнем. Горшки эти назывались чжень-тьхянь-лэй, потрясающий небо гром. Когда такая баллиста (пушка) ударит и огонь вспыхнет, то звук уподобляется грому и слышен почти за 100 ли. Они сжигали (все) на пространстве 120 футов в окружности и огненными искрами пробивали железную броню.