Ближний берег Нила, или Воспитание чувств - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 77

— Ничего! — мужественно говорил Игорь, макая ус в кружку «жигулевского». — Придут наши — и тогда еще поглядим, кто философ, а кто мудак!

— Пше прашем бардзо, — вторил ему окосевший Левушка. — Йсче мы на могиле тех лайдаков зашпиндачим полонез Огинского… Марш-марш Дом-бровский, земли влошски да польски, под твои-им пшеводом звынчемся з народом…

— Зрончемся, — поправил Нил. — Спокойнйе, господа, на полтона ниже, плиз!

— Отречемся от старого мира, — с видом заговорщика прошептал Бергман. — Рванем туда, где оскорбленному есть чувству уголок…

— Кеннст ду дас лянд, во ди цитронен блюн! — с чувством изрек рыжий Левушка. — Геен зи нах Коктебель им Шварцен меер баден!

— Баренцев, вы, я надеюсь, кирилловец? — Игорь ткнул Нила пальцем в грудь.

— В Крымских горах мы создадим небольшой партизанский отряд…

Но уже в поезде Братья по разуму неожиданно объявили себя чань-буддистами и углубились в медитации на стакане и сочинение хокку на основе непосредственно увиденного. В эти занятия пытались втянуть и Нила, но он наотрез отказался и проводил время в соседнем купе с девушками-геологинями, которых ублажал песенками под гитару. С помощью тех же девушек он в Симферополе выгружал из вагона чаней, домедитировавшихся уже до третьей степени просветления.

В первые же дни крымского отдыха Нил успел убедиться, что проповедуемая ими школа чань-буддизма отличается высоким эклектизмом, вбирая в себя элементы многих культур. Так, в имени гроссбуха, в который заносились все откровения в стихах и прозе, звучало нечто откровенно тюркское — «Йытсич Музар» («Чистый разум» навыворот), «Хинаяной» и «Махаяной» назывались две пищевые канистры на три и пять литров соответственно. Каждое утро обе канистры под завязочку заливались двумя самыми дешевыми разновидностями продаваемого здесь вина — белым, омерзительно кислым «Ркацители» и красным, омерзительно сладким «Радужным». Смесь этих напитков в равных пропорциях оказалась вполне сносной на вкус, быстро давала желаемый эффект и закрепилась в их кругу под названием «Смесь номер один — ординарная», которая превращалась в «Смесь номер два — марочную» путем простого влития в нее пол-литра «зубровки». Употребление этих смесей внутрь одухотворенно именовалось «практикой слияния инь и янь». Через несколько дней такой практики Нил впал в глубокую тоску, физиономия Бергмана приобрела устойчиво синий цвет, а Левушка, по его же заверениям, начал видеть в темноте не хуже кошки. Зато наши чань-буддисты обрели стойких прозелитов в лице трех молодых воркутинских шахтеров, которые ходили за ними по пятам, видом своим отпугивали как местное хулиганье, так и скандальных борцов за тишину и общественный порядок, щедро заливали «Хинаяну», а то и «Махаяну» марочным портвейном. Отдуваться за эти услуги приходилось, понятно, Нилу — каждый вечер подвыпившие шахтеры требовали душевных песен. Концерты нередко затягивались за полночь.

— Все, — пробурчал через неделю Нил, разбуженный на рассвете лютым похмельем. — С экспериментом пора завязывать.

Он, кряхтя, перелез через храпящего Бергмана, запихал в рюкзак плавки и зубную щетку, набросил на плечо гитарный ремешок. Во дворе напился воды из колонки, окатил голову. Полегчало, но очень слегка. Захотелось вернуться и поспать еще часок-другой. «Ну уж нет! — приказал он сам себе и двинул по извилистой улочке к морю, на повороте в последний раз посмотрел на длинный низкий барак, поделенный на тесные клетушки, где в одной из них ; они и ютились, выкладывая за сутки пятерку на троих. — Гуд-бай, естествоиспытатели хреновы!»

Он пересек шоссе, доковылял до прибрежного променада, малолюдного в этот час, на границе писательского и общедоступного пляжей присел на лавочку. Силы оставили его. Отравленная кровь изнутри колола вены мириадами иголочек, голова гудела бухенвальдским набатом. Он окончательно и бесповоротно понял, что совершил большую глупость, припершись сюда, да еще с вещичками. Надо было остаться, пошукать у Братьев какой-нибудь заначки со вчерашнего, подлечиться малость. Не спеша навести справки насчет свободной коечки — где, с кем, за сколько, — если получится, прикупить курсовку, чтобы с питанием не маяться. Так ведь нет, как моча в голову стукнула, так сразу…

Блуждающий взгляд уперся в рядок автоматов, торгующих водами, пивом и дешевеньким разбавленным вином. Нил лихорадочно зашуровал по карманам, шепча при этом: «В последний раз…»

После трех стаканов в голове наступило прояснение, зато совсем ослабли ноги. Он сел прямо на землю возле автоматов, взял гитару…

Друзья, купите папиросы!

Подходи, пехота и матросы,

Подходите, не жалейте,

Сироту меня согрейте,

Посмотрите — ноги мои босы…

Возле его ног, обутых в адидасовские кроссовки, шлепнулась монетка, потом другая. Стало смешно и немного стыдно. Нил тряхнул головой и запел активнее, работая уже на публику:

Я мальчишка, я калека, мне пятнадцать лет,

Я прошу у человека — дай же мне совет,

Где здесь можно приютиться

Или Богу помолиться —

До чего не мил мне этот свет!

— Действительно, что ли, приютиться негде? — услышал он девичий голос, сочувственный, но со скрытой смешинкой. — Бе-едный! Макс, иди сюда, тут такой талант пропадает!

Нил поднял голову. В позе с изящным прогибом, широко расставив точеные ножки, на него лукаво поглядывала знойная карменистая брюнеточка. Глянцевое голубое бикини красиво оттеняло шоколадный загар. Позади возвышался крепкий парень, из-за ее нежного плечика убедительно выглядывал бронзовый бицепс с мастерски вытатуированным якорем. Парень шагнул вперед и выставил широкую ладонь.

— Здоров, доходяга! Держи краба.

Нил взялся за мощную ладонь, рывком встал с земли.

— Максим Назаров, — сказал парень, раздвинув уголки рта в улыбке.

Приглядевшись, Нил увидел, что слово «парень» не вполне точно характеризует его визави. Спортивный, гладко выбритый мужчина за тридцать, с необычным, неуловимо нерусским лицом — удлиненным, с широко расставленными большими карими глазами, с аккуратной щеточкой черных усиков под четко очерченными губами. При этом в его облике не было и намека на опереточную слащавость.

— Нил Баренцев, — представился Нил. Мужчина улыбнулся еще шире.

— И к Нилу ходили, и по Баренцеву шастали… Что, амиго, квартирный вопрос замучил?

— Есть маленько, — улыбнулся Нил в ответ.

— Делаем так, — Максим рубанул воздух ладонью. — Сначала искупнемся, потом пельмешек порубаем, потом займемся твоей проблемой. Имеется вариант. Принято?

Лера?

Он посмотрел на спутницу. Та изобразила пухлыми губами поцелуй и звонко ответила:

— Принято!

Пельмени они ели вдвоем — прямо от раздаточной стойки Лера ускакала со своим подносом на другой конец столовской веранды к столику, за которым сидели потасканный бородатый мужчина в красном жилете на голое тело и невысокая темноволосая девушка.